Наш дикий зов. Как общение с животными может спасти их и изменить нашу жизнь - Ричард Лоув

Термин «видовое одиночество» был введен в 1993 году в статье «Экологическая этика» Майклом Винсентом Макгиннисом, писателем и редактором книг по экологии и биорегионализму. Почти два десятилетия спустя он пишет: «Видовое одиночество в израненном ландшафте заставляет нас желать восстановить отношения с окружающим пространством и другими видами живых существ, или, говоря иначе, современное человечество жаждет возродить и восстановить экологию общности людей». Человек или семья, отрезанные от позитивных социальных контактов с другими людьми, более уязвимы и подвержены алкоголизму, депрессии, запугиванию и насилию, они легче поддаются контролю. Лидеры различных культов слишком хорошо это понимают. Вместе с отдалением от других видов растет уязвимость нашего вида от различных видов патологий. Без контакта с «нашей родней» из животного мира люди теряют чувство комфорта, близости, теплоты, возможно, даже ощущения высшей силы, как бы ее ни определяли.

Эта гипотеза подтверждается более чем десятилетними исследованиями, показывающими положительное влияние связей с природой на здоровье и когнитивные способности человека, а также на здоровье целых сообществ людей. Это относительно новая область исследований, и сторонники движения за новую природу принимают ее близко к сердцу. Все большее число врачей – особенно педиатров и психологов – сегодня не считают, что одними только фармацевтическими препаратами и традиционными консультациями можно обратить вспять социальную изоляцию, депрессию и злоупотребление психоактивными веществами, от которых страдает так много людей, особенно молодежь. Некоторые из них теперь пишут «природные рецепты», чтобы побудить семьи проводить больше времени на свежем воздухе, предпочтительно в естественной среде. Наиболее благотворное влияние на психологическое здоровье человека оказывают парки с богатым биоразнообразием. При этом, хотя зеленые насаждения могут приносить радость и уменьшать стресс, сильнейшего эффекта удается достичь благодаря общению с животным миром, способным избавить нас – как отдельных людей, так и весь вид в целом – от чувства изолированности. В какой-то степени некоторые люди занимаются самоисцелением с помощью животных. В большинстве стран западного мира стоит обратить внимание на резкий рост числа домашних животных, а также отраслей промышленности, которые их обслуживают. За последнее десятилетие в Соединенных Штатах увеличение числа владельцев домашних животных опередило общий рост числа семей. И впереди всех – молодежь: люди в возрасте от 18 до 34 лет наиболее склонны заводить домашних животных, а 43 процента молодых людей, у которых еще нет домашнего животного, говорят, что хотят завести его в будущем.

Может возникнуть вопрос: если популяция домашних животных растет, зачем кому-то нужно больше контактировать с дикими животными? Мы легко забываем о том, что животные-компаньоны – это именно животные, и склонны воспринимать их как часть семьи. Предполагать, что одни только домашние животные способны заполнить пустоту одиночества нашего вида, – все равно что сказать, будто нам нужны лишь внутрисемейные контакты и мы не нуждаемся в расширенной семье – дальних родственниках, друзьях или соседях. Но правда заключается в том, что мы, люди, нуждаемся во всех дружеских контактах, которые только сможем себе обеспечить.

Предполагаемый выбор, как ветер перед бурей – несет с собой как опасность, так и возможность.

Определения и названия геологических периодов могут показаться сложными, но наиболее распространенная версия гласит, что нынешняя эпоха началась в палеолите, в конце Ледникового периода, когда Земля потеплела и население планеты начало быстро расти. Это привело к развитию человечества в течение десяти-двенадцати тысяч лет, включавшему появление и расцвет цивилизаций. В 2000 году химик, занимавшийся исследованием атмосферы, Поль Кратцен заявил, что человеческая деятельность стала настолько мощной силой, что она теперь формирует те системы и условия, которые регулируют жизнь на нашей планете. Ученые могут подтвердить: половина крупных рек мира перекрыта плотинами; 20 процентов суши нашей планеты используется для сельского хозяйства; пластмассы и их производные распространились практически повсюду, углеродное загрязнение в значительной степени ответственно за скорость изменения климата[5]. Разрушение нашей среды обитания способствует краху биоразнообразия и продолжающемуся массовому вымиранию видов. Предположительно 95 процентов биомассы наземных позвоночных составляют домашние животные и домашний скот, живущие в виде созданных человеком монокультур.

Американский биолог и исследователь Юджин Стормер для определения эпохи господства человека придумал термин «антропоцен» и в 2000 году на конференции Кратцен привлек к нему внимание общественности. В 2015 году рабочая группа международной комиссии по стратиграфии – крупнейшего и старейшего научного органа в рамках Международного союза геологических наук – официально порекомендовала комиссии объявить конец эпохи голоцена и начало эпохи антропоцена. В 2016 году рабочая группа по антропоцену Международного союза геологических наук эту идею одобрила, но официальное определение на данный момент еще не принято. Тем не менее, Кратцен и многие другие ученые считают, что планета уже перешла в антропоцен, предполагаемые отправные точки которого варьируются от начала Первой аграрной революции – несколько тысяч лет назад – до первого взрыва ядерного оружия в 1945 году. Профессор Гарварда Э. О. Уилсон представляет себе логическое завершение антропоцена в виде планеты, на которой остались только люди, сельское хозяйство и одомашненные животные. «Остановим ли мы ради будущих поколений разрушение Земли, – спрашивает он, – или продолжим изменять планету в соответствии с нашими насущными потребностями? Если произойдет последнее, то планета Земля вступит в новую эру своей истории… где все будет подчинено только одному нашему виду». Он описывает эту интерпретацию антропоцена как эпоху одиночества.

Но подождите, разве нет более позитивного способа представить себе последующую эпоху? Покойный Томас Берри, католический священник, которого в 1989 году Newsweek назвал «самой провокационной фигурой среди нового поколения эколого-теологов», часто использовал слова «общность, приобщение» для описания того, что он считал нашей связью с божественной составляющей природы: «Вселенная – это общность субъектов, а не совокупность объектов». Объектом можно владеть, злоупотреблять или выбросить; субъект, по его определению, равен другим субъектам и может иметь свои права. Он предложил свое видение грядущего. Вместо эпохи, когда люди захватывают полный контроль над природой, он пропагандирует «экозойскую эру» – геологическую эру мутуализма, в которой люди используют как технологию, так и духовность, чтобы жить в гармонии с природой[6].