Битва свадеб - Лиз Тэлли

Давным-давно… летом 1985-го

– Код ярко-розовый! – произнес голос на том конце телефонной линии. И связь тут же прервалась.

Теннисон О’Рурк внимательно посмотрела на золотистую трубку, прежде чем повесить ее. Учитывая, что в доме было пятеро детей, получить сообщение оказалось настоящим везением. Бронте, старшая, занимает телефон часами, болтая со своим парнем и перемывая косточки всем девчонкам в школе – кто клевая, кто шлюшка и так далее. Еще раз Теннисон услышит «буэ, тошнотики!» – и, кажется, ее саму вырвет.

«Код ярко-розовый» – значит, нужно срочно встретиться. Она сунула ноги в пластиковые сандалии и попыталась собрать в хвост непослушные волосы песочного цвета. Хорошо еще успела заранее почистить зубы и переделать всю работу по дому.

– Эй, малявка, это моя резинка! – завизжала появившаяся из гостиной Бронте.

Грозно сжав кулаки, она двинулась к сестре. Теннисон, испуганно вскрикнув, распахнула дверь и припустила через двор. Преследовательница остановилась в проеме с искаженным от злости лицом.

– И не смей трогать мой лак для ногтей, кретинка!

– Пока, Бронте! – пропела в ответ Теннисон.

Теперь домой дорога заказана до прихода матери. Та подготавливает классную комнату к новому учебному году, и до обеда младшее поколение О’Рурков предоставлено само себе.

Теннисон обежала дом и выскользнула через дыру в сетчатом заборе на поросший травой пустырь, пересекаемый дренажным каналом с бетонными стенками. Детям запрещалось играть здесь после дождя – один мальчик как-то решил поплавать, и его унесло потоком воды. Теннисон тогда была еще маленькая, и у нее остались только смутные воспоминания, как плакала мама и что она относила на поминки фруктовый салат с кусочками персиков в зеленом желе.

Канал отделял очень-очень средненький район Бродмура от более престижного, где жила лучшая подруга Теннисон, Мелани Бревард. Обычно они встречались в своем излюбленном месте, под раскидистой ивой, где было попрохладней. Теперь беззаботным летним играм конец – на следующий день начинаются занятия в пятом классе.

Однако сегодня еще нужно разобраться, что за «код ярко-розовый».

Когда Теннисон добралась, Мелани уже сидела на сломанном садовом стуле, который они нашли у дороги. На коленях подруга держала какую-то коробку.

– Привет! – Теннисон пододвинула второй стул, у которого они загнули ножки, и плюхнулась на низкое, почти у земли, сиденье. – Что за срочность?

Мелани выглядела странно, словно чем-то была напугана. Она нерешительно протянула коробку – так, будто там бомба.

– Я думала, пришли наклейки, которые мы заказывали, хотела взять их завтра с собой…

– Ой, не напоминай! – принимая коробку в руки, откликнулась Теннисон. – И почему ты должна идти в эту частную школу?! Как же я буду без тебя?! Кто меня успокоит, если я увижу пчелу?

У нее была жуткая аллергия на пчелиные укусы.

Завтра, во вторник, они обе пойдут в пятый класс… но в разные школы. Родители Мелани решили отправить ее в другую после того, как в их прежней в туалете для мальчиков нашли презерватив. Теннисон не очень представляла, что это такое, но, судя по тому, как мама понизила голос, пересказывая новость соседке, что-то связанное с «сексом».

– Я сама туда не хочу. Мне их форма уже в кошмарах снится.

Теннисон перевернула коробку.

– Так что в ней, если не наклейки? Здесь не написано, кому посылка.

– Сама не понимаю. То есть догадываюсь, но… – В голосе Мелани чувствовались подступающие слезы. Что там может быть такого ужасного?

Теннисон еще раз прочитала адрес, ведя по буквам ноготком, накрашенным красновато-розовым лаком, который «одолжила» у Бронте. Старшая сестра терпеть не могла младшую – постоянно орала: «Убери свои сраные руки от моих вещей!» Можно было бы, конечно, пожаловаться маме на то, что та выражается, но ябед никто не любит. Мелани повезло куда больше: ее сестра, Хиллари, не такая злюка. Иногда она даже играла с девочками в салон красоты, делая им прически и маникюр. А вот Бронте – стерва.

Открыв коробку, Теннисон вытряхнула содержимое себе на ладонь. Увидев, что там, она несколько раз моргнула от неожиданности. Повертела в руке, разглядывая округлившимися глазами, потом быстро сунула обратно и захлопнула крышку.

– Кому такое могли прислать?!

У Мелани задрожали губы.

– Не знаю. Что это вообще? Что-то, ну… совсем плохое?

– Что-то, от чего нам полагается держаться подальше…

Теннисон-то сразу поняла, что к чему, – не зря у нее два старших брата. Обычно ей нравилось чувствовать превосходство над лучшей подругой – та, как выражалась мама, росла «в тепличных условиях». Например, Мелани не разрешали слушать рок-н-ролл; родители пичкали ее Бахом и Бетховеном и заставляли играть на скрипке, которую она терпеть не могла. А вот Теннисон была бы не прочь освоить какой-нибудь музыкальный инструмент – в жизни пригодится. Бабушка хотела купить им с Бронте пианино, но мама сказала, что в доме нет для него места.

– И что с этим делать? – Мелани посмотрела на коробку так, будто там лежала змея, а потом перевела умоляющий взгляд на подругу.

Та сама не знала, что предложить. Забирать это домой она точно не собиралась, там вмиг кто-нибудь найдет. Проще всего вернуть посылку на место и постараться обо всем забыть. Или бросить ее в канал, но так она может попасть еще кому-нибудь в руки, а на ней адрес Бревардов…

– Не знаю пока. Дай-ка еще подумать.

Мелани послушно отложила коробку подальше.

Обычно «код ярко-розовый» не был настолько… серьезным. Однажды Мелани сожгла себе челку завивочными щипцами Хиллари. Другой раз Теннисон наступила на гвоздь, и ей пришлось делать укол от столбняка. А еще как-то Шон Анджело перехватил записку, которую они передавали друг другу на математике. Однако сейчас все было прям серьезно-пресерьезно.

– Знаешь, давай пока полежим на солнце – я хочу еще немножко загореть перед школой. И заодно подумаем, что делать с… – Теннисон кинула взгляд на коробку, – …этим.

– Ладно, – кивнула Мелани.

Они задрали футболки, подоткнув нижнюю часть через вырез, как героиня популярного сериала, – правда, в отличие от нее, подчеркивать таким образом им было еще нечего. Мелани аккуратно закатала шорты. Обе вытащили стулья из тени и минут десять молча жарились на солнце. Наконец Теннисон решила, что хватит, и села.

– Я хоть немного загорела?

Мелани сощурилась.

– Э-э… вроде бы.

Теннисон хмуро опустила взгляд на свой покрасневший живот над джинсовыми шортами. Теперь, скорее всего, дурацкие веснушки еще сильнее выступят. Она их терпеть не могла и всеми силами старалась избавиться от, как говорил папа, «милых крапинок», но ничего не помогало. Оставалось надеяться на чудо, о котором Теннисон молилась каждую ночь, повторив десять раз «Аве Мария». Мама как-то рассказала, что делала так, когда просила у Бога детей, – и сработало, родилось целых пятеро.