Отражение зла - Мишель Вико

Женщина обернулась к людям, и, глядя в пространство над их головами, беззвучно шевеля губами, произнесла слова, которые возникли, казалось откуда-то сверху:

– И что же вам угодно у него узнать?

– Мы хотели всего лишь спросить уважаемого господина Кабоку о том, как нам найти колдунью Акаи, госпожа, – ответил Такехико, глядя на женщину.

– Зачем она вам? – последовал молниеносный вопрос, прозвучавший так же откуда-то сверху.

– Чтобы снять колдовские чары, овладевшие мною в тот момент, когда я побывал в доме её брата, колдуна Идзивару, – ответил Такехико, опуская свой взор, чтобы не видеть каменное лицо женщины.

Ничего не ответив, женщина вышла из круга, прошла в узкий проход между деревьями, и не спеша удалилась, исчезнув во мраке длинного тоннеля, тянувшегося в неизвестность, откуда поначалу доносились звуки её шагов, постепенно затихая, пока не смолкли совсем.

Через некоторое время, после вновь воцарившейся тишины, прозвучавший откуда-то сверху прежний женский голос, приказал людям идти через проход между деревьями.

Такехико не раздумывая и не глядя на Сузуме, вставив, меч вакидзаси обратно в ножны, направился в темноту прохода. Сузуме немного помедлив, глядя в спину Такехико, направился за ним следом.

В тоннеле царила глубокая тишина, нарушаемая лишь шорохом камней под ногами идущих людей, и чем дальше они шли, тем становилось темнее вокруг них. Когда темнота окружила Такехико и Сузуме со всех сторон, поглотив слабый свет за их спинами, шедший из того древесного круга, люди остановились, погрузившись дополнительно к темноте, во власть глубокой тишины.

– Следуйте дальше, – послышался прежний женский голос, из глубины тоннеля, прокатившись мимо людей негромким эхом и небольшой воздушной волной, обдавшей их лица и тела, влажной прохладой.

Такехико вытянув руку перед собой, медленно шаг за шагом, начал движение вперёд, снова наполняя тишину тоннеля, шорохом мелких камней под своими ногами.

Именно на этот вот негромкий звук, не видя Такехико, Сузуме и пошёл за ним следом, вытянув обе руки перед собой, стараясь ступать как можно тише, чтобы всё время отчётливо слышать, исходящее впереди себя, шуршание камней.

И при каждом своём шаге, Сузуме пытался нащупать руками стены тоннеля. Но сколько бы он не делал для этого попыток, имея желание, наткнутся хотя бы на что-нибудь, всё было напрасно. Единственным указателем его пути, по-прежнему оставались шаги Такехико, которому приходилось идти вообще наугад, ощупывая дорогу перед собой ногами.

Сколько они так шли, ни Такехико, ни Сузуме уже не догадывались, ибо время в этой непроглядной темноте бесконечного тоннеля, соединённой с тишиной, нарушаемой только шорохом камней под ногами людей, преимущественно Такехико, уподобилось вечности.

Почему я сказал, что именно шаги Такехико по большей части нарушали тишину бесконечного тоннеля, потому что он при каждом своём новом шаге, ощупывал перед собой дорогу ногами, в то время как Сузуме старался идти как можно более бесшумно, чтобы излишним шорохом камней из-под своих ног, не потерять в этой темноте Такехико.

Что касалось возможности разговаривать друг с другом, то ни Такехико, ни Сузуме в силу сложившихся обстоятельств на это не решались и просто хранили полное молчание.

Но вдруг, рука Такехико, наткнулась на преграду, о чём он сразу же негромким возгласом оповестил Сузуме:

– Стена!

Сузуме остановился в ожидании, что дальше сделает или, обратившись к нему, скажет Такехико.

Долго ждать не пришлось.

Ощупав обеими руками холодный камень возникшей преграды, Такехико окончательно убедился, что перед ним стоит стена, продолжение которой ему удалось коснуться и справа от себя, поняв тем самым, что перед ним находится угол тоннеля. Немного подумав, Такехико повернулся к ней правым боком, намерившись идти вдоль неё, но не успел он сделать и пары шагов, как стена пришла в движение, отъезжая в сторону, что явило собой в тёмный тоннель, потоки яркого солнечного дня, мгновенно ослепившего людей настолько, что они вышли вперёд на свет, с закрытыми глазами, где сразу же остановились.

Как только глаза после темноты тоннеля, вновь привыкли к дневному свету, люди смогли разглядеть представший перед ними пейзаж знойной, бескрайней пустыни, где кроме песка ничего не было.

Сузуме попятился задом, чтобы скрыться в прохладном, тёмном тоннеле, но вместо этого, наткнулся спиной на тёплый камень. В удивлении, он отпрянул от него, и сразу же обернувшись, вскрикнул, глядя на огромный серый валун:

– Господин, посмотрите!

Такехико обернулся, и удивился не меньше Сузуме.

– Похоже, мы чем-то прогневали колдуна Кабоку, – произнёс он, глядя на валун.

– Этого не может быть, господин. Он добрый. У нас в деревне никто и никогда не был свидетелем даже малейшей его сердитости.

– И, тем не менее, то, что мы сейчас даже неизвестно где оказались, служит неопровержимым доказательством того, что уважаемый колдун Кабоку отчего-то рассердился на нас.

– А может это был не он?

– Ты хочешь сказать, что некий злой колдун принял облик доброго колдуна Кабоку, и находимся мы, здесь сейчас, только благодаря его величайшей милости.

Сузуме развёл руками:

– Этого я не знаю господин, но продолжаю утверждать, что колдун Кабоку, добрый колдун.

– Если это так, то он ко всему в придачу ещё и шутник, из числа каких не часто встретишь. А то, что шутка его на деле не так забавна, говорит сейчас всего лишь о том, что он или не умеет добродушно шутить или же у него сегодня просто сложилось плохое настроение.

– Простите господин, мне трудно понять происходящее с нами.

– Мне тоже, поэтому лучше будет, если мы найдём выход из этой ситуации раньше, чем на нас, как это не прискорбно звучит, скажется отсутствие воды, поскольку мы теперь находимся в знойной пустыне и на милость колдовскую, я лично, уже не рассчитываю.

– О какой милости вы говорите, господин? – спросил Сузуме, с надеждой глядя на Такехико.

Направляясь вокруг валуна, Такехико ответил:

– Вернуть нас хотя бы на прежнее место в зелёный лес.

Сузуме согласно кивнув головой, последовал за Такехико.

– Я, кажется, готов сделать что угодно, лишь бы получить возможность вернуться обратно в лес…

Договорить Сузуме не успел, поскольку представшая перед ним и Такехико, деревянная дверь, озадачила их обоих своим, более чем странным и неожиданным расположением.

– Вашему колдуну не откажешь в оригинальности, – глядя на дверь, произнёс Такехико.

– Пусть я и повторяюсь в своих словах, господин, но мне всё же до сих пор не верится, что это колдовство принадлежит Кабоку, – вымолвил Сузуме, не сводя взгляда с деревянной двери.