Голос земли. Легендарный бестселлер десятилетия о сокровенных знаниях индейских племен, научных исследованиях и мистической связи человека с природой - Робин Уолл Киммерер

нам о могучей силе, порожденной взаимодействием, когда каждый вид делится с другими своими дарами. Сбалансированный взаимообмен позволил им выживать в самых тяжелых условиях. Их успех измеряется не потреблением и ростом, а долголетием и простотой, а еще постоянством, несмотря на меняющийся вокруг них мир. Он и сейчас в процессе перемен.

В то время как лишайники способны позаботиться о людях, люди совсем не отвечают им взаимностью. Умбиликария, подобно многим другим видам лишайников, крайне чувствительна к загрязнению воздуха. Если вы встретили умбиликарию, знайте, что сейчас вы дышите чистейшим воздухом. Загрязняющие атмосферу вещества, такие как диоксид серы, мгновенно убьют ее. Поэтому ее исчезновение – тревожный знак.

В действительности целые виды и экосистемы исчезают на наших глазах из-за ускоряющихся климатических изменений, но в то же время другие находятся на подъеме. Тающие ледники обнажают землю, которая была скрыта многие тысячелетия. Вдоль кромки льда появляются новые участки каменистой почвы, суровой и холодной. Известно, что умбиликария одной из первых колонизировала послеледниковые прибрежные полосы, когда земля была сырой и пустынной, а десять тысяч лет назад случился еще один период великих климатических потрясений. Наши местные травники не случайно советуют обращать внимание на то, какие растения приходят к нам: они всегда приносят с собой что-то, о чем нам необходимо знать.

На протяжении многих тысячелетий лишайники выполняли свой долг, распространяя жизнь, и в мгновение ока земной истории мы сумели подорвать их работу, способствуя наступлению времени великого экологического стресса, бесплодия, созданного собственными руками. Думаю, что лишайники смогут это пережить. И мы сможем, если прислушаемся к ним. А если нет, то умбиликария долго будет покрывать каменистые руины нашей цивилизации после того, как наше стремление к разобщенности низведет нас до уровня ископаемых окаменелостей, ее зеленая кожа украсит разрушенные коридоры власти.

«Каменный рубец», дубовый, или пупочный лишайник… Мне говорили, что в Азии умбиликария известна под другим названием – «ухо камня». Я представляю, как оно «прислушивается» ко всему происходящему в этой глухой тиши – к шуму ветра, пению дрозда-отшельника, грохоту грома… и к нашему все возрастающему чувству голода. «Ухо камня», услышишь ли ты нашу боль, которую мы испытаем, когда поймем, что натворили? Суровый послеледниковый мир, в котором ты возникло, вполне может стать и нашим миром, если мы не прислушаемся к мудрости, что несут в себе слившиеся воедино тела. Искупление наших грехов произойдет в тот момент, когда ты сможешь услышать наши гимны радости в честь нашего бракосочетания с землей.

Дети девственных лесов

Мы щебечем, как воробьи, широко шагая вдоль проплывающих мимо рядов дугласовых пихт. А потом на какой-то невидимой границе температура падает, и вот мы уже вдыхаем прохладный воздух, спускаясь к бассейну реки. Все разговоры смолкают.

Шершавые стволы поднимаются от лужайки глубокого мшисто-зеленого цвета, а кроны теряются в густом тумане, наполняющем лес серебристым полумраком. Лесная подстилка с зарослями папоротника, заваленная огромными бревнами, представляет собой хвойную перину, пестреющую солнечными бликами. Свет проходит сквозь кроны молодых деревьев, в то время как очертания их «бабушек» с огромными опорными стволами диаметром в восемь футов смутно прорисовываются в густой тени. И ты благоговейно замолкаешь, боясь нарушить эту соборную тишину и понимая, что вряд ли твои слова могут что-то добавить.

Но здесь не всегда было так тихо. Когда-то тут смеялись и болтали девочки, пока их бабушки сидели рядом, присматривая за ними. Длинный шрам от срезанной коры тянется вверх по стволу дерева бледно-серой стрелой. Остаток этой полосы свисает с нижних веток на высоте тридцати футов. Тот, кто за нее возьмется, будет пятиться назад, вверх по склону холма, держа в руках полосу коры и дергая, пока она не оторвется.

В те дни древние тропические леса тянулись от Северной Калифорнии до Юго-Восточной Аляски полосой между горами и морем. Тут висит густая завеса тумана. Насыщенный влагой тихоокеанский воздух поднимается в горы, чтобы затем пролиться в виде ста дюймов осадков ежегодно, увлажняя экосистему, равной которой нет больше нигде на планете. Здесь растут самые большие в мире деревья, появившиеся еще в доколумбовые времена.

И не только деревья. Количество обитающих здесь видов млекопитающих, птиц, земноводных, полевых цветов, папоротников, мхов, лишайников, грибов и насекомых поражает воображение. Для их описания не хватает превосходных степеней, потому что здесь находится один из самых обширных лесов на планете, лесов, наполненных веками прошлых жизней, заваленный огромными бревнами и буреломом. Умирая, эти могучие деревья дают начало множеству новых жизней. Полог леса представляет собой многослойную вертикальную структуру – от расположенных на лесной подстилке мхов до пучков свисающих с верхушек деревьев лишайников с рваными краями, образованными под воздействием ветров, болезней и бурь. Этот кажущийся хаос говорит о тесных связях между всеми ними, опутанных сетями грибницы и шелковыми нитями паутины с серебристыми каплями воды. Одиночество в этом лесу – понятие, лишенное смысла.

Коренные народы северо-западного тихоокеанского побережья на протяжении тысячелетий вели здесь беззаботное существование: обитая одновременно на побережье и в лесу, пищу они имели в изобилии. Это влажные территории лосося, зимнезеленых хвойных лесов, черники и мечевидного папоротника. Это земля дерева щедрых даров и полных корзин, дерева, которое на салишских языках именуется как «дарующее богатство женщинам», или Матерью-Кедром. В чем бы ни нуждались люди, кедр всегда был готов дать им это – от колыбели до гробовой доски.

В этом влажном климате, где все подвергается процессу гниения, влагостойкий кедр представляет собой идеальный материал. Его древесина легко обрабатывается, и она плавучая. Гигантский ровный ствол кедра – практически готовое морское судно, способное выдержать до двадцати гребцов. Все, что перевозили в этих лодках, тоже являлось дарами кедра: весла, наплавки, сети, веревки, стрелы и гарпуны. Даже головные уборы и накидки гребцов делали из кедра. Теплые и мягкие, они защищали от ветра и дождя.

Спускаясь по протоптанным тропкам к пойме реки в поисках подходящего дерева, женщины пели. Потом они почтительно просили у него все, в чем нуждались, и за все возносили благодарственные молитвы и оставляли взамен свои дары. Вырезав клин в коре дерева среднего возраста, женщины могли отделить от него полосу шириной в ладонь и длиной в двадцать пять футов. Снятие коры с небольшой части окружности ствола было гарантией того, что повреждения заживут без негативных для дерева последствий. Высушенные полоски коры затем отбивали, чтобы отделить множественные слои и добраться до ее атласной блестящей сердцевины. Долгий процесс нарезания коры костью оленя позволял получить гору пушистой кедровой «нити», из которой делали подстилку для новорожденного. Из