Реформатор - Даниил Аксенов

И вот сейчас приятно проводил время в одном из более-менее приличных пармских трактиров в компании нового знакомого – армейского лейтенанта, которого щедро угощал вином, и не только.

В это же самое время в другом трактире под названием «Золотой меч» состоялся очень любопытный разговор, который оказал решительное влияние на судьбу Зерента. Злачное место «Золотой меч» не могло составить никакой конкуренции тому заведению, в котором находился путешественник, но это ровным счетом ничего не меняло.

В разговоре принимали участие двое: пронырливый Тогер-Бродяга, поставщик разнообразных сведений одному из пармских преступных кланов, и Аунет Ратен, человек в фартуке, трактирщик, а по совместительству – глава этого самого клана.

– Это уже второй, точно говорю: второй. А до этого был сержант, – бормотал Бродяга.

– А с первым что случилось? – флегматично спрашивал Ратен, протирая кружку не совсем чистой тряпкой.

– Ничего. Нажрался в стельку, его и положили в одной из комнат. Солдат все-таки.

– А лейтенант тоже уже нажрался?

– Пока что не совсем. Но этот тип, точно говорю, что-то ему подсыпал в вино. Я видел. Точно. Все видел. А как увидел, сразу же к тебе пошел. Все равно в «Перчатке» меня никто ничем не угощал.

Последняя фраза была сказана явно с намеком, и Аунет воспринял его правильно. Кружка, находящаяся в его руках, тут же начала наполняться пенистым пивом из бочки, а после этого благополучно перекочевала к алчущему Бродяге.

– И говорил он с ними странно. То об одном, то о другом, – продолжил свой рассказ проныра, одним махом осушив половину кружки. – Перескакивает. Так обычно не говорят. Точно говорю: не говорят.

– Пендерт! – крикнул Аунет одному из своих помощников. – Замени меня. А Бродяге налей еще пива, когда допьет это.

Ратен не оглядываясь открыл дверь во внутренние помещения и пошел туда. Он нисколько не сомневался, что помощник сделает все как надо. Проверки не требовалось. Глава клана отлично умел поддерживать дисциплину среди своих подчиненных.

Через несколько минут Аунет в окружении нескольких человек покинул трактир. Он оделся более-менее прилично, сменив фартук и засаленную рубаху на новую сорочку и кожаную куртку. Теперь, пожалуй, только характерный внешний вид его спутников и их странные котомки выдавали тот факт, что Ратен – не просто мелкий купец или степенный ремесленник, а кто-то другой.

Путь Аунета лежал в «Перчатку». Это заведение располагалось не очень далеко от «Золотого меча», поэтому, пройдя несколько кварталов, Ратен оказался на месте. Он не стал сразу же заходить в дверь, рядом с которой стоял вышибала, с опаской косящийся на новых посетителей. Напротив, Аунет перешел на другую сторону улицы и принялся чего-то ждать.

Прошло немного времени – и на улице показался человек в сером халате. Ишиб. Он, не обращая внимания на странную компанию, скользнул внутрь «Перчатки», пробыл там буквально пару минут и вышел. На выходе, поймав взгляд Аунета, ишиб едва заметно покачал головой, после чего устремился в ту же сторону, откуда прибыл.

Только после этого Ратен проследовал в дверь трактира, но в одиночестве. Его люди направились на поиски черного хода.

Войдя внутрь, Аунет быстрым взглядом осмотрел зал и, мгновенно обнаружив интересующую его парочку, направился к свободному столику поблизости. Усевшись там и громко потребовав вина, он некоторое время прислушивался к разговору и незаметно приглядывался к человеку, который составлял компанию лейтенанту. Профессиональные навыки позволили ему установить, что у собутыльника офицера имеется отнюдь не один кошель. Другие напоказ не выставлены, но характерные округлые очертания, появляющиеся при резких движениях, наводили на определенные мысли. Однако деньги сейчас не очень-то интересовали Аунета. В других условиях он мог бы распорядиться, чтобы с незнакомцем поработали умелые воришки, но сейчас трактирщик просто слушал беседу и внутренне расплывался в сладкой улыбке. Уже через пару минут он перестал видеть в объекте человека. Перед мысленным взором Аунета предстал мешок, перевязанный праздничной ленточкой с надписью «Благодарность короля» или даже «Большая благодарность короля». Трактирщик был образован и гордился этим.

– О… стрелков боялись даже ишибы… – заплетающимся языком вещал лейтенант. – Но недавно… я видел… что я видел?.. а… вспомнил… пушку! Вот уж страшная вещь! Страшная!

– А что такое пушка? – вкрадчиво интересовался его собеседник.

– Н-не знаю… но страшная вещь! Страшная! С ней… мы… возьмем… любой город… любой…

– А принцесса? Ты про принцессу рассказывал.

– О, принцесса! О! О… красавица! Король ее любит!

– А она его?

– Тоже… конечно, тоже… теперь у нас два королевства вместо одного…

– А пушка что такое?

– Страшная вещь! Взрывает ти! На… расстоянии.

Дальше трактирщик слушать не стал. Он понял три вещи: лейтенант не просто пьян, а чем-то еще и одурманен, в то время как его собеседник трезв, вообще ничего не ест и не пьет, к тому же ведет разговор очень интересным образом. Бродяга был полностью прав в этом. Заметил Аунет и то, что незнакомец – явно воин. Его жесты и скупые резкие движения бросались в глаза, но нисколько не пугали трактирщика. Потому что если бы Аунет Ратен был писателем, то смог бы запросто написать руководство по теме «Способы победы над хорошо тренированным воином, изложенные отъявленным мерзавцем, да и вообще человеком без всякого понятия о воинской чести и доблести, который на этих самых способах собаку съел». Но литературного дара у него не было, поэтому он держал свои изыскания при себе.

– Воды! – закричал трактирщик. – Принесите мне воды, чтобы запивать это мерзкое пойло, именуемое здесь вином!

К нему со стороны стойки тут же метнулся человек с кувшином в руках. Одновременно с этим еще трое, выйдя из кухонных помещений, схватили ближайший к ним стол со стульями и зачем-то начали перетаскивать его в дальний угол трактирного зала.

Дальше ситуация развивалась стремительно. Человек с кувшином, спеша к крикливому посетителю, словно невзначай опустил этот самый кувшин на голову собутыльника лейтенанта. Причем остальные посетители этого не видели, а звука удара не слышали, потому что на сцену вышли гремящие стол со стульями, как раз в этот момент проносимые мимо. Быстро поставив стол и стулья на новое место, работники трактира устремились к парочке и, подхватив под мышки обмякшего незнакомца и несущего какую-то чушь лейтенанта, начали двигаться в сторону подсобных помещений, бормоча что-то вроде «Это же надо было так напиться» и «Ничего, проспятся».

Аунет, проводя их взглядом, бросил на стол несколько медных монет и, поднявшись, направился к выходу. Он-то отлично видел, как был нанесен удар, но при этом нисколько не переживал за жизнь человека, внезапно ставшего ему столь нужным. Потому что точно знал, что удар не смертелен. Его знание имело под собой глубокие корни. Дело в том, что трактирщик был, пожалуй, одним из первых в мире Горр, кто ввел в свою работу принцип строгой стандартизации. Если другие преступники использовали дубины или, например, гирьки для оглушения своих жертв, то Аунет предпочитал применять кувшины. Эти кувшины были сделаны одним и тем же гончаром одним и тем же способом и практически не отличались друг от друга. Ратен провел ряд исследований и установил, какая именно толщина стенок требуется для оглушения без смертельного исхода. Кувшин, конечно, разбивался, что служило гарантией успеха: разбившаяся посуда не могла проломить черепа.