Забей стрелку в аду - Сергей Зверев

– Дай сербануть, – попросил ненатуральный негр, причастный к краже.

– Ты за рулем, – пробурчал Лишай, но, подумав, что постов автоинспекции в этой глухомани отродясь не водилось, щедро поделился воняющим резиной пойлом. Неимоверно соскучившийся по цивилизации, он заорал, отнимая у присосавшегося «негра» флягу:

– По машинам!

Колонна выехала из поселка, пропав в зеленом туннеле леса.

Разочарованный людьми ворон, так и не полакомившийся мертвечиной, проводил машины хриплым карканьем.

Разморенный теплом двигателя, размещенного в «ГАЗ-66» между сиденьями кабины, Лишай виртуозно матерился, поминая недобрым словом птицу:

– Надо было замочить падлу пернатую! Накаркает, сучара, какую-нибудь подлянку.

Чуточку захмелевший водитель, сочтя ругань приятеля за бред – колонна двигалась уже минут двадцать, – вставил в маленькую магнитолу кассету с хитами белорусской группы, покорившей столичную эстраду. Из динамиков заструился развинченно-меланхоличный голос певца, повествующий о женском непостоянстве и подлости:

– …ну а ты… ты, ты, кинула… ты…

Набычившись, Лишай схватил магнитолу за ручку, намереваясь звездануть не угадавшего мелодию водителя по макушке, но не успел.

Заложенный под днища грузовиков пластит сдетонировал под всеми машинами одновременно. Взрывная волна разметала искореженные машины, точно пушинки.

Ястреб свидетелей не оставлял.

Влажные испарения спящего леса, проникая под одежду, охлаждали кожу бегущего человека. От Святого валил пар, словно его прогладили раскаленным утюгом. Он взбирался по склонам сопок, форсировал заболоченные низменности, продирался сквозь колючие заросли багульника. Боевая раскраска, нанесенная хлеставшими по лицу ветвями, кровавыми полосами рассекала его лоб и щеки. Но Святой не чувствовал боли, поглощенный единственным желанием – поскорее найти поезд и ввязаться в грандиозную драку с законченными подлецами, потому что, как говаривал Наполеон: «…Главное, начать сражение, а там – посмотрим». Другого выбора у Святого не было.

Он мчался, будто кто-то невидимый приставил к его виску пистолетный ствол, грозя спустить курок при первой же остановке. От части оружия пришлось избавиться, попросту выбросить на ходу добытые трофеи, мешавшие перепрыгивать через стволы поваленных деревьев, сливающихся в сплошную полосу препятствий. Ночь с луной, исчезавшей за набегающими тучами, была союзником и противником Святого. Споткнувшись о рогатый корень вывернутого дерева, он упал, чувствуя, как судорога сводит поврежденную при приземлении ногу.

«Не тормози, Святой! Отставить привал!» – требовал внутренний голос, а боль растекалась от лодыжки до бедра.

Прихрамывая, он вскарабкался на гребень холма, откуда отлично просматривался ночной пейзаж. Железная дорога была рядом, сразу за перелеском, подковой обрамлявшим подошву холма. Напрягая зрение, Святой надеялся увидеть состав. С запада, нарушая спокойствие девственного леса, доносилось эхо слабеющей канонады выстрелов и взрывов. Но непроглядная темень, внезапно обрушившаяся на мир, делала эшелон невидимым.

Реально оценивая свои ограниченные возможности по преодолению пространства, Святой готов был взвыть по-волчьи от отчаяния, предательски проникшего в душу.

«Слишком далеко остановился поезд. Мне не успеть…»

На мгновение у него появилось дикое желание вскинуть тупорылый нос «штейера» и разрядить обойму в желтый диск луны. Но вместо сумасбродного занятия решетить пулями небо Святой обратил взгляд к посеребренным лунным светом рельсам, смыкавшимся у горизонта в одну точку. От этой точки вдруг отделилась еще одна, превращаясь в движущегося вдоль насыпи светлячка. С каждой минутой он изменялся, увеличивался в размерах и раздваивался, становясь лучами автомобильных фар, буравивших мрак.

Сгруппировавшись, прижав к груди автомат, Святой кубарем скатился по склону холма и, припадая на правую ногу, помчался к возвышавшейся насыпи. Одним махом перепрыгнув через рельсы, он оказался по другую сторону железной дороги…

Члены столичного эксклюзивного клуба любителей спортивной охоты эвакуировали свои задницы из заповедных лесов, в которых творились странные вещи. Богатые москвичи, которым обрыдли пляжи Канарских островов и коктейли в барах пятизвездочных отелей, искали острых ощущений на лоне нетронутой природы. Клуб предоставлял отличную возможность развеять скуку, почувствовать себя настоящими мужиками, первобытными охотниками, поджаривающими добытую дичь на огне костра, послушать байки туземцев и окрепшими, посвежевшими вернуться в Первопрестольную ковать «бабки» с утроенной энергией.

Проводник столичных толстосумов, нанятый за символическую плату, большой поклонник горячительных напитков, егерь, похожий как две капли воды на легендарного Петровича из «Особенностей национальной охоты», возражал против посещения долины, пользующейся дурной славой. Но москвичи уперлись. А кто платит, тот и заказывает музыку.

Измотанным, но довольным охотникам удалось подстрелить косулю. Они расположились лагерем, намереваясь заночевать, чтобы поутру продолжить развлечение. Егерь запротестовал. Ему вручили бутылку и отправили свежевать бедное парнокопытное, которому было суждено стать ужином. Тушка косули покрылась румяной, хрустящей коркой, когда грохот взрывов всколыхнул воздух.

– Филиппок, что за бодяга? А говорили, экологически чистый район! – Представительного вида владелец магазинов по продаже сантехники так и застыл, не донеся до рта кусок мяса, наколотый на нож.

– Может, тут неподалеку военный полигон, – предположил его упитанный приятель, бывший управляющим крупного столичного банка. – Шарахнут по нам бомбочкой. Волчары косточки обгложут. Конкуренты нарежутся на поминках до поросячьего визга от радости, а мы помрем, не отведав свежатинки.

Легкий на подъем после выпитого, Филипп вызвался сходить в разведку. Компания заносчивых толстосумов, относившаяся к проводнику как к мальчику на побегушках, давно сидела в печенках у егеря. Захватив недопитую бутылку, тот ломанулся в чащобу, сокращая дорогу к трубе газопровода, которая совсем недавно испоганила здешние места.

Газопровод, уложенный на бетонные сваи, с севера подходил к «железке», делал поворот и тянулся вместе с ней через всю долину. Добравшись до трубы, егерь взобрался наверх, замаршировав, словно по городскому бульвару. Жуткую картину бойни возле бронепоезда старый охотник увидел издалека.

– Господи, спаси и помилуй! – прошептал вмиг отрезвевший охотник.

Домчавшись до лагеря, он застал подопечных в машине. Напуганные стрельбой и предсмертными криками, бизнесмены, вмиг утратившие лоск и самоуверенность, непременно смотались бы, бросив проводника на произвол судьбы. Но по лесному бездорожью даже на мощном джипе «Рэнглер» лучше путешествовать со сведущим человеком. Филипп Иванович прополз окрестные болота и буреломы, что называется, на пузе.

– Драпануть без меня надумали! У…у… пацуки толстобрюхие! Прете к нам из своей Москвы! – держась за видавшую виды двустволку, словно утопающий за соломинку, беззлобно простонал егерь, забившись в салон и что было силы по-медвежьи рявкнул на притихшего «короля» биде и унитазов: – Че вылупился как баран на новые ворота! Гони отсель и не оглядывайся.