Ложь и правда о советской экономике - Евгений Юрьевич Спицын

разбиравшегося и в экономической теории, и в хозяйственной работе. Старый Госплан СССР тоже был упразднен, а его руководитель Н. К. Байбаков с явным понижением был перемещен на должность главы Госплана РСФСР. Что касается М. Г. Первухина, то его тоже с понижением отправили руководить легендарным Минсредмашем СССР, который до него возглавляли такие же легендарные «сталинские наркомы», как Вячеслав Александрович Малышев и Авраамий Павлович Завенягин, безвременно ушедшие из жизни от непомерно ответственной и очень тяжелой работы. Кстати, на этом посту М. Г. Первухин тоже задержится недолго и после разгрома «антипартийной группы» в июле 1957 года уступит его своему заместителю, не менее легендарному министру Ефиму Павловичу Славскому, который будет возглавлять это министерство почти 30 лет, вплоть до конца ноября 1986 года. При этом, как верно подметил тот же В. Л. Некрасов, «после реорганизации системы управления… и отставки М. Г. Первухина руководители плановых органов уже никогда не будут входить в состав Президиума ЦК на правах полноправных членов, а иногда даже и в состав Пленума ЦК КПСС (И. И. Кузьмин, В. Н. Новиков, А. Ф. Засядько). Тем самым, в сложившейся конфигурации политических институтов Хрущев ограничил полномочия председателя Госплана, фактически лишив его политических механизмов влияния»[582]. При этом сам В. Л. Некрасов ошибается, когда пишет о том, что в ходе второй реформы Госплана из его состава в отдельное ведомство будет выделено ЦСУ СССР, начальник которого в ранге министра войдет в состав Совета Министров СССР. На самом деле это произошло гораздо раньше, еще при жизни И. В. Сталина, на основании Постановления Совета Министров СССР от 10 августа 1948 года № 3018 «О преобразовании ЦСУ Госплана СССР в Центральное Статистическое управление при Совете Министров СССР»[583].

К слову сказать, еще раньше, 19 апреля 1957 года, таким же схожим, чисто волюнтаристским образом Н. С. Хрущев добился принятия Постановления ЦК и Совета Министров СССР «О государственных займах, размещаемых по подписке среди трудящихся Советского Союза», в соответствии с которым государству на 20–25 лет было «предоставлено» право отсрочки выплат по старым государственным займам, выигрышным гособлигациям и процентам по ним.

Тем временем 21 мая 1957 года, находясь с рабочей поездкой в Ленинграде, Н. С. Хрущев выступил на зональном совещании работников сельского хозяйства северо-западных регионов РСФСР и без согласования с членами Президиума ЦК от имени ЦК КПСС и Совета Министров СССР поставил грандиозную задачу «догнать и перегнать Америку по производству мяса, масла и молока на душу населения в течение ближайших трех лет». При этом он пообещал колхозному крестьянству в такие же предельно сжатые сроки отменить все обязательные поставки государству с их личных подсобных хозяйств и оказать государственную поддержку развитию животноводческих хозяйств. Хотя всем остальным руководителям страны, даже активным сторонникам Н. С. Хрущева, была совершенно очевидна вся абсурдность поставленной задачи, поскольку в те годы США производили порядка 16 млн. тонн мяса в год, а СССР — порядка 7,5 млн. тонн.

Понятно, что очередная волюнтаристская выходка Первого секретаря ЦК вызвала взрыв возмущения его коллег по «узкому руководству», которые, как утверждает профессор Р. Г. Пихоя[584], еще с 20 мая 1957 года «стали вести переговоры по поводу Н. С. Хрущева». Первоначально в этих «посиделках» участвовали В. М. Молотов, Н. А. Булганин, Г. М. Маленков, М. Г. Первухин и Л. М. Каганович, к которым чуть позже присоединились К. Е. Ворошилов и М. З. Сабуров. Примерно 28–29 мая все они собрались на общее совещание и быстро договорились между собой по целому ряду ключевых вопросов: во-первых, упразднить пост Первого секретаря ЦК, который, кстати сказать, так и не был прописан в самом Уставе КПСС; во-вторых, оставить Н. С. Хрущева в составе Президиума ЦК, но переместить его на должность министра сельского хозяйства СССР; в-третьих, секретаря ЦК М. А. Суслова вывести из состава Секретариата ЦК и назначить министром культуры СССР; в-четвертых, председателя КГБ СССР генерала армии И. А. Серова отправить в отставку и передать этот пост либо маршалу Н. А. Булганину, либо бывшему Первому секретарю ЦК Компартии Белоруссии Н. С. Патоличеву, который на тот момент занимал должность первого заместителя министра иностранных дел СССР; и, наконец, в-пятых, поднять политический статус министра обороны СССР маршала Г. К. Жукова и перевести его из кандидатов в полноправные члены Президиума ЦК[585].

Сразу после согласования всех этих вопросов сначала В. М. Молотов, а затем Г. М. Маленков провели переговоры с Г. К. Жуковым и попытались склонить боевого маршала на свою сторону, однако так и не смогли добиться от него однозначной поддержки этих кадровых инициатив. Хотя, впрочем, как чуть позже утверждал сам В. М. Молотов[586], министр обороны был не прочь упразднить пост Первого секретаря ЦК и заменить его постом «секретаря ЦК по общим вопросам». А еще значительно позже в одной из бесед с писателем Ф. А. Чуевым В. М. Молотов признался: «в нашей группе не было единства и не было никакой программы, мы только договорились его снять, а сами не были готовы к тому, чтобы взять власть»[587]. Кстати, это свидетельство дало основание ряду историков (В. П. Попов[588]) заявить, что «отсутствие в стане консерваторов альтернативной политической программы реформ» вынудило хрущевских «оппонентов к бездействию и пустому критиканству». На наш взгляд, это мнение носит необъективный и пристрастный характер, поскольку, во-первых, реальная «политическая программа реформ», конечно, была, в частности у Г. М. Маленкова, о чем писали многие историки, в том числе Ю. Н. Жуков, А. В. Пыжиков и Р. Г. Пихоя. Во-вторых, как-то трудно упрекнуть оппонентов Н. С. Хрущева в «бездействии», поскольку июньские события 1957 года как раз свидетельствуют об обратном. И, в-третьих, столь же трудно обвинить большинство членов Президиума ЦК в «пустом критиканстве», особенно В. М. Молотова и Д. Т. Шепилова, что со всей очевидностью вытекает из анализа стенограммы Пленума ЦК, состоявшегося 22–29 июня 1957 года.

Между тем довольно странно, что мало кто из нынешних историков усмотрел в назревавшем конфликте членов Президиума ЦК один очень важный аспект, на который справедливо обратили внимание известный знаток хрущевской эпохи профессор А. В. Пыжиков, а затем и ряд его младших коллег, в частности В. Н. Горлов и А. В. Сушков[589]. Речь идет о том, что в тогдашнем составе высшего партийного ареопага явно преобладали так называемые «технократы», а не «партийцы»: из одиннадцати его членов семь кремлевских «небожителей» — Н. А. Булганин, В. М. Молотов, Г. М. Маленков, Л.