Жених и невеста - Алиса Ганиева

– Да ты что, извини, я же просто…

– Что просто? У меня завотделом в Институте то же самое говорит, что я говорю. «Побаиваюсь»… Ты бы других видел! Никто против Халилбека и пискнуть не смеет. Кроме твоей глупой матери. Выжидают, кто победит.

Послышались шаги, и на веранду вернулась мать с исписанной бумажкой и ручкой в крупной руке.

– Я пошёл, – засобирался вдруг отец.

– Куда? – громко поинтересовалась мать.

– К Шахмирзе.

– А, ну иди, только смотри, у них не кушай. А то жена Шахмирзы, наверное, думает, что я тебя голодом морю и ты к ним за даргинским чуду́[10]бегаешь.

– Молчи, слушай. Лучше свой список разбирай, – привычно клекотнул отец.

И вышел на крыльцо обуваться.

– Ну, смотри, – начала мать, доставая из кармана халата очки и расправляя свою бумажку со списком подходящих девушек на выданье, – первая у меня идёт дочка Бариятки.

– Ну, нашла, с кого начать. Она же двух слов связать не может, – запротестовал Марат.

– А тебе нужно, чтобы она с трибуны выступала? Смешной ты тоже, Марат. Главное, чтобы с совестью была, а не такая, которой лишь бы хапнуть. Как воровка, про которую Зарема мне рассказывала…

– Мама…

– Заремина односельчанка, оказывается, сначала жениху согласие дала, золото с него получила, а потом сбежала в другое село с золотом и за другого вышла. Теперь её семья от позора за порог не суётся. Компенсацию собирает.

– Ну что за глупости? Это явно сама тётя Зарема придумала, у неё подходящее воображение. Кому это золото вообще нужно?

– Что значит, кому нужно? Я для твоей невесты уже сто тысяч отложила. И магазин присмотрела в городе. Схожу с ней, пускай сама выбирает на эту сумму. Заодно на вкус её посмотрю. Если крупные цацки выберет, которые на три километра блестят, мы, может, отворот-поворот сделаем. Зачем с цыганской дурой связываться?

– Да про Барияткину дочь сразу понятно, что дура.

– А ты что, с ней разговаривал?

– Я её страницу в интернете видел. Всё время саму себя фотографирует. А ещё картинки: котята, дети читают Коран, статус «я – дерзкая персона с 05 региона», состоит в группе «Красоточки-дагестаночки-мусульманочки»… Вычёркивай!

Мать вздохнула с непониманием, покусала губу, занесла ручку над нужной строчкой и, помедлив, вычеркнула.

– Кто там следующий? – зевнул Марат.

– А что ты зеваешь? – покосилась на него мать. – Вот послушаешь Сабрину, у тебя эти зевки в кишках застрянут и до рта не дойдут.

– Какая ещё Сабрина?

– О, такая умница! Как академик! Из семьи Шаховых. Отец – военный, мама кардиолог, дедушка директором театра был… Золотая девочка! Медицинский на красный диплом закончила.

– Фотография есть? – полушутя-полусерьёзно полюбопытствовал Марат.

Но мать как будто готовилась к вопросу. Полезла рукой в карман и вытащила фотокарточку, с которой холодно глядела тонкогубая красавица с длинными тёмными бровями.

– Откуда фотографию взяла? – удивился Марат.

– У Фирузы с Проспекта попросила.

– А у Фирузы она откуда?

– Фирузин покойный муж вообще-то был братом Шахова. И сын её Шах, с которым вы на юрфаке учились, двоюродный брат Сабрины.

– А, так это сестра Шаха. В городе живут?

– Рядом с центральной площадью! Пойдём к ним в гости прямо завтра. У них там дядя полгода назад от инфаркта умер, так что предлог есть. Выразим соболезнование, а вы приглядитесь друг к другу.

– Ну ладно, посмотрим. Кто там ещё в списке?

– Луизина племянница. Луиза так много про неё рассказывает. В детстве в ансамбле танцевала, сейчас учится вроде бы на экономиста. Видела её на одной свадьбе, – ну прямо тростиночка! И меня узнала, подбежала, давай целовать, обнимать, хотя я её только в детстве видела. Вот это я называю – хороший характер. Будем у Абдуллаевых на сватовстве, там на неё и посмотришь.

– Ты хоть имя-фамилию её скажи, я в интернете найду сначала, посмотрю, что за фрукт.

– Да я сама тебе её вживую покажу, к шайтану твой интернет!

– Ну а дальше кто?

– Дальше с работы Асельдера…

– Из отцовского Института?

– Да, у них в отделе молодая специалистка работает, активистка, секретарь. Я не хотела её в список вносить, пока сама не посмотрела. Специально пошла к Асельдеру на работу. Смотрю: деловая такая, подвижная, не пропадёт. Там же в кабинете косметикой торгует.

– Да, мама… Какой-то бедный выбор…

– Что значит, бедный? Я знаешь, скольких отсеяла, скольких перебрала, всю округу опросила. Хотела Муишкину дочку, но во дворе о ней нехорошо отзывались. Потом думала Курбановых, но потом узнала, что они с Халилбеком сильно дружат, и сразу себе сказала «нет!», – занервничала мать. – Сам найти никого не можешь который год, а меня критикуешь! Вот, следующую ты знаешь – Заира.

– Заиру сразу убери.

– Почему это «убери»? Своя, поселковая, толковая.

– В косынке ходит.

– Не в хиджабе же! Замотанных я сама терпеть не могу, а в косыночке – что? Очень мило.

– И молится. Даже думать не хочу.

– Это тебя Русик против молящихся настроил? Отец тоже молится, и что? И в хадж, иншалла[11], поедет…

– Мама!

– Хорошо, хорошо, вычёркиваю.

– Хадижа! – послышался во дворе женский голос. – Ты дома?

Мать встрепенулась, сложила бумажку и фотографию Сабрины в карман и звонко откликнулась:

– Ты, Зарема? Дома, дома, заходи.

Марат встал и, не дожидаясь появления гостьи, отправился в ванную.

Я прилетела домой из Москвы, и мама кинулась с порога меня отчитывать:

– Ты, Патя, совсем распустилась у брата. Я зачем тебя к нему отправляла? Чтобы он вправил твои кошачьи мозги! А вместо этого они совсем набок съехали. Это, наверное, всё Люсино влияние.

Оказалась, мама узнала от брата о моей ночёвке на даче. Ночёвка эта от начала и до конца казалась теперь странной и неправдоподобной. Мне не верилось, что я и вправду лежала с полузнакомым мужчиной на старом диване, как мумия, слушая сумасшедшую чушь про ножи и поэтов. А то, что нагромоздилось после… Худющий павлинчик Юрий уединился с девушкой в пышной юбке. Девушка оказалась состоятельной дизайнершей, рвущейся, как она выражалась, к сердцевине жизни. Внезапная страсть настолько её перепахала, что наутро после дачной гулянки девушка настойчиво увязалась к Юрию в городскую квартиру и собственноручно вымыла тряпкой все его грязные холостяцкие полы. Марина, передавая мне эту сплетню, заливалась смехом.