Наш дикий зов. Как общение с животными может спасти их и изменить нашу жизнь - Ричард Лоув

Через несколько недель после этой встречи мой старый наставник – морской биолог – сказал мне, что этот морской еж относился к ядовитому виду. Существо, с которым я столкнулась, было вооружено жалящим копьем. Но в тот день я совершенно не чувствовала угрозы».

Возможно, ей просто повезло, что она не сжала ежа? Если бы Гонсалес знала об опасности, она, вероятно, не стала бы трогать этого морского обитателя. До этого погружения она никогда не интересовалась ежами, даже находила их отталкивающими. Но из-за пережитого в тот момент она открыла для себя красоту этого животного. Более того – почувствовала с ним родство, которое, возможно, было ее собственным озарением и чем-то, выходящим за рамки обычного. Но это все имело меньшее значение, чем тот факт, что неожиданно открытый ею морской еж никак не хотел расставаться.

Рик Кул, глядя через прозрачную линзу, испытал похожий момент озарения в отношении самого невероятного существа. Кул – адъюнкт-профессор в школе окружающей среды и устойчивого развития (School of Environment and Sustainability) Королевского дорожного университета в Виктории, Британская Колумбия. Он сочетает в себе выдающиеся способности с веселым нравом и стремлением к противоречию. Кул вырос в Бостоне и отличался любовью ко всему живому. «Но, по правде говоря, я никогда не испытывал по-настоящему сильных чувств к существам, имеющим позвоночник: с самого детства я знал, что позвоночных переоценивают, – сказал он, когда я брал у него интервью в 2015 году. – Мое внимание всегда привлекали существа без костей, а у некоторых из моих самых ярких учителей не было ни волос, ни шерсти, ни перьев, ни чешуи».

Он был первым представителем своей рабочей семьи, закончившим среднюю школу и поступившим в колледж. В восемнадцать лет он мечтал стать морским биологом. Чтобы продолжить учебу и найти деньги на жизнь, он искал работу, надеясь на что-то лучшее, чем складывание подносов в школьной столовой. Эти поиски привели его в лабораторию Артура Боррора, профессора зоологии в университете Нью-Гэмпшира, который предложил ему работу его мечты. Боррор изучал экологию одноклеточных морских животных – «тварей», как выразился Кул, размером от одной десятой до трех четвертей миллиметра. У Боррора Кул перенял навыки микроскописта и полевого исследователя.

Долгие дни он проводил в соленых болотах прибрежного Нью-Гэмпшира, собирая образцы и принося их в лабораторию для изучения. «Я с удовольствием часами исследовал этих крошечных существ», – вспоминал он. Но все же он не понимал связи, существовавшей у Боррора с простейшими, пока не проработал с ним целый год. Однажды Боррор познакомил Кула с Романом Вишняком, «замечательным русским микроскопистом», известным, среди прочего, тем, что он возвращал воду, взятую из прудов, которые изучал, обратно. Обеспокоенный бессмысленной гибелью этих крошечных созданий, он после изучения возвращал их в родную среду обитания. Для Кула это было знаком уважения к жизни. А потом какое-то простейшее изменило взгляд Кула на мир и на самого себя.

«Мне было девятнадцать или двадцать лет, и я изучал крошечное реснитчатое простейшее, которое под микроскопом выглядело как сверкающая звезда. Эта тварь просто исчезла под моим взглядом, а затем мгновенно переместилась в другое место и возобновила свое мерцание. Казалось, микроорганизм в одно мгновение ускорился, а затем остановился как вкопанный. Именно в этот момент я понял – у этого существа, у этой свободной единственной живой клетки было свое намерение. Каким-то образом это существо решило, что оно находится не там, где хочет быть: “Я (а может ли единственная клетка иметь чувство “я”?) хочу быть там… или там”… У меня было ощущение, что внутри этой клетки что-то происходит, что-то не очень отличающееся от того, что происходит во мне. И у этого маленького животного, и у меня есть намерения и цели, и мы оба можем их выразить. Тогда все эти мелкие существа, многих из которых я наклеивал на предметные стекла, стали для меня очень и очень живыми. Они делали то, чего я, возможно, не понимал, но я чувствовал осознание и свою связь с этими крошечными клетками».

Мотивы простейшего существа выходят за пределы нашего понимания. Никто из нас никогда не сможет узнать, что известно муравью, морскому ежу или одноклеточному, но мы хотя бы можем попытаться. Это состояние инаковости, встреча с «Иным» преобразует наше сознание. За те часы, что Джей Гриффитс провела, наблюдая за муравьями, она ощутила измененный масштаб, как Гулливер во время своего приключения. Сиддхарт Айенгар был покорен бабочками. Адриана Гонсалес очутилась в чужом подводном мире, где она почувствовала себя нереально защищенной и переполненной любовью. А Рик Кул был потрясен Вселенной, которая бросала вызов времени и пространству.

Истинную взаимосвязь не так-то просто описать – это может быть насыщенная эмоциями встреча, отношения с друзьями и семьей или с другими формами жизни, постоянная любовь – или, для некоторых, соприкосновение с Универсальной Силой или Божественным присутствием. В любом возрасте можно на мгновение войти в мир другого существа, а затем вернуться к повседневной жизни, изменившимся или восстановившимся.

Джон Педен, приземленный и молчаливый адъюнкт-профессор отдыха и туризма в Университете Южной Джорджии, описал мне момент инициации, благодаря которому он познал язык без слов, – именно тогда он впервые осознал разумность другого животного. Ему было двенадцать лет, и он отправился с отцом на озеро в Йеллоустоунском национальном парке. Они миновали оползень, и Педен поднял камеру, чтобы сфотографировать горную пищуху – млекопитающее, похожее на помесь кролика и морской свинки. Щелкнув затвором, он краем глаза заметил какое-то движение. Там, в поле его зрения, появился самец лося.

Лось остановился и посмотрел на мальчика. Потом из леса вышел еще один лось, потом целое стадо, которое остановилось позади первого самца. «Первый самец лося, казалось, размышлял о том, что теперь делать, – вспоминал Педен. – После того как лось понаблюдал за нами некоторое время, они начали расслабляться. Либо они размышляли все вместе, либо один из лосей послал невидимый сигнал. Лось двинулся вперед, и стадо разделилось на две группы». Самки с детенышами обогнули Педена и его отца поверху, а внизу двигались три самца, величественные и могучие. «Я понял, что эти животные думают и принимают решения почти так же, как люди, – сказал Педен. – Было ясно, что лоси намеренно двигались вокруг нас двумя потоками и по разные стороны от нас. Затем они сошлись вместе и исчезли в лесу. Солнце садилось, небо было ярким, красно-оранжевым. Стадо лосей окружило нас с отцом, а затем они просто прошли мимо». Для Педена это было больше, чем момент обретения знаний, больше, чем признание интеллекта другого существа. Это была дверь в другой мир.

Пол Дейтон уловил, как над ним проскользнуло что-то большое, и почувствовал, когда оно замерло. Он слегка повернул голову и увидел конец длинного щупальца, тянущегося вниз, как разворачивающийся флаг. Или чужой палец.

«Так, – подумал он, – ничего хорошего».

Дейтон – один из самых уважаемых в мире океанографов и морских экологов, он работает в Институте океанографии Скриппса и известен своими работами, посвященным прибрежным антарктическим местообитаниям и морским экосистемам, расположенным вдоль скалистой береговой линии штата Вашингтон. Дейтон задокументировал экологические последствия чрезмерного вылова рыбы и является единственным человеком, который получил престижные премии Джорджа Мерсера и У. С. Купера от Экологического общества Америки.