Прекрасная куртизанка - Моника Бернс

— Исключительно занимательное представление, милая. Будем считать, что наша сделка заключена.

В одно мгновение ее настроение переменилось. Казалось, из нее ушла жизнь. Ее лицо сделалось отстраненным и непроницаемым. Но несмотря на эту холодную маску, ощущалось, что она сердится.

— Чтобы увидеть настоящее представление, месье, вам придется отдать мне своего жеребца, а не его семя. Но могу заверить вас, что я больше не заинтересована в этой сделке. Мне не нужно ни то, ни другое.

Она резко повернулась и направилась к двери, ведущей в гостиную. Он кинулся за ней и быстро нагнал ее, хотя все еще никак не мог опомниться от удивления. Шахин обнял Аллегру за талию и увлек ее за собой в тень.

— Пустите меня, — зло бросила она.

— А если я отдам вам лошадь, дорогая?

Он не мог поверить, что решился отдать своего Абияда всего за одну ночь с этой женщиной. Он, должно быть, сошел с ума, но его тело требовало своего. Он злился на себя за то, что эта ведьма с легкостью вызвала в нем такую бурю эмоций и столь сильное желание. Черт бы ее побрал!

— Мне кажется, я ясно дала вам понять, что больше не собираюсь заключать с вами никакие сделки, месье.

Аллегра попыталась вырваться из его рук, но ей это не удалось. Шахин повернул ее к себе и заставил посмотреть ему в лицо. Крепко прижал ее к своей груди.

— Вы не боитесь, Аллегра?

— Вас? Ни капли, — ответила она, тряхнула головой и бросила на него пылающий взгляд.

— А следовало бы, ma belle.

— Почему это я должна бояться вас?

Под насмешливым тоном она попыталась спрятать свой испуг.

— Потому что я не похож на всех остальных ваших любовников, — прошептал он. Когда их взгляды встретились, он улыбнулся. — Я тот мужчина, которого вы не сможете держать на коротком поводке.

Его слова и смесь чувств, отразившихся в его глазах, разожгли настоящий пожар в ее теле. С первого мгновения, когда она услышала его голос, доносившийся из тени, она поняла, кто был этот человек. На железнодорожной станции он предстал перед ней опасным и таинственным, сейчас же, этой ночью, он явил собой тот обобщенный образ мужчины, которого следовало избегать любой ценой.

Он с силой прижимал ее к себе, и она не могла не ощущать исходящее от него тепло и острый запах пряностей.

Эффект, который он произвел на нее на станции, не шел ни в какое сравнение с тем, что она испытывала сейчас. Присутствие рядом с ней этого мужчины, наделенного какой-то варварской красотой, заставляло ее кровь быстрее бежать по венам.

Его темные вьющиеся волосы доходили ему до плеч, и это придавало его облику что-то дикое, языческое. Несмотря на это, Аллегре вдруг захотелось провести руками по этим волосам, поиграть упругими шелковистыми прядями. Головной убор, в котором он был утром, не позволил тогда рассмотреть черты его лица. Сейчас же она увидела, что у него был тонкий нос, крупные чувственные губы и высокий лоб. На одной щеке виднелся узкий белый шрам, который был особенно заметен из-за того, что его кожа была темной.

Он был прав.

Ей следовало бояться его.

Этот мужчина не успокоится до тех пор, пока она не окажется в его постели. Как ни странно, но она испытывала желание подчиниться ему, сдаться без борьбы, чего раньше никогда не делала. Она с трудом сглотнула. Конечно, можно было закричать, и кто-нибудь обязательно пришел бы ей на помощь, но Аллегра не сделала этого. Она решила поискать другой выход из ситуации.

— Боюсь, месье, вы не совсем понимаете правила игры. Я сама выбираю себе любовников. И никогда не вступаю в отношения после столь непродолжительного знакомства.

— А я никогда не принимаю отказа, — резко ответил он.

Она попыталась успокоиться и подавить дрожь в теле.

Господи, что у него за голос! Аллегра стиснула зубы. Ее раздражало то, что она не могла справиться с собственными реакциями. Время от времени в ее жизни появлялись мужчины, которые вели себя высокомерно и требовали от нее подчинения. Она говорила им «нет», и они принимали этот ответ. Но этот мужчина не хотел ничего слышать, он был сверх всякой меры уверен в себе, и это нервировало Аллегру. Можно было не сомневаться — он никогда и никому не уступал.

Но самым худшим из всего было то, что Аллегра знала — связь с ним могла иметь ужасные последствия. Судя по тому, как реагировало на него ее тело, она могла сделать вывод, что их отношения никогда не будут спокойным, приятным времяпровождением. Он заставит ее подчиниться своей воле. А она этого не хотела. С тех пор как Артур спас ее, уведя из дома мадам Эжени, она всегда придерживалась одного правила — никогда никому не подчиняться.

— Это только заведет нас в тупик, — проговорила она, пытаясь скрыть дрожь в голосе.

— Да? Значит, один из нас должен сдаться.

Его взгляд светился такой решимостью, что Аллегра почувствовала, как внутри ее нарастала паника. Он обольстительно улыбнулся, его глаза сузились. Когда он взял ее за подбородок, ее беспокойство утонуло в волне разливающегося по телу жара. А когда он провел большим пальцем по ее верхней губе, Аллегра с трудом подавила желание застонать от наслаждения. Господи милостивый, что с ней происходит? Она должна немедленно положить конец этому сумасшествию, иначе ее покинут последние силы и она в самом деле подчинится ему.

— Я бы предпочла, чтобы вы уступили, месье, — торопливо выдохнула она.

— Это противоречит моей натуре. Но если вы захотите поцеловать меня, так и быть, я соглашусь.

Насмешливые нотки в его голосе заставили ее похолодеть.

— Какое самомнение! Так не ведут себя джентльмены. Я вовсе не собираюсь…

На нее повеяло запахом кипариса и аниса, когда он наклонился к ней и приблизил свои губы. Отступать было некуда. Владевший ею гнев испарился в одно мгновение, ее затопило острое желание.

До этого момента получать удовольствие для нее было простым, обычным делом. Но то, что происходило сейчас, оборачивалось чем-то новым. Диким, необузданным, примитивным, не поддающимся контролю разума.

Его язык заскользил по ее губам, и она поддалась ему. Его язык был горячим, рот ненасытным. Ей всегда нравилось целоваться, но то, что происходило сейчас, можно было назвать нападением, атакой животных страстей. Он не брал, он отнимал.

Каждое прикосновение его языка все сильнее и сильнее искушало ее. Все ее чувства были напряжены до предела, и она ощущала, что начинает терять контроль. Вскоре Аллегра и вовсе забыла о том, что обязана контролировать ситуацию. Жар разливался по ее телу, и она почувствовала, что между ног выступила влага. Когда его язык заскользил по ее губам, а потом по шее, у нее пресеклось дыхание.

Его прикосновения наглядно показывали, насколько неустойчива была та почва, которой Аллегра пыталась держаться. Впервые в жизни соблазняла не она, и это делало ее беспомощной, лишало власти. Понимание этого вселяло в нее тревогу, в ее голове зазвенели тревожные колокольчики. Собравшись с силами, она высвободилась из его объятий.