Сердце мое - Элизабет Лоуэлл

— О чем это ты? — спросила она его осторожно.

— Моя компания выиграла специальный конкурс и получила лицензию, дающую ей эксклюзивное право на разведку и добычу полезных ископаемых в Атакаме, — объяснил Кейн.

— Ox…-только и могла сказать Шелли. Он прикоснулся губами к ее тонкой темной брови, а потом провел по ней горячим кончиком языка.

— Это ведь одно из немногих диких мест в мире, — продолжал Кейн, — которое я еще не успел по-настоящему изучить, разведать… Раньше я думал, что пошлю туда кого-то другого вместо себя. Но теперь все переменилось! Ты любишь меня, и ты любишь пустыню, Шелли Уайлд… Там вдвоем мы будем долго, бесконечно долго вслушиваться в ее тишину, и пить вино на закате, и заниматься любовью в прохладные часы, пока еще не встало солнце, и звезды на небе будут такими большими и близкими… Звезды над нами с тобой, Шелли…

Шелли вся напряглась. У нее не было сил ни говорить, ни даже просто односложно ему отвечать. В этот момент она чувствовала лишь страшную душевную боль.

«Не успела я обустроить дом этому человеку — дом, в который я вложила всю свою душу и любовь, — как он уже открыто говорит мне, что собирается из него уехать…» — с горечью подумала она.

— Что с тобой, Шелли? — спросил он, удивленный столь долгим молчанием. — Скажи, разве что-нибудь не так?

И еще до того, как она успела ему что-либо ответить, он повернулся на бок, увлекая за собой и ее.

— Господи, Шелли, прости ты меня! Я в очередной раз тебя чуть не раздавил… — И он нежно поцеловал ее в губы. — Ты ведь становишься такой дикой, такой неуправляемой, когда мы занимаемся любовью, если бы ты только могла себе это представить… Я все время забываю о твоей хрупкости — мне кажется, ты такая же сильная, как и я сам…

Шелли, в каком-то странном оцепенении, пыталась понять, что же именно она сделала не так, если этот человек снова собрался от нее уйти.

Он притянул ее голову к себе, укладывая на сильное плечо.

— Ну а к тому времени, как мы устанем от Атакамы, — продолжал он, — для нас снова распахнет свои гостеприимные двери Юкон… Это совершенно особое место, уж можешь мне поверить… местами, конечно, совершенно дикое бездорожье… И леса — словно зеленый океан, непроходимые, густые и бескрайние… И реки, и озера, у которых до сих пор так и нет названия, потому что, кажется, ни один человек не жил в тех краях достаточно долго, чтобы…

— Все это, конечно, замечательно, — холодно прервала его Шелли. — Но только как же дом?

Кейн удивленно поднял голову, чтобы увидеть ее лицо. И оно показалось ему очень напряженным, строгим и непроницаемым.

— Дом? — переспросил он. — Вот сейчас, когда ты в моих руках, это и есть настоящий мой дом…

— А что же тогда будет с моим домом? — зловещим шепотом поинтересовалась она.

— Но мы ведь будем много времени проводить и в Лос-Анджелесе, — удивился Кейн. — Здесь тоже полно работы… Если хочешь, давай я продам эту квартиру, и тогда мы будем жить у тебя…

— Продашь квартиру? — Шелли не могла поверить своим ушам. — Ты продашь эту квартиру?.. Она быстро села, высвобождаясь из его рук.

— Это не просто квартира, — резко сказала она. — Это твой дом. Дом, который я обустроила для тебя, как ты меня и просил. Однако тебе, по-видимому, нет до этого абсолютно никакого дела, а? Ты даже не потрудился встать, чтобы посмотреть на мою работу!

В ее словах послышалась нескрываемая ярость — такая же сильная и неистовая, какой была ее любовная страсть…

И Кейн понял это. И испугался, подумав вдруг, что причиной всего этого может быть…

— Ласка, послушай… — начал было он, но Шелли не дала ему окончить фразу.

— Господи, ну какой же глупой может быть женщина! — воскликнула она, обращаясь больше к самой себе, чем к нему. — Я обустроила дом для этого бродяги… Меня угораздило влюбиться в человека, которого волнует только одно — то, что еще не разведано, не раскрыто… То, что находится за линией горизонта…

— Успокойся, Шелли! Я люблю тебя, ты же видишь… Я люблю и хочу тебя…

В ответ Шелли только молча покачала головой.

— Я-то тебя люблю. — В голосе Кейна послышалась горечь. — А вот ты меня — нет. Не любишь ты меня. Господи, почему ты меня не любишь?

— Но это неправда? — воскликнула Шелли. — Это просто чушь! Я люблю…

— Нет, — жестким взглядом остановил он ее. — Ты любишь не меня, а какой-то дурацкий абстрактный образ идеального дома, который выдумала на свою голову. Меня ты не любишь, сейчас я понял это окончательно.

Шелли широко раскрытыми глазами смотрела на него. Они были сейчас сухими, но злыми. В них угадывалась страшная ярость, которую она тщетно пыталась в себе подавить.

Но и Кейн был разозлен ничуть не меньше. А может, даже больше, чем она сама.

— Неужели же ты все еще не поняла, что мы с тобой созданы друг для друга, Шелли Уайлд? — упавшим голосом повторил Кейн слова, когда-то уже сказанные им. — Или же я обречен любить тебя безответно…

И он закрыл глаза. Внезапно ей показалось, что он выглядит значительно старше своих лет — такой же суровый, как и земли, где ему доводилось жить. Когда он снова открыл глаза, они были холоднее самой зимы.

— Итак, ты не веришь мне, — спокойно сказал он. — Ты так и не поверила мне, когда я убеждал тебя, что тебе и самой необходимы путешествия и перемены в жизни. Почему? Почему, Шелли? Разве я когда-нибудь тебя обманывал? Почему же тогда ты мне не веришь?

— Ты не понимаешь меня… — отозвалась она. Кейн помолчал, пытаясь сообразить, что же он сделал не так, в чем состояла его ошибка.

— Нет, ты никогда не понимал меня… — яростным шепотом произнесла Шелли.

Это было все, что она могла ему сказать. Сейчас она знала только это и ничего больше.

— Да нет, вот как раз сейчас-то я тебя прекрасно понимаю, — возразил Ремингтон.

С трудом сдерживая злость, он быстро встал и начал одеваться, не переставая при этом говорить. Слова его ранили Шелли, как острые ножи.

— Я ведь, по-моему, как-то говорил тебе, что у меня отлично развито то, что люди называют шестым чувством, интуицией… Так вот, сейчас я понял: ты не настолько любишь меня, чтобы оставить хотя бы на время свой драгоценный дом, отправиться в путешествие со мной. Значит, ты меня ни капельки не любишь.

Боль, горечь, обида, прозвучавшие в словах Кейна, отозвались в Шелли — она так и замерла, не в силах пошевелиться. Ей было так же больно, как и ему, вдобавок Шелли чувствовала себя оскорбленной.

— Но я люблю тебя… — начала было она, но Кейн не дал ей сказать и нескольких слов.

— Черта с два ты меня любишь! — бросил он. — Единственное, что ты любишь на этой земле, — так это идею дома. Ты так навсегда и осталась в своем детстве. И до сих пор не поняла разницу между мечтами и реальной жизнью!