Требуются доказательства. Бренна земная плоть - Николас Блейк

– А нельзя ли без «сэра»? Как услышу, начинаю себя чувствовать директором школы. Да, не сходится. Но из этого следует лишь то, что моя версия нуждается в корректировке, дабы в нее укладывались новые факты. – Он на мгновение задумался, затем предложил с некоторой напряженностью в голосе:

– Взгляните, может быть, прочитаете? Туманные рассуждения, рожденные глухой ночью. Хочется скинуть с себя это бремя.

Он передал Блаунту разрозненные листки с записью мыслей, возникших у него в минувшую ночь. Пока Блаунт и Бликли, сомкнув плечи, водили глазами по строчкам, он погрузился в изучение присланного дядей отчета. Он мало что добавлял к тому, что Найджел уже услышал от вездесущего Филиппа Старлинга. Тут содержалось подтверждение того, что Эдвард Кавендиш оказался на мели, но он и сам в том признался. Нотт-Сломан явно пользовался дурной репутацией. Раз или два его клуб привлекал внимание полиции, но владелец был достаточно умен, чтобы избежать серьезных обвинений. Далее в отчете говорилось, что, по слухам, Нотт-Сломан замешан в шантаже, но слухи, они и есть слухи. Что касается Старлинга, Лючии или Джорджии – ничего сколь-нибудь существенного. Помимо того, сэр Джон Стрейнджуэйс прислал обширное досье на О’Брайана. Найджел перелистал его. Самое интересное заключалось в том, чего в нем не было. Ощущение такое, словно до 1915 года, когда O’Брайан в двадцатилетнем, по его словам, возрасте появился в Лондоне, он, кажется, вообще не жил. После того как он стал знаменит, несколько газет обратились к нему с просьбой поставить свое имя под биографией, написанной сотрудником издания, но так или иначе все, что происходило до 1915 года, оставалось покрыто пеленой неизвестности, а то, что даже пресса не может разнюхать, подумал Найджел, должно быть, хранится в глубинах поистине неразличимых. Скотленд-Ярд связался с дублинской полицией, но и там ничего не знали о юных годах этого человека, а поскольку имя, под которым он завербовался в армию, было, вполне возможно, вымышленным, то и раскопать что-либо в его прошлом вряд ли представлялось возможным.

– Ну что ж, мистер Стрейнджуэйс, – сказал Блаунт, – все это весьма любопытно. Иное дело, что вряд ли от этого может измениться наше отношение к Нотт-Сломану – пусть даже перед нами лишь версии. – Он с сожалением слегка пожал плечами. – Сдается мне, что все указывает на Нотт-Сломана как на убийцу, действовавшего, вероятно, в сообщничестве с мисс Трейл. То, что это он написал письма с угрозами, можно считать установленным фактом. Нам известно также, что около полуночи, когда О’Брайан, вышел из Дауэр-Хауса, он болтался возле садового домика. Таким образом, моя версия такова: Сломан пишет письма с угрозами…

– Но зачем ему это? – перебил Блаунта Найджел. – С чего бы это замыслившему убийство рекламировать свои намерения?

– А с того, что он с самого начала собирался представить убийство как самоубийство. Затем и воспользовался оружием О’Брайана. А тот не стал бы держать при себе пистолет, если бы думал, что ему что-то угрожает. Таких угроз в письмах и не содержалось.

– Нам с вами, мистер Стрейнджуэйс, это в голову не приходило. – Бликли перевел торжествующий взгляд с Блаунта на Найджела, словно гордый тем, какого вундеркинда привел.

– Затем Сломан предлагает мисс Трейл написать записку. Им надо, чтобы О’Брайан появился в садовом домике, где никто не помешает замаскировать убийство под самоубийство, – заключил инспектор.

– В таком случае почему они не уничтожили записку?

– Мне кажется, что либо О’Брайан смял ее и машинально сунул под раму, либо Сломан обнаружил ее на теле убитого и какое-то время, пока не стало ясно, что самоубийство – лишь видимость, держал ее при себе, а потом положил на виду, чтобы все подозрения пали на мисс Трейл. Этот человек прослыл таким, что вполне способен на двойную игру. Мне представляется, он разговаривал с О’Брайаном не менее четверти часа, быть может, потихоньку к нему приближаясь, чтобы уловить момент и перехватить пистолет. Исходя из этих расчетов, убийство было совершено где-то около половины первого. Еще десять минут ушло на то, чтобы создать картину самоубийства и прибраться к комнате. Далее Сломан выглядывает из двери, видит, что пошел снег, и понимает, что угодил в ловушку. Ведь снегопад может прекратиться в любую минуту, и его следы останутся на виду. Он садится, погружается в раздумье, и наконец его осеняет: нужно надеть ботинки хозяина и пойти к дому спиной.

– Гм, – задумчиво протянул Найджел. – Долго же он, выходит, думал. К четверти второго снегопад начал ослабевать, а это значит, что следы должны были быть оставлены где-то около часа тридцати, иначе бы их замело. То есть осенило не меньше чем через час раздумий. Что ж, это не удивительно: мне он, при всей своей штабной службе во время войны, всегда казался тугодумом. Удивительно другое: как ему вообще могла прийти в голову столь хитроумная комбинация.

– Но ему надо вернуть ботинки на место, – продолжал инспектор. – Несомненно, это было сделано в то время, когда мистер Стрейнджуэйс на следующее утро собрал в садовом домике гостей мистера О’Брайана. – Голос инспектора звучал со всевозможной сухостью, но лукавый взгляд, что он исподтишка бросил на Найджела поверх очков, сильно смягчил ее: – Вы не заметили в руках у Нотт-Сломана туфель?

– Могу со всей определенностью утверждать, – с той же серьезностью отвечал Найджел, – что ничего у него с собой не было. То есть не было в руках, а под пальто он мог спрятать что угодно.

– Хорошо. Это подводит нас к покушению на этого малого, Беллами. Я внимательно осмотрел место преступления и пришел к выводу, что одному человеку было бы его совершить весьма затруднительно. Перед тем как утверждать что-то определенное, надо провести кое-какие эксперименты. Самым простым, если позволительно так выразиться, был бы такой порядок действий: Беллами выходит из коридора, ведущего на кухню, а некто в это время наблюдает и за коридором, и за парадной лестницей; тогда же сообщник проскальзывает на кухню, берет кочергу и прячется за вращающейся дверью. Дверь, ведущая в холл, была бы хорошим местом для наблюдения. Согласно показаниям Кавендиша, Нотт-Сломан, прервав на середине партию на бильярде, на пять минут уединился с мисс Трейл. Времени вполне достаточно. Насколько я понимаю, мистер Стрейнджуэйс, ваше главное возражение против такой версии состоит в том, что у Нотт-Сломана не было мотива для убийства с заранее обдуманным намерением. Но вы ведь знаете, какое наказание положено за шантаж. Допустим, О’Брайан пригрозил Нотт-Сломану, что раскроет его делишки по этой части. Разве это не мотив, чтобы избавиться от него? Он вполне мог предпочесть риск быть повешенным за убийство овцы бесспорной перспективе тюрьмы за кражу ягненка.

– Что ж, – кивнул Найджел, – звучит убедительно. Что вы намерены предпринять?

– Суперинтендант согласен со мной в том, что стоит подождать, пока нам, возможно, не удастся собрать побольше улик. В любом случае сначала надо доложить главному констеблю. Но в то же время не будет ничего предосудительного, чтобы уже сейчас попросить Сломана объяснить иные из его… э-э… сомнительных показаний. Как, на ваш взгляд, сэр?

– Все верно, – сказал Найджел. – Сейчас приведу его.