Путешествия англичанина в поисках России - Николас Бетелл

Армия патрулировала улицы. Телефонные звонки и почта, которые ранее нелегально прослушивались и просматривались, теперь были подвергнуты официальной цензуре. Коммунистическая партия снова обрела полноту власти, коммунистические профсоюзы опять получили монополию, а советские товарищи расправили крылья. Едва ли можно было предвидеть, что в этот черный для «Солидарности» час она вновь проявит себя как политическая сила. Официальные профсоюзы получили огромное количество льгот, включая распределение путевок и автомобилей. Они наращивали число своих членов, в то время как «Солидарность» насчитывала всего несколько тысяч «подпольщиков».

«Солидарность» была связана по рукам и ногам, но не уничтожена. Свободный профсоюз был готов восстать из пепла. Постепенно лидеров «Солидарности» отпустили, а Валенсу восстановили в должности электрика на верфи имени Ленина. И вскоре он вернулся на политическую арену, а деньги, собранные нами для «Солидарности» в 1980–1981 годах, уже были вложены в покупку печатного оборудования. Печатные машинки и прессы, завезенные в Польшу в период свободы профсоюзов, снова заработали в своих укрытиях. Подпольное издание стало важным делом. И снова о линии «Солидарности» рассказывалось в листовках, которые расходились по рукам на фабриках и заводах.

Казалось, что «Солидарность» перестала быть массовым движением. Ее численность сильно сократилась, а демонстрации перестали быть массовыми. Адреналин кризиса невозможно поддерживать на одном и том же уровне годами. И все же полякам было нужно нечто большее, чем просто обеспечивать свои семьи. Плакаты «Солидарности» появлялись в местах скопления людей, например на футбольных матчах, хотя милиция боролась с этим, высматривая тех, кто держал плакаты, и хватала зачинщиков. «Солидарность» была почти парализована, но полностью прекратить ее деятельность милиция не могла. «Солидарность» поддерживалась церковью, хотя архиепископ польский кардинал Иозеф Глемп считал необходимым сохранять нейтралитет.

В 1984 году священник отец Ежи Попелушко прославился своим вызывающим поведением. Его «месса за Отечество», проводимая в последнее воскресенье каждого месяца, передавалась через громкоговоритель на все улицы и площади, расположенные вокруг церкви св. Станислава в северной части Варшавы. Он собирал до 10 000 прихожан, и слава о нем гремела по всей стране. Он обращался с проповедью не только к рабочим сталелитейного завода, расположенного неподалеку, но и к рабочим других городов. Они приезжали в Варшаву на электричках, чтобы попасть на его службу, записать ее на пленку и дать прослушать другим.

Властям это не нравилось. Как и папа Иоанн Павел Второй, Попелушко был неукротимым священнослужителем, опасным для властей, он был для них как заноза. В начале 1984 года на его дом было совершено нападение, его машину разбили, а в дом через окно забросили гранату со слезоточивым газом. Власти пытались его увещевать, но он был непоколебим, и службы продолжались.

В октябре 1984 года польская служба безопасности (СБ) решила, что Попелушко представляет угрозу для общества, и его исчезновение будет лишь на руку государству. Несколько офицеров СБ под командованием капитана Гжегожа Петровского, отвечавшего за контроль политической деятельность церкви, недовольные амнистией 600 политических заключенных, объявленной три месяца назад президентом Ярузельским в качестве попытки покончить с внешними атрибутами военного положения и реабилитировать свою страну в глазах международной общественности, решили серьезно отнестись к намеку сверху, и с немалым рвением исполнили его.

18 октября они остановили машину Попелушко, вытащили священника на обочину, избили до потери сознания, а затем бросили в багажник его же машины. Потом они привезли его к лесу, избили еще более жестоко и уже мертвого сбросили в водохранилище. Расчет был на то, что тело никогда не найдут, но шофер священника, которому удалось убежать, поднял тревогу. Скоро вся страна говорила о том, что любимый народом священник похищен спецслужбами. Однако о нем не поступало никаких известий. Время шло, и тысячи поклонников беспокоились за его жизнь. 28 октября папа прилюдно вознес молитву о его безопасности в Риме на площади св. Петра.

30 октября тело священника нашли водолазы. Со связанными руками, кляпом во рту, всего в синяках и с израненным лицом. Новость скоро дошла до правительства, а затем и до церкви. Когда известие о его смерти было оглашено в церкви св. Станислава, там воцарилась гробовая тишина, затем последовали скорбные возгласы и вопли. Это отчаяние отозвалось в сердцах всего народа и за рубежом. И снова мне показалось, что эти события в Польше были предопределены. 2 ноября «Таймс» писала: «Даже в самые черные дни сталинизма польская полиция не опускалась до похищения и убийства католических священников».

Когда дело Петровского дошло до суда, его оправдали, потому что он якобы действовал в интересах государства по приказу сверху. Когда же его спросили, зачем надо было мучить Попелушко, он ответил: «Если бы он сделал то, что ему велели, нам бы не пришлось избивать его так сильно».

3 ноября на похороны Попелушко пришли 250 000 человек, они собрались на тех же улицах, где ранее звучали его пламенные службы. «"Солидарность"» живет, потому что Вы, отец Попелушко, умерли за нее», — сказал Валенса у могилы священника. Церковь св. Станислава сразу стала и до сих пор остается местом паломничества.

Британский министр иностранных дел Малкольм Рифкинд, чья семья была родом из Польши, в то время находился в Варшаве, чтобы снять разногласия между Польшей и западным миром. 5 ноября он, одним из первых иностранцев, посетил могилу Попелушко и возложил венок, объясняя это тем, что народ Великобритании желает разделить горе Польши, после чего в перерывах между встречами с коммунистами встречался с лидерами «Солидарности». Хотя это было его личным решением, принятым прямо в разгар кризиса, он действовал в рамках политики Маргарет Тэтчер, поддерживая антикоммунистические движения в Польше и СССР, что не всегда совпадало с дипломатическими правилами. Все западные министры, кроме членов греческого социалистического правительства Андреаса Папандреу, ладившего с польской хунтой, посещая Польшу после 1984 года, всегда настаивали на встрече с лидерами «Солидарности» и на посещении могилы Попелушко.

Убийство дало новый толчок движению «Солидарность». Оно активизировалось на заводах, хотя если кого-то уличали в нелегальной профсоюзной деятельности, то это грозило немедленным увольнением. Подпольная печать работала интенсивней, чем раньше. Только недостаток бумаги и слежка милиции за магазинами, где продавалась бумага, ограничивали ее возможности. Деньги перечислялись or поляков, живущих на Западе, и вскоре механические печатные машинки сменились электрическими. Официальные типографии делали «левую» работу для «Солидарности», порой за деньги, а нередко из чувства долга, но каждый раз серьезно рискуя. К концу восьмидесятых «Солидарность» снова начала подниматься.

В августе 1987 года поляки вычеркнули меня из черного списка, и я снова приехал в эту страну и нашел ее в еще более плачевном состоянии, чем во время