Третья пуля - Стивен Хантер

Ник знал, что это весьма маловероятно. Подумав над сказанным, он пришёл к выводу: убийства совершаются часто, а вот наёмные убийства— дело редкое. Толковый арест какого-нибудь зазнавшегося механика с тёмной стороны Силы может быть хорошей подставкой в карьере, даже если мистер Ренфро в этот раз сбил шляпу с его головы. Будет ловко пойти дальше, арестовав профессионального водителя-убийцу с блестящим послужным списком. Может быть, если парень окажется непростой, а улики на него будут неоспоримые— а Суэггер умел нарыть улик— они возьмут команду по спасению заложников для того, чтобы пойти по-тяжёлому: пристрелить его и уберечь всех от трудностей судебного процесса. Пресса любила, когда команда по спасению заложников уничтожала какого-нибудь злого гения. Эдакий дух коммандо.

— Если ты будешь общаться с местными или федеральными силами правопорядка, ни в коем случае не говори о деле в разрезе ДФК. Ни слова. Преступления совершены в разных штатах, так что мне не нужны местные игроки в этом деле, и поэтому я завёл человека под прикрытием, который работал с Бюро раньше и которому я доверяю. Такова суть игры. Кстати, кем же ты стал?

— Джон «Джек» Брофи, горный инженер в отставке из Бойсе. Я кое-что проверил насчёт своей легенды, но парни хорошо сработали с этой личностью. Такую хорошую работу сейчас нечасто встретишь.

— Программа была запущена, чтобы держать стукачей из мафии в живых достаточно долго, чтобы они дали показания, и чтобы дать им возможность начать новую жизнь вдали от банды, хотя обычно они сами туда возвращаются. Организовать такую легенду— очень дорогое и долгое дело, и требуется действительно большая отдача, которая оправдает трату времени и трудов. Поэтому я ненавижу тратить такие вещи на кого-то, чьё имя не Вито.[19]

— Ну, если это тебя порадует, зови меня Вито.

— Изложи свой план, Вито.

— У меня есть блокнот жертвы. Это немного, почерк его настолько ужасен, что я и половины не прочитал. Там его график и встречи. Я знаю точно, где он был, с кем говорил и какие вопросы затрагивал. Я пойду тем же путём. Может, кто-то попытается пристрелить меня, тогда мы узнаем, что у нас что-то есть.

— Боже, неужели? Ты, в шестьдесят шесть лет, с бедром, которое десять лет не работает будешь играть в козу на верёвочке? Что на этой земле заставляет тебя думать, что ты справишься с профессионалом, который на сорок лет тебя моложе?

— Если дело дойдёт до стрельбы, я вложу девяносто девять пуль из ста в его задницу.

— Ты уже упаковался?

— Пока нет. Если я соображу, что у кого-то на прицеле, то у меня есть Супер калибра.38 с тремя магазинами бронебойных, сейчас лежит спрятанный в моём номере в «Адольфусе».[20]Я думаю, что если придётся стрелять, то сквозь лобовое стекло или сквозь кузов, так что нужна будет проникающая способность, а не экспансивность.

— Эта штука адски рикошетит.

— Я знаю. Буду аккуратен.

— Так вот, как у нас всё будет. Я дам тебе номер, ты будешь звонить по нему каждое утро и докладывать о своём плане на день. Если смогу, я приставлю к тебе людей, чтобы убедиться что тебя никто не пасёт. Если они увидят кого-то, я наберу тебе на мобильный и мы решим, как нам устроить нашу засаду. Мне как твоему другу не следовало бы говорить тебе так, но как федеральный офицер, ведущий тебя, я обязан это сказать: никакого ковбойского дерьма. Стреляй только в ответ на выстрел или когда твоя жизнь будет в опасности. Я бы предпочёл, чтобы стрельбы вообще не было: не потому, что я думаю, что ты промахнёшься, а потому, что они могут промахнуться. С моей же удачей они обязательно попадут в сиротку-скрипичного гения, который шёл получать Нобелевскую премию мира. Держи меня в курсе, брат Брофи, или я тебя выдерну обратно.

— Я всегда играю по правилам.

— Нет. Ты никогда не играешь по правилам, и моя карьера не раз от этого выигрывала. Раз ты говоришь, что это всё связано с тем, что мы раскрыли двадцать лет назад, но у нас что-то ускользнуло сквозь пальцы— отлично. Я это принимаю, но аккуратно, как предпенсионный бюрократ, которым я стал. Но я помню— всё, чего я добился, я добился вследствие нашего сумасшедшего приключения в Новом Орлеане, сделавшего меня звездой Бюро в 93 м. И я не забуду, что ты мне тогда жизнь спас.[21]Я всегда буду тебе обязан и встану рядом с тобой и в этот раз, куда бы оно нас ни привело. Просто… будь осторожен.

— Благодарю, Ник. Держись меня, и мы вернём тебя в Вашингтон.

— Ага, в гробу или в наручниках. Так с чего начнём?

— Сверху, — сказал Боб, указывая движением плеча на угловое окно шестого этажа, где находилось гнездо снайпера.

Он заплатил тринадцать с половиной долларов и получил штуку, похожую на плэйер, которую нужно было повесить на шею. Инструкция велела нажать на кнопку, когда лифт поднимет его на шестой этаж и тем самым запустить запись рассказчика, которая проведёт его по всему этажу с определённой скоростью в нужном направлении. Боб видел, что целью плэйера было не информировать людей, большинство из которых, пришедших сюда, и так знали, куда они пришли и что они здесь увидят, а оградиться от них, подгоняя двигаться с нужной скоростью и не разговаривать, как будто бы здесь была некая усыпальница.

Но именно усыпальницей это место и было, разве что хранила она не кости святых, а кости прошлого. Теперь пустое, а пятьдесят лет назад заставленное коробками пространство шестого этажа стало настоящим музеем ДФК. Вежливый рассказ плэйера о тех днях выражал нейтральность, безо всяких эмоций, в лучших журналистских традициях пяти вопросов: с кем, что случилось, когда произошло, где произошло и почему? Суэггер знал ответы на все эти вопросы и не нуждался в напоминании, поэтому отключил плэйер и смешался с жидкой толпой посетителей, кучкующихся возле очередного указателя или фотографии по маршрутам движения. Все они вели к одному месту.

Суэггер смотрел на него. Добрые отцы Далласа решили пресечь попытки малолетних идиотов, изображающих Ли Харви Освальда, имитировать выстрел с того самого места, занимая его тогдашнюю позицию и воздвигли плексигласовый куб, отсекающий угол помещения, который как бы впечатывал пространство в прозрачный янтарь, застывший призрак того тягостного момента.

Боб оглядел коробки с книгами Скотта Форсмана,[22]расставленные точно в том порядке, как сделал псих из Нового Орлеана, построив маленькую крепость, ограждающую его от взгляда кого-либо, зашедшего на шестой этаж и дающую прочную опору для выстрела. Всё-таки этот парень был морским пехотинцем — важность надёжной позиции была в него вбита намертво и в главный день своей жизни он об этом не забыл.