За сумеречным порогом - Питер Джеймс

– Ну, как самочувствие? – спросил Патрик.

– Замечательно. – Сердце Кэт билось в груди, словно пойманная птичка.

Патрик накрыл ее руку своей, сжал, ласково провел по ней кончиками пальцев.

– Я испугался, когда услышал о катастрофе. – Он опять сжал ее руку, потом отпустил и продвинул рычаг переключения передач вперед. Отпустил тормоз, схватился за толстый деревянный руль и, включив правый поворотник, повел автомобиль вниз по скату с надписью «Выход» к главному шоссе.

Кэт откинула голову на подголовник и смотрела на Патрика. Воротник его был поднят, под темным тентом крыши на фоне бокового окна явственно выделялся контур его лица. Короткие каштановые волосы, как всегда, взъерошены. От него веяло силой, физической и духовной, и она почувствовала себя с ним в безопасности, полностью защищенной и спокойной.

– Ну и что же с тобой произошло? – спросил он.

Через боковое стекло пригревало солнышко. Какой-то парень в дутой кожаной куртке шел рука об руку с девушкой в теплом свитере. Ничего особенного, подумала Кэт, глядя, как они остановились и стали целоваться. Девушка что-то сказала и попыталась убежать, парень схватил ее за плечо, притянул к себе и снова поцеловал.

– Ты веришь в жизнь после смерти? – спросила она.

– Я католик, – ответил Патрик. – Во всяком случае, до четырнадцати лет я воспитывался как католик.

– А потом перестал быть католиком?

– Мой дядя, брат отца, умер от рака. Он долго страдал, и мой отец был этим просто сражен. После похорон, проведя в размышлениях несколько ночей, он пришел в кухню, сел за стол и сказал: «Господи, я изо всех сил старался верить в Тебя всю свою жизнь, и если Ты действительно существуешь, то должен объяснить мне, почему Ты забрал Шона. Я даю Тебе двадцать четыре часа, чтобы Ты подал мне знак, что Ты действительно существуешь, в противном случае мне придется прекратить верить в Тебя».

– И ему был подан знак? – спросила Кэт.

– Нет. – Некоторое время Патрик вел машину в полном молчании, на его лице была то ли печаль, то ли сожаление. – Ну а как насчет тебя, Кэт? Ты-то веришь?

– Не знаю, – ответила Кэт, и тут она услышала голос Доры Ранкорн:

«Ему было восемнадцать лет, когда он покинул этот мир, но вы все равно его младшая сестренка, и он хочет приглядывать за вами».

Потом голос Хауи:

«Ну, малявка, ты просто идиотка! Зачем ты это делаешь? Ведь я не велел тебе, помнишь?»

Треугольник на лампе. Парение над собственным телом.

Невозможно.

Но она действительно видела его. Если только лампа в операционной не была перевернута вверх ногами. Если только…

Она рассказала Патрику все, что делала после того, как они вместе обедали: как вломилась в похоронное бюро и взяла ноготь с пальца, как предложила, чтобы произвели вскрытие Салли Дональдсон частным образом, и то, что тело Салли Дональдсон было «по ошибке» кремировано через несколько часов после того, как муж потребовал частного вскрытия.

Они ехали кружным путем – вдоль морского побережья. Солнце превратило туман в мокрую изморозь, под которой лежало неподвижное, блестящее, словно только что отполированное море. Чайка взгромоздилась на буй. Набережная была заполнена гуляющими, и Кэт позавидовала их беззаботному воскресному дню, тому, что они никогда не видели лица женщины, которая пыталась выбраться из гроба. Никогда не покидали собственного тела и не парили под потолком в операционной, разглядывая его сверху.

Кэт ненадолго приоткрыла окно, чтобы вдохнуть запах соли, ржавого железа и гниющих водорослей. Море всегда вызывало в ней глубокие эмоции – печаль и радость одновременно. К этому запаху примешивался аромат жарившейся пищи, и ее затошнило. Да и поездка в автомобиле ее укачала. Она сидела молча, сконцентрировавшись на том, чтобы унять подступающую тошноту.

Машина повернула и теперь взбиралась на холм.

– С тобой все в порядке? – ласково спросил Патрик.

– О да.

Кэт вспоминала. Внизу, под ней, была лампа под абажуром и ее собственное тело, покрытое зеленой материей. В операционную вбежала сестра и вручила доктору Суайру стеклянный пузырек. «Лигнокаин», – сказала сестра. Доктор Суайр ловко опустил пузырек себе в карман и вынул оттуда другой.

Доктор Марти Морган сказал ей по телефону, что обычно лигнокаин используется при остановке сердца. Стандартный препарат для возобновления сердечной деятельности.

Почему же, черт побери, доктор Суайр не воспользовался им?

Последовал толчок и хриплое щелканье. Они остановились, запарковавшись во втором ряду недалеко от дома Кэт.

– Выпрыгивай, а я поищу, где поставить машину, – сказал Патрик.

– Пойдем вместе.

– Нет, иди домой. Здесь не очень-то тепло.

Кэт вышла из машины и открыла дверь, ведущую на лестницу. Холл, как обычно, был завален почтой, газетами и рекламными проспектами от местных предпринимателей. Было там и несколько писем, адресованных Кэт. Осторожно, стараясь не задеть свой шов, она все подобрала и по узкой лестнице поднялась к себе в квартиру. С верхнего этажа доносилась ритмическая музыка.

Кэт вставила ключ в замок, повернула его и открыла дверь. Она вошла в узкий коридор, который вел в гостиную, и тут на нее прыгнуло что-то черное и, оцарапав лицо, вцепилось в волосы.

Холодная волна ужаса окатила Кэт, она отшатнулась, с размаху ударившись о дверной косяк. Газеты и почта рассыпались по полу, но она едва его заметила – ей в запястье, казалось, вонзился нож. Она услышала злобное шипение.

Кэт замахала руками, будто ветряная мельница. Крик застрял у нее в горле, она отступила назад, глаза ее расширились от страха. Она попыталась выбраться обратно на лестничную клетку, но каждый шаг давался ей с трудом, словно она преодолевала напор воды. Наконец она вырвалась на лестницу, давясь собственным криком, стараясь его изрыгнуть и изнемогая от невозможности сделать это.

Кэт отпрянула от лоснящегося черного кота, который как сумасшедший носился по полу прихожей, потом запрыгнул на маленький столик и, усевшись там, замер, словно страшное изваяние. Верх его черепа между ушами был аккуратно спилен, и Кэт видела его мозг, гладкий, блестящий, кремово-белый, с кровяными сосудами, похожими на красные нити. На полу были экскременты и лужицы мочи.

Кэт смотрела на кота, парализованная ужасом, лишь смутно сознавая, что слышит чьи-то шаги, поднимающиеся вверх по лестнице. Кот выгнул спину и медленно поднял голову, затем, словно подчиняясь мелодии заклинателя змей, завертелся, и на мгновение его взгляд встретился с ее взглядом. Тогда по его телу пробежала судорога, он как-то странно подпрыгнул и стал сгибаться и разгибаться, шипя, брызгая слюной, пока не израсходовал весь запас энергии, и потом, обессилев, растянулся на полу, каждые несколько секунд слегка подрагивая, словно через него пропускали электрический ток.