Зубы настежь - Юрий Никитин

– Ты все-таки... все-таки одолел...

– Без тебя бы не смог, – признался. – Это жты сказал, что у них колени... слабые!

– Ты поверил, – прошептал он. Голос его былсиплый, но я с радостью чувствовал, что старый воин не чувствует себяумирающим. – А все... смеялись...

– Где они теперь? – спросил я. – Я поверил...и потому жив.

Дверь отворилась тяжело, но без малейшего скрипа. Волкунесся вперед, мы шли по его следам, справа и слева тянулись стены из грубоотесанного камня. Чувствовалось, что где никто не ходил, разве что сам епископ.

Мы отворили еще две двери, волк всякий раз сидел и ждал, аза последней обнаружили двух стражей. Оба завопили от ужаса, один ухватился заобереги, другой начал брызгать из баклажки мутной водой с резким запахомзастарелой мочи.

– Тихо, – рыкнул воевода свирепо. – Вы воины,или где?.. Службу несете или как?

Оба смотрели вытаращенными глазами. Один наконец пролепетал,белый как мел:

– Откуда вы взялись? Ведь там ничего нет...

Воевода нахмурился:

– Ничего?

– Ну да...

– И ваш епископ никогда туда не ходил?

Оба переглянулись, один сказал, опустив глаза:

– Поговаривают, что епископ иногда опускался вниз...Так, вроде бы, есть одинокая келья, где он проводит время в молитвах... Ноникому из нас не позволено заходить дальше вот этой двери.

Теперь уже переглянулись мы. Воевода прорычал:

– Вот что, ребята. Ваш епископ продал душу дьяволу!.. Атот дьявол, которого он призвал, сейчас там внизу в луже своей крови. Как и самваш хозяин.

Оба настороженно сжимали в руках боевые топоры, готовывступить в бой, верные честные стражи, храбрые и преданные, но на лице старшегопроступило сомнение. Он сказал осторожно:

– То-то я не видел, когда вы покинули замок...

Молодой посмотрел на старшего, добавил уже и сам:

– Вообще-то мы стояли вчера на воротах. Должны былиувидеть.

– Может быть потому, – буркнул старший, – наси послали сюда? Чтобы не болтали лишнего. А потом бы все забылось.

Воевода кивнул, мы прошли мимо, а немного погодя я услышалгрохот. Стражи исчезли, слышно было как в глубь коридора удалялись частые чагибегущих людей.

Придворные ахнули, когда роскошный ковер на стене вдругвздулся пузырем, затем с треском высунулось лезвие меча, а через широкую щельвыскочил огромный волк, следом появились двое полуголых людей, оба с мечами вруках, забрызганных кровью.

Стражи, лязгая железом, бросились в нашу сторону. Япредостерегающе выставил перед собой меч. С широкого лезвия срывались тяжелыекрасные капли. На каменном полу вспыхивали дымки, а в мраморе оставалисьбелесые ямочки, заполненные пеплом.

– Всем стоять там, где стоите, – предупредиля. – Я не знаю, кто из вас просто дурак, а кто заодно с этим помощникомСатаны.... Потому буду рубить всех, кто приблизится.

Воевода тоже держал перед собой меч, хотя его самого шатало.Волк оскалил зубы и замолчал. Нас взяли в кольцо, я видел блестящие наконечникикопий, а наверху на балконах слышно было как натягивают арбалеты.

Старший дворецкий протиснулся вперед. Лицо было белее мела,глаза расширились в неподдельном испуге:

– Варвар!.. Воевода!.. Как вы оказались здесь?.. Да ещев таком виде?

– А что? – спросил я зло, – других гостей вашепископ выпускал с подарками? Или вовсе хоронил в подвалах?

Он воскликнул:

– Что вы такое говорите? Каких гостей?

За нашими спинами послышался шум. Народ начал оглядываться,но я держал меч наготове. Ковер слетел на пол, из появившейся черной дыревылезло несколько воинов. В одном я узнал старшего, которого встретили глубоковнизу.

Весь в паутине, с дико вытаращенными глазами, он закричалхриплым страшным голосом:

– Стойте!.. Я был там!..

Дворецкий подпрыгнул, повернулся:

– Ты, Корнеруб?.. Ты на вратах...

– Я был там, – повторил воин. В голосе были стыд иотвращение. – Там, внизу! Там тайное капище, где наш хозяин... приносилжертвы дьяволу!.. Да-да, мы только что оттуда. Там пентаграмма дьявола, тамветви омелы, там летучие мыши... и там зверь из преисподней... убитый, какдогадываюсь, вон тем зверем...

Все взоры обратились на меня. Я опустил меч, кивнул навоеводу:

– Его спрашивайте. Он знает лучше.

Всю ночь во всех залах полыхали факелы. Стражи обшаривалиподземелья, теперь уже открытые, выносили во двор охапками орудия пыток,атрибуты слуги дьявола: сушеные лапы летучих мышей, засушенные руки самоубийц,отрубленные пальцы висельников, бутыли с кровью невинных младенцев...

Воевода с повязкой на голове придирчиво проверил всех,начиная от старшего дворецкого, до последнего конюха. Похоже, он поразился ещебольше меня, что никто не знал о второй сущности их благочестивого епископа.Немногие слышали, что в подземелье существует еще одна маленькая келья, кудаепископ удаляется для благочестивых размышлений и умерщвлений плоти, но чтобтакое...

– Принцесса в самом деле достигла своего града? –спрашивал он время от времени с беспокойством. – Все-таки я ее воевода...

Мы шли через двор, где возле кузницы в гигантском костреполыхали скамьи, лавки, деревянные орудия пыток, которые слуги и стражипоспешно выносили из глубоких подвалов. Железо свалили там же, но кузнец снегодованием отказывался перековывать железные крючья и щипцы даже на простыеподковы.

– Уже нет, – сказал я. – Уже не воевода.

Ноги гудели от наконец-то нахлынувшей усталости. Меч заспиной весил как железнодорожный рельс или даже железная балка. Воеводавыглядел не лучше, но держался, хотя тоже едва волочил кони, его шатало, нопосреди двора ухватиться не за что.

– Что-то случилось?

– Забыл? – напомнил я. – Кто собиралсячистить конюшни?

Он вздохнул, помрачнел, лицо сразу постарело, осунулось.Некоторое время молчал, повязка на голове покраснела, начала пропитываться кровью.Седло под ним скрипнуло, я машинально направил своего вороного вокруг колодца,похлопал по лоснящейся коже, потом по коже пробежал мороз, я спохватился:

– Либо у меня что-то с глазами... либо мне показалось,что мы только себя из-за спины длинный клинок, узкий и японистый, помахалкрест-накрест.

Воевода озабоченно потрогал повязку. Лицо болезненноперекривилось, а когда поднес к глазам ладонь, пальцы были в крови. Буркнул снеудовольствием: