Судьбы и фурии - Лорен Грофф

Она сжала его ладонь и обеими руками прижала к своей груди. То, о чем не стоило говорить вслух, так и осталось невысказанным. Он уснул, и недовольная сиделка вышла на цыпочках. Матильда вернулась в квартиру, стерильную и все такую же стильную. Когда-то она слишком хорошо знала все эти картины и жадно разглядывала каждую из них, отсчитывая минуты до того, как можно будет уйти. Теперь же она на них даже не взглянула.

Позже она шла сквозь вечернюю пелену холодных теней и концентрированного света уличных фонарей. Шла и не могла остановиться. Она с трудом переводила дыхание – как же ей было знакомо это чувство застывающих от ужаса ног. Снова она шла куда-то и не знала куда.

15

ЧАСТНЫЙ СЫЩИК, которого нанял для нее адвокат, оказался совсем не таким, каким Матильда представляла. Не потрепанным жизнью, пропитанным виски типом. И не британской бабулькой с пушистыми волосами. Матильда вынуждена была с недовольством признать, что чтение ее испортило. Слишком много мисс Марпл и Филиппа Марлоу. Сыщиком оказалась молодая девушка с острым носиком, взлохмаченными, вытравленными окрашиванием волосами и огромными сережками. В ложбинке ее оголенных грудей был вытатуирован дельфин – так, словно он собирался вот-вот нырнуть в ее глубокое декольте. Внешне она казалась деятельной, но под всем этим чувствовалась настороженность.

Матильда издала неприязненный звук, когда они пожали руки, но это вышло ненарочно. Она слишком много времени провела в одиночестве и не видела смысла поддерживать в себе умение тонко вести беседу. Прошло два дня с тех пор, как Чолли застукал ее голой в бассейне. С сыщицей она встретилась во дворике кофейни в Бруклине, и ветер шумел в деревьях над их головами.

Однако девушку ее поведение не обидело – она рассмеялась.

Теперь перед ней лежала папка с фотографией Чолли, его адресом, телефоном и перечнем всех деталей, которые Матильда обсудила с ней по телефону.

– Не знаю, как далеко может зайти ваше расследование, – сказала Матильда. – Он – основатель Фонда Чарльза Ватсона. Вы, наверное, слышали, а может и нет, не знаю, это известная брокерская фирма. Он основал ее двадцать лет назад, когда был еще ребенком. Полностью по схеме Понзи, я уверена.

– Так вы инвестор. – Девушка взглянула на нее, и на ее лице мелькнула искорка заинтересованности. – В этом все дело?

– Нет, я же не полная дура, – сказала Матильда.

Девушка моргнула и откинулась назад, на спинку стула.

– В любом случае я уверена, он использует схему Понзи. Мне нужны доказательства. И еще кое-что. Что-нибудь личное. И чем хуже – тем лучше. Так бывает, проведешь с человеком всего три секунды и уже знаешь, что он – шкаф с кучей скелетов внутри. Может, даже буквальных. Он – жирный кусок дерьма и вообще отвратительный, вонючий засранец, сунувший нос в мою жизнь, и я хочу освежевать его заживо, – сказала она с солнечной улыбкой.

Девушка окинула Матильду оценивающим взглядом.

– Вы знаете, я достаточно хороший специалист, чтобы самостоятельно выбирать дела.

– Рада это слышать, – откликнулась Матильда. – Я не нанимаю любителей.

– Единственное, что вызывает у меня сомнение, так это то, что ваш случай больше напоминает личную месть, – сказала девушка. – А это липкое дело.

– Ну и прекрасно. Убийство – это слишком просто, – сказала Матильда.

Девушка улыбнулась.

– Мне нравится, когда в даме присутствует мужская твердость.

– Я не дама, – сказала Матильда. Она уже чувствовала себя уставшей от этого непонятно флирта и выпила кофе до дна, так что вполне могла уйти.

Матильда встала.

– Подождите, – сказала девушка.

Она вдруг закатала рукава рубашки, вывернув их, что сразу придало ей профессиональный вид. Сняла лохматый парик, обнажив коротко стриженные, как у парня, темные волосы. Сняла сережки и накладные ресницы. Теперь перед Матильдой был совершенно другой человек, собранный и строгий. Она выглядела, как выпускница математического факультета.

– Почти бондовский уровень перевоплощения, – отметила Матильда. – Потрясающе. Готова побиться об заклад, это каждый раз обеспечивает вас работой.

– Обычно, – сказала девушка. Она выглядела смущенной.

– А как насчет дельфина на груди?

– В юности я была глупой.

– В юности мы все были глупыми, – сказала Матильда. – Но выглядит аппетитно.

Они улыбнулись, глядя друг на друга через стол, усеянного пыльцой.

– Хорошо, – сказала Матильда. – Вы приняты.

– Милая, я больше чем принята, – сказала девушка, наклонилась вперед и сжала руку Матильды – чуть дольше, чем было необходимо, чтобы расставить все точки над i.

Эти были слова Волумнии из шекспировского «Кориолана». И она, с ее железной выдержкой, куда интереснее самого Кориолана.

Но, увы, никто не пойдет в театр, чтобы посмотреть пьесу под названием «Волумния».

16

ОБЛАКА РАСТАЯЛИ, и день за окном наполнился солнечным светом.

Матильда только устроилась работать в интернет-компанию, на тот самый сайт знакомств, который позже должны были продать за миллион долларов. Она проработала в галерее три года. Каждое утро она жмурилась, сжимала зубы и вдыхала поглубже, заставляя себя передвигать ноги и идти по дорожке к зданию. Каждый день чувствовала на себе взгляд Ариеля. Выполняла свою работу. Она работала с художниками, контролировала их, отправляла им открытки ко дню рождения.

Представляя ее кому-нибудь, Ариель всегда говорил:

– Это моя протеже. Когда-нибудь именно Матильда займет мое место и будет управлять всем этим.

Лицо Луанны при этих его словах всегда вздрагивало, как от укола булавкой.

А потом наступил день, когда к ним из Санта-Фе прилетел какой-то нервный художник. Ариель повел его на долгий ужин, а когда они вернулись, Матильда все еще сидела в темном офисе и составляла копию каталога для выставки. Она подняла взгляд и замерла. Ариель стоял в дверях, наблюдая за ней. Затем подошел ближе. И еще ближе. Положил руки ей на плечи и начал их массировать, прижавшись к ее спине.

После долгого ожидания конца, она была даже немного разочарована его выбором: невероятно мерзкий и вульгарный жест.

Она встала и со словами «С меня хватит» прошла мимо Луанны, которая наблюдала за ними издалека, демонстрируя все накопившееся в ней отвращение. Она нашла новую работу всего за несколько дней, так и не сказав Ариелю, что из галереи ушла навсегда.

Но в то утро на новом месте Матильда никак не могла сосредоточиться на работе. В конце концов она отпросилась, и босс следил за тем, как она уходит, прищурившись за стеклами очков и кисло поджав губы.