Ярлыки - Гарольд Карлтон

— Она мне столько лгала по поводу Филиппа… Я просто не могла сдержаться!

— Похоже на то, что он предал тебя! — воскликнула Маккензи. — Ты из-за него потеряла работу!

— Мать поклялась, что мне не работать здесь!

— Но ты же можешь оставаться Анаис, и как там еще… Как она сможет вычислить тебя? Майя, я вижу, что мне нужно как-то помочь тебе привести в порядок твою судьбу, и карьеру, и личную жизнь. Ты сейчас в таком ужасном состоянии, дорогая! — Взглянув на тарелку Майи, она спросила: — Ты будешь это доедать? — И утащила у нее кусочек цыпленка. — Теперь я расскажу тебе о моей жизни, ладно? Так будет только справедливо, не так ли? Ты бы только видела мою квартиру! Но мне надоело говорить, что все должно быть идеальным. Я сама должна стать идеальной. Ты думаешь, что только у тебя проблема с матерью? Моя мать устроит мне такой еврейский скандал, как только узнает, что я беременна!

Майя широко раскрыла глаза.

— Элистер? Вы собираетесь пожениться?

— Майя! — Маккензи с жалостью посмотрела на нее. — Сейчас это делать совсем необязательно. Я даже не уверена, люблю ли я его. Как определить, влюблена ты в мужчину или нет?

Майя прикусила губу.

— Для меня — это желание и отчаяние…

— Вот-вот, именно это я чувствую к Эдди Шрайберу. Я тебе о нем не рассказывала. Он наш бизнес-менеджер. Очень милый парень. Я должна тебе сказать, что мой папочка впадает в маразм, и мои братья не перестают ставить мне подножки… Боже, ты мне ничего не сказала о Дэвиде, Майя. Ты уже видела его?

— Я не могу себя заставить сделать это, — застонала Майя. — Мне он так сильно нравился, но…

— Что случилось? Боже, как я завидовала вам двоим! Майя в упор посмотрела на свою подругу. Она не могла противиться такому интересу со стороны Маккензи. Та сидела напротив — такая раскрепощенная и шумная, и Майя почувствовала себя почти такой же.

— Расскажи мне! — скомандовала Маккензи. Она начала подбирать соус из салата кусочком мягкой булки.

— Что-то пошло не так, — тихо начала Майя. — Когда мы были в постели с Дэвидом, я боялась заниматься с ним сексом, мне было противно!

— Боже мой! — воскликнула Маккензи. — Но в наши дни этого не должно случаться! Ты не пробовала заниматься мастурбацией? Элистер подарил мне на день рождения вибратор. Ты бы видела его размеры! После этого ты не станешь бояться уже ни одного мужчины. А как у Дэвида насчет его хозяйства? Там есть на что полюбоваться? Майя очумело покачала головой.

— Честно, я даже ничего не помню. Я хочу сказать, что я…

— Ну и ну! Это первое, что я заметила, когда Элистер и я…

— Маккензи! — зашикала на нее Майя. — Ты не можешь кричать потише? Все нас слушают!

— Хорошо, но что насчет Филиппа Ру? — спросила Маккензи, слегка понизив голос. — У тебя с ним была связь?

— Ну, не совсем так…

— У тебя с ним был оргазм?

— Да, — призналась Майя.

«Ну, это почти правда, — подумала она. — Но мы не занимались любовью по-настоящему в постели. Мы не были обнаженными. Филипп не был внутри меня. Меня не брал еще ни один мужчина. Я все еще девственница!» Она не могла сказать всего этого Маккензи. Это значило отрицать свою собственную женственность. Она признается самой себе и своей подруге, что ее главное женское качество отстало в развитии, не поднялось до должного уровня.

Маккензи взглянула на часы.

— Мне пора бежать, — заявила она, вскочила на ноги и швырнула на стол двадцатидолларовую бумажку. Она собрала свои сумки и, идя к выходу, по пути целовала официантов.

— Ты не скрываешь, что вернулась? — спросила она Майю, оглядываясь на нее через плечо. — Я могу сказать об этом Дэвиду? Ты знаешь, мы часто болтаем по телефону.

— У него все в порядке? Маккензи резко развернулась.

— Разве тебя это волнует? Ну что ж, к вашему сведению, мисс Стэнтон, Дэвид имеет хорошо оплачиваемую работу в фирме создателя костюмов и пальто. Он не напорист, но амбиции ему не чужды. Кроме того, он не сидит дома. Так что суди сама. — У входа все уставились на них. Маккензи просто упивалась вниманием, которое ей оказывалось. — Я действительно рада, что ты вернулась. Я постараюсь выбрать время и заглянуть в «Хедквотерз», чтобы самой увидеть твои вещи. Мы никогда не станем соперницами, не так ли? Мы совершенно разные. Ты только посмотри на нас! — У входа было огромное зеркало, и Маккензи приняла одну из своих необычных и вызывающих поз. — В будущем году мы откроемся и в Лос-Анджелесе, — продолжала она, не переводя дыхания. — Мы и изготавливать наши ансамбли будем там. Мои братцы считают, что так получится гораздо дешевле. Пусть они этим и занимаются. Чао, дорогая! — Она расцеловалась с метрдотелем у входа и взяла такси, как только вышла на улицу. — Тебя подвезти? — Она расцеловала Майю, даже не выслушав ее ответ. — Все было просто чудесно. Как в старые времена. Позвони Дэвиду. Майя, давай навсегда останемся друзьями, ты согласна?

Когда такси развернулось, Маккензи продолжала энергично махать Майе. Ее рукава с бахромой переливались на солнце.

Майя медленно пошла по направлению к Пятьдесят седьмой улице. Она подумала, что если когда-нибудь откроет свой бутик, он станет полной противоположностью «Голд!» Там будет прохладно, стены должны быть белого или светло-светло-серого цвета. Изысканные наряды надо развесить свободно, чтобы их было видно со всех сторон и чтобы они не мялись. Кругом до самого потолка — хорошо освещенные зеркала. Классическая фортепианная музыка поможет поддержать соответствующее настроение. Ее платья будут из самых мягких и женственных тканей, какие только найдутся в мире. Она станет медленно вводить новые детали: менять карманы и покрой рукава. Женщины смогут собрать коллекцию этой одежды, покупать вещи не сразу и построить в одном стиле весь свой гардероб. Анаис Дю Паскье. Это имя будет значить определенный стиль и настроение.

«Я смогу это сделать, — подумала Майя. — Я тоже могу стать амбициозной. Это гораздо лучше, чем сидеть, страдать и думать о Филиппе».

Уэйленд помогал ей поднять настроение и укрепить веру в себя. Он снова запустил ее в мир моды Манхэттена. Она ходила вместе с ним на просмотры. Сидела рядом с ним, когда проходили показы коллекций дизайнерской одежды. Они не рисковали наткнуться на Корал. Теперь она просматривала модели только в офисе «Дивайн». После Парижа все коллекции казались Майе бледными имитациями «от кутюр»: небрежно выполненные копии французского гения, и к тому же сшитые на машинке, а не вручную!

Она постоянно читала скандальную хронику. Писали, что Филипп и Жозефина провели свой медовый месяц в Марокко. Потом они заново декорировали какой-то отель — им было нужно более просторное помещение для своего салона. Они заключали договоры с разными производителями на изготовление фирменных солнечных очков Филиппа Ру, серег, обуви и одеколона. Все шло под его именем. Подобно остальным дизайнерам, которые продали право использования своего имени, он не был по-настоящему связан с дизайном этих вещей — производителям была просто нужна его фамилия. А ему достанутся деньги!