Малиновский. Солдат Отчизны - Анатолий Тимофеевич Марченко

продвигает его с одной ступеньки на другую, недавно очередной орден вручил. Выходит, достал всех наш высший руководитель, совсем достал... Похоже, не усидеть ему в своём кресле. И соответственно министрам, которые под его началом работают. Хотя тебе чего опасаться, Родион? Как это любят говорить молодые лейтенанты: «Меньше взвода не дадут, дальше Кушки не пошлют».

Ему неожиданно вспомнилась Кушка. Побывал он там, в самой южной точке СССР, первым и последним из министров обороны — жара, как на раскалённой сковородке. Дотошно осмотрел казармы — те, что были построены недавно. А по соседству увидел старые, дореволюционные казармы, с крышами в виде шатра и со стенами едва ли не в метровую толщину. Вначале было удивился, но потом смекнул: крыши шатром и толстые стены, это с учётом климата. Летом — прохлада, зимой — тепло. А в казармах, где обычные плоские крыши, нечем дышать в жару, в мороз кровь стынет. Основательно пожурил за несообразительность строителей. А вернувшись в Москву, получил срочное донесение от командующего Туркестанским военным округом Федюнинского. Тот сообщил — на Кушку неожиданно обрушился ливень, вызвавший наводнение. В результате казармы с плоскими крышами были так сильно повреждены, что хоть строй заново. А те, что царской постройки, целёхоньки! Он тогда взял ручку и вынес резолюцию: «И.И. Федюнинскому. А царь-то не дурак был. Р. Малиновский».

«Если пошлют в Кушку, — с усмешкой подумал Родион Яковлевич, — мы поселимся с Раечкой не там, где плоская крыша, а там, где шатёр. И нормально заживём всем чертям назло!»

13

Однажды, накануне выходного дня, Малиновскому позвонил Василевский:

— Родион Яковлевич, приветствую сердечно. Давненько мы с вами не перезванивались. Как думаете провести предстоящее воскресенье?

— Рад вас слышать, Александр Михайлович! Да у меня этих самых воскресений почти не бывает. А сейчас выкроил было окошко, хотел на рыбалку махнуть, да видите, какая отвратная погодка на дворе.

— Выходит, эта самая погодка как раз на моей стороне, — засмеялся Василевский. — Очень хотелось бы повстречаться, Родион Яковлевич. Может, приедете ко мне на дачу, хоть ненадолго? Я бы и сам к вам приехал, если бы пригласили, да что-то ноги меня подводить стали.

— А что? С удовольствием приеду.

— Вот и замечательно. Может, в шахматы сыграем. Я ведь о вас наслышан как о сильном шахматисте. Заодно и о делах поговорим. Меня последнее время часто бессонница одолевает. Какой-нибудь «ТУ-104» над крышей пролетит, а я с постели вскакиваю, будто это «юнкерс» над головой.

— Понимаю вас, Александр Михайлович. Тут наши ощущения схожи. Это уж, видно, навсегда...

— А тут ещё иные военачальники войну забыть не дают, — пожаловался Василевский. — Хорошее это дело — мемуары писать, для истории полезно. Да только не переношу я, когда кое-кто из наших мемуаристов правду искажает, то ли по забывчивости, то ли с какой-то подспудной целью.

— Имеете в виду кого-либо конкретно? — поинтересовался Малиновский.

— Угадали. Вы, надеюсь, уже читали книгу Ерёменко «Сталинград»?

— Как же, читал.

— А обратили внимание на страницы, где он пишет об оперативной обстановке на Сталинградском фронте во второй половине декабря тысяча девятьсот сорок второго года?

— Обратил, разумеется. Что-то он здесь напутал.

— Вот-вот. Мне и хотелось затронуть эту тему. Годы идут, иных уж нет, а те далече. Не хотелось бы, чтобы история нашей войны была искажена. Кстати, Родион Яковлевич, жду вас непременно с милейшей Раисой Яковлевной.

— Спасибо, Александр Михайлович. К сожалению, Раиса Яковлевна моя сейчас в Ленинграде. А сам я непременно буду. К какому времени лучше?

— Если вас устроит, то к обеду, часикам к четырнадцати.

— Прекрасно. Буду к этому времени.

Как и обещали синоптики, воскресенье выдалось таким же дождливым, как и суббота. Казалось, на всё Подмосковье обрушился водопад. В окрестных лесах низкие тучи едва не задевали верхушки деревьев.

До дачи Василевского Малиновский добрался на удивление быстро. Дом, в котором жил Александр Михайлович, спрятался в лесу. По крышам без устали барабанил дождь, в водосточных трубах звенела вода. Хотелось поскорее попасть в дом, очутиться поближе к камину, в котором весело трещат поленья.

Василевский встретил старого знакомого на пороге. Они крепко, как фронтовые побратимы, обнялись и немного постояли обнявшись, будто все эти годы искали друг друга и вот наконец нашли.

В гостиной был уже накрыт стол.

— Ну как, вспомнили Сталинград? — после того, как обсудили другие темы, спросил Василевский. — Перечитали страницы, о которых я упоминал?

— Перечитал. Правда, отвлекали меня этой ночью. В Приволжском округе у нас ЧП, вот и пришлось разбираться.

— Что-нибудь серьёзное?

— Вертолёт разбился, пять человек погибло.

— Грустно. Техника или человеческий фактор, как теперь принято говорить?

— Пожалуй, и то и другое. Разбираемся.

Василевский помолчал. Хоть и привык он на войне ко всяким ЧП, но и тогда, и теперь гибель людей воспринимал болезненно.

— Так вот, о «Сталинграде». Ерёменко пишет, что в декабре сорок второго года немцы нацелили свой удар из района Котельниково с целью вызволить из «котла» окружённую армию Паулюса. Прорвать блокаду Гитлер приказал к двадцать пятому декабря, то есть к Рождеству. Вначале немцы планировали осуществить прорыв двенадцатого-двадцатого декабря, но этот замысел провалился. В результате было выиграно время для сосредоточения вашей, Родион Яковлевич, 2-й гвардейской армии. Всё это верно. А вот дальше он утверждает, что двадцать второго декабря от представителя Ставки Верховного Главнокомандования Василевского ему, Ерёменко, был доставлен план операции 2-й гвардейской армии, графически изображённый на карте. И якобы он, Ерёменко, изучая план, пришёл к заключению, что тот, к сожалению, не соответствовал оперативной обстановке момента и ни в какой степени не увязывался со временем, которое предоставлялось нашим войскам этой обстановкой.

— Да, я тоже обратил внимание на этот непонятный пассаж, — согласился Малиновский. — Он пишет, что моя армия должна была нанести главный удар в направлении Абганерово — Аксай — Дарганов и далее на Котельниково и что такое направление удара вело к сложной перегруппировке войск, которую мы должны были произвести перед фронтом противника. К тому же в соответствии с таким планом механизированные части при своём передвижении должны были описать дугу, чтобы выйти к слабому флангу противника.

— Вот видите! И пытается доказать, что при этом оставлялось выгодное направление для удара тоже по уязвимому и притом близкому левому флангу противника и что в значительной степени нарушалось сосредоточение группировки, нацеленной для удара