Друид - Клауде Куени

Он почти бегом покинул палатку. Послышался лязг сбруи, а затем удаляющийся стук копыт. Цезарь взглянул на меня, дав понять, что теперь я должен записывать, и вновь начал диктовать:

— Продолжение главы двенадцатой. Оставшиеся в живых попытались спастись бегством и скрылись в близлежащих лесах. Ими оказались тигурины, поскольку весь народ гельветов разделен на…

Цезарь перестал диктовать и обратился ко мне:

— Из скольких племен состоит народ гельветов?

— Из четырех, — ответил я.

— Итак, — невозмутимо продолжил Цезарь, — поскольку весь народ гельветов разделен на четыре племени. Именно племя тигуринов еще при жизни наших отцов покинуло принадлежащие ему земли, убило консула Луция Кассия, а его войско угнало в рабство. Случилось так, что по воле случая или же по решению великих бессмертных богов именно эта часть гельветского народа не успела переправиться через реку. Тигурины, которые полстолетия назад нанесли римлянам столь значительное поражение, наконец поплатились за свою дерзость и понесли заслуженное наказание. Так Цезарь отомстил за оскорбление, которое было нанесено не только всему Римскому государству, но и ему лично, поскольку тигурины в той же самой битве, закончившейся поражением римлян, убили не только консула Кассия, но и легата Луция Пизо, деда тестя Цезаря Луция Пизо.

Цезарь медленно обвел взглядом всех присутствующих. Он был серьезен и задумчив. Мы изо всех сил старались держаться с достоинством под его тяжелым испытующим взглядом. Вдруг с его лица исчезло мрачное выражение, он мгновенно расслабился и широко улыбнулся.

— Скажи мне, друид, почему ты все же решил вернуться в мой лагерь?

— Я не вижу никаких причин, которые могли бы помешать мне сделать это, — ответил я с невинным видом. — Ты пробовал сосчитать, сколько кельтов каждый день покидают твой лагерь, чтобы выполнить поручения, а затем возвращаются?

Цезарь опять улыбнулся и воскликнул:

— Ты не такой, как все, друид! И ты это прекрасно знаешь. Почему же я должен сравнивать тебя с другими кельтами?

Он пристально смотрел на меня. Нет, в его взгляде не было злости, но и особо приветливым я бы его тоже не назвал. Я понимал, что Цезарь пытается прочитать мои мысли по глазам и проверить, смогу ли я выдержать его взгляд. Если честно, то я чуть не рассмеялся. Я всего лишь представил себе, будто в палатке находится дядюшка Кельтилл и наблюдает за всем происходящим, поддерживая меня во время этого испытания. И я с достоинством выдержал его. Приветливой улыбкой Цезарь дал понять, что он вполне доволен увиденным.

— Ты умеешь толковать сны, друид? — спокойно спросил он.

— Иногда, — ответил я уклончиво.

— А предсказывать будущее?

— Уже сейчас я могу с уверенностью сказать, что ни один гельвет не дойдет до Атлантикуса.

Похоже, услышанное поразило Цезаря до глубины души. Насколько я понимаю, он был очень суеверным человеком. Но знатное происхождение и должность проконсула запрещали ему придавать хоть какое-нибудь значение словам молодого кельта, который не принадлежал к роду князей или вождей. Цезарь ни за что в жизни не подал бы виду в присутствии подчиненных, будто сказанное мной показалось ему важным, даже несмотря на тот факт, что я сделал предсказание, которое он надеялся услышать. Я на собственном опыте убедился: хорошие предсказания с удовольствием выслушивают не только суеверные люди, но и те, кто считает ясновидение полной чепухой. Они приходят вновь и вновь, чтобы узнать больше о своем будущем, хоть и продолжают утверждать, будто не верят в предсказания.

Цезарь со своими легионами оказался в совершенно незнакомой, дикой местности среди враждебно настроенных варваров. Он не имел ни малейшего представления о том, что могло ожидать его здесь. Проконсул не знал, насколько опасными могут быть войска его противника. Сейчас же он услышал обнадеживающее предсказание от кельта, который прекрасно знал эти края и живущих здесь людей. Логично было бы предположить, что мои слова помогли Цезарю вновь обрести уверенность в себе. Пусть моими устами не говорили его, римские, боги, но он понимал, что это было предсказание, сделанное кельтским друидом, который наверняка в душе желал победы свои соплеменникам. Проконсул обратился к Авлу Гирту:

— Составь список всех племен, живущих поблизости, и включи его в эту главу. Напиши, что они тоже обратились к Цезарю с просьбой защитить их от произвола гельветов. Пусть это будут галльские племена, которые отправили ко мне гонцов и попросили меня, проконсула провинции Нарбонская Галлия, стать судьей над ними.

Затем он повернулся ко мне и добавил:

— Друид, мы собираемся построить мост через Арар, чтобы наши войска смогли переправиться на тот берег и догнать гельветов. Как ты думаешь, что они предпримут в ответ?

— Они отправят к тебе своих послов, Цезарь.

Проконсул кивнул.

— Ты будешь переводить мой разговор с ними, а затем напишешь тринадцатую главу для моей книги. Теперь можешь немного отдохнуть.

Я уже выходил следом за Вандой из палатки, когда Цезарь спросил, нет ли у меня какого-нибудь желания, которое он мог бы исполнить.

— У меня есть одна просьба к тебе, — сказал я неуверенно. — Подари мне жизнь раба Фусцинуса.

— Фусцинуса?

Я утвердительно кивнул.

— Скажи, друид, почему ты захотел спасти шкуру этого чернокожего?

— Если он будет обязан мне жизнью, то у меня появится раб, преданный мне до самой смерти.

Цезарь задумался, затем взглянул на меня и отдал приказ немедленно убить раба Фусцинуса.

— Запомни, друид, ты никогда не должен заступаться за того, кто решил выступить против Цезаря.

Когда мы вышли из палатки проконсула, Фусцинус все еще висел на кресте. Его глаза были закрыты, он не хрипел и не дышал. Его грудь пронзили три пилума.

Один из слуг Цезаря провел меня и Ванду к выделенной нам палатке, которую уже установили рабы, числившиеся при канцелярии проконсула. Войдя внутрь, я с удивлением обнаружил, что они даже успели посыпать землю чистой соломой и застелить шкурами животных. Мы с Вандой не чувствовали под собой ног от усталости. Мы тут же прилегли, чтобы немного отдохнуть, а Люсия начала обнюхивать все предметы в нашем новом жилище.

— Вот мы и опять дома, — усмехнулся я, глядя Ванде в глаза и положив руку на ее бедра.

— Да, господин, — ответила она с улыбкой.

Вдруг на стенке нашей палатки появился силуэт человека очень крепкого телосложения. В то время как кожаная крыша совершенно не пропускала свет, стенки жилища офицера, служившего в римской армии, были из грубой льняной ткани, которая, конечно же, просвечивалась. Но кем был мужчина, который, крадучись, ходил вокруг нашей палатки? В первое мгновение, глядя на него, я подумал, что это германский гладиатор.

— Друид Корисиос, мне нужно с тобой поговорить, — услышал я голос со стороны входа.