Треба - Сергей Малицкий

— Эша, — поморщился Кай. — Долгие беседы с тобой в Гиме приучили меня к тому, что из самых простых событий ты умеешь делать самые мудрые выводы. А на самые сложные вопросы умеешь отвечать просто и понятно. Пойми, мне не нужен зажигательный камень размером с сиуна. Мне нужно, чтобы он нагрелся. Но нагрелся быстро. Как можно горячее и как можно быстрее!

— Все равно очень долго, — задумался Эша. — Если камень не должен гореть, а ты не хочешь, чтобы я закончил свою долгую жизнь прямо вот за этим столом, мне все равно потребует не менее часа. Не скажу, что смогу разогреть камень докрасна, но остывать он точно будет не менее пары суток.

— Послушай, — потер виски Кай. — А если не нужно, чтобы он остывал?

— Это уж от меня не зависит, — рассмеялся старик. — Если что-то нагретое оставить в естественном виде, оно будет остывать согласно имеющейся плотности и объему. Камень остывает долго. Конечно, если исключить всякую невозможную магию со стороны этой сумасшедшей девчонки. Интересно, кто же все-таки учил ее этим фокусам?

— Подожди, — остановил старика Кай. — Подумай. Не ты ли рассказывал мне о магических иллюзиях, которые невозможно отличить от реальности до тех пор, пока они не иссякнут. Если навести иллюзию на камень, он будет способен обжечь?

— Еще как! — приподнялся на носках Эша. — Если устроить иллюзию раскаленного камня, да бросить его в костер, то пламя взметнется ничем не хуже того же, которое случается от добротного зажигательного камня, тепло в котором копится долгими усилиями. А если такой камень бросить в котел с водой, она забурлит, но бурлить будет только те несколько секунд, которые действует иллюзия! После этого камень обретет тот нагрев, который успел передать воде. И все.

— То есть какое-то время камень будет горяч по-настоящему? — спросил Кай. — И если его охладить, то он может потрескаться?

— Может, — кивнул Эша. — По той простой причине, по которой иллюзия твердых тел относится к иллюзиям действия, поскольку обретает твердость того тела, к которому применяется.

— Сделай это, Эша, — попросил Кай. — Представь себе, что сиун Паркуи ростом с меня.

— Такой, как ты? — Старик задумался, пошевелил губами. — Три секунды. Нагрею так, что будет жарко стоять в десяти шагах. Но только три секунды. А после — ничего.

— Успеешь? — повернулся к Арме Кай.

— Да, — сказала она твердо.

— Ну, не знаю, — усомнился старик. — Но кого нагревать будем?

— Я покажу тебе, — сказал Кай. — Будь готов.

Пир удался на славу. Правда, Илалиджа сначала слегка обидела ключника, когда сообщила ему, что нанята Киром Харти именно для снятия пробы со всех блюд. Тот уже был готов разразиться возмущенной речью, но пустотница просто обняла старика и поцеловала.

— Вот! — воскликнул Тарп в окружении присевших за стол стражников и множества простых жителей города. — Вот, женщины! В ваших руках и губах — великая сила! Отчего же вы ею не пользуетесь?

Ответом ему был взрыв хохота. Арма и сама с трудом сдержала улыбку и потянулась к кувшину с горячим отваром.

— Ты что делаешь? — язвительно прошептал Эша, который безостановочно бормотал какие-то заклинания и старательно прятал ладони в собственных рукавах, с тоской глядя на угощения перед его носом. — Ты готова?

— Собираюсь, — улыбнулась Арма, подняв с блюда роскошный кусок мяса и положив его в моментально открывшийся рот старика. — Удивительное дело, но для того, чтобы что-нибудь охладить, самому следует нагреться. В этом весь секрет. Ну и еще кое в чем.

— Кто тебя учил этому? — проглотил мясо Эша. — Ты и в самом деле сильная колдунья? Ибо мудрецы говорили, чем сильнее колдун, тем короче его заклинания. Сильнейший из колдунов способен щелчком пальцев совершать немыслимые чудеса. А если он творит их, лишь подумав о чуде, значит, он бог.

— Этому заклинанию меня учила Кессар, — сказала Арма, заставив Эшу открыть рот от изумления. — Но так как это были не лучшие для нее годы, то мыслью я не обойдусь. Придется щелкать.

— Я знаю, в ком таится сиун, — наконец сказал Кай.

— В ком же? — напряглась Илалиджа.

— Тиджиз, — показал зеленоглазый. — Вот тот расторопный молодой паренек. Имя не редкое, но такого парня в Харкисе не было. Я вспомнил всех воинов Сакува по именам. И уж тем более молодых. Не было такого воина. И это не промах Паркуи. Он издевается надо мной. На древнем наречии словом «Тиджиз» обозначается бог.

— И как ты собираешься его являть? — нахмурился Эша.

— Не знаю, — поднялся на ноги Кай. — Но попробую повторить трюк с деревянным истуканом на корабле. Эша и Арма, будьте готовы, — сказал он тихо, а затем, повысив голос, обратился к собравшимся:

— Друзья мои! Уж не знаю, кто из вас помнит, что произошло тут в тот день, когда погиб мой дед, но одного я не забуду никогда. Лучшие воины Текана не были побеждены. Они были убиты, но не побеждены. И если бы не ружья хиланских гвардейцев — победа была бы за Харкисом.

— Да! Точно так! — понеслось со всех сторон.

— Странно, — прошептал Арме Эша. — Наследник правителя города пиршествует в городе, которого уже давно нет, и говорит с теми, кто давно уже сгнил в земле, и, похоже, обещает им новые победы.

— Но скоро ружья будут и у нас! — выдернул из чехла ружье Кай. — Лучшие ружья. Такие ружья, с которыми нам не будет страшен никакой Хилан. Ружья, которые способны победить даже камень. Вон видите мраморную колонну, которую установил мой дед в день моего рождения? Два-три выстрела — и она будет пробита насквозь! Зажмите уши, друзья мои.

Женщины с визгом бросились зажимать уши, а Кай приложил к плечу ружье и прицелился. Последовал выстрел, и пуля выбила изрядный кусок мрамора из верхушки колонны. Воины восторженно заорали, но сквозь их ор явственно донесся голос Тиджиза:

— Не нужно.

— Еще два выстрела! — изобразил хмельного Кай.

Снова раздался грохот, и колонна лишилась еще одного куска мрамора.

— Не нужно, — повторил Тиджиз с явным раздражением и направился к зеленоглазому.

— Нужно-нужно, — закричал Кай и вновь взметнул ружье.

Выстрел обрубил колонне верхушку, и в тот же миг хрупкий паренек Тиджиз шагнул вперед, схватился за ствол ружья и тонкими, но до странности сильными руками свернул его в спираль.

— Не нужно, — громко повторил он в лицо Каю.

— А мне плевать, — ответил Кай и плюнул ему в лицо.

В следующее мгновение сильнейший удар в грудь опрокинул зеленоглазого навзничь, а Эша вдруг завыл так, что заложило в ушах. Завыл и поймал сиуна за кулак. Едва выглядевший как огромный булыжник кулак отправил Кая на мостовую, как Эша набросил на него заклинание. Половину секунды сиун пытался вернуть кулаку прежний морок. Еще половину секунды он раздумывал. И всю вторую секунду обращал себя в каменного убийцу, тем более что из-за стола с оружием взметнулись друзья Кая. Но еще до истечения третьей секунды сиун налился малиновым цветом и уже собирался расхохотаться оттого, что языки пламени поползли по столу перед ним, но не успел. Арма щелкнула пальцами, сиун взвыл и с треском разлетелся осколками в стороны. И тут Харкису наступил конец. Все те, кто сидел рядом со спутниками Кая, вдруг начали осыпаться пеплом. Пеплом осыпались блюда на столе. Пеплом осыпалась испорченная колонна. Стали оплывать, осыпаться камнями, рушиться здания и крепостные стены, да так, что спутники вынуждены были выбежать на середину площади. Даже стол, под который упал Кай, обратился в пыль.