Зубы настежь - Юрий Никитин

Волк прижался к полу, почти полз. Шерсть вздыбилась. Ядвигался на цыпочках, прислушиваясь к каждому звуку. Где-то слышались голоса,стук железа.

На той стороне темнела дверь, волк осторожно выглянул,исчез. Я выскользнул следом в коридор, где звуки бились о стены, сплетались,появлялись с разных сторон, мне слышалось такое, что я с недоверием поглядывали на волка, но тот крался, не оглядываясь, и наконец я услышал голосаотчетливее, начал различать, узнавать...

Ход вывел на уступ. Мы ползком подобрались к краю. Страшасьбыть замеченным, я осторожно высунул голову. Внизу было широкое помещение,перед которым пыточный подвал показался детской комнатой. В горне полыхалогонь, в широком тигле накалялись жуткого вида щипцы. На стенах инструменты дляпыток причудливые и страшные, но я их не рассматривал, ибо на стены был распят,прикованный толстыми цепями, мой старый воевода! Лицо его было залито кровью,на обнаженной груди зияли кровавые раны с запекшейся кровью, а перед ним стоялхохочущий епископ с факелом в одной руке и острым ножом в другой.

– Так что же ты не обвиняешь, – говорил онвесело, – ну скажи какой я подлый и гадкий! Взвесели мою душу.

Голос воеводы был сиплый, прерывающийся:

– Ты... уже труп...

– Почему?

– Они ушли... Варвар доведет их до ее царства! И всеузнают...

Епископ приблизил к его лицу лезвие ножа. По моей спинепробежала дрожь, я напрягся, готовясь выпрыгнуть. Все еще не понимал, почемуепископ один, всегда же появлялся в сопровождении толпы народа... Неужеливерно, что никто в замке не знает о его забавах?

– Ну как, – сказал епископ злорадно, – ненравится?

Он легонько провел острием ножа по щеке воеводы. Тототшатывался как мог, но за спиной каменная стена, и мог шевелить толькоголовой.

–Только не усы, – проговорил он в смертельномстрахе. – Только не усы!

Епископ помрачнел, острое лезвие слегка пропороло щеку,показалась новая красная струйка.

– Ничего не узнают, – сообщил он мрачно. –Никто не знает! Эти подвалы знаю только я один. Все, кто строил... гм...умерли. Не выходя на поверхность.

– Найдут, – проговорил воевода. – Никудатебе, тварь... не спрятаться. Варвар тебя из-под земли... или из-под этихкамней найдет!

– Даже если я затоплю этот подвал? Замурую дверь? Твоейпринцессе и тому дураку герцогу кто поверит? Меня чтят в этом мире... А твойтупой варвар уже улепетывает как перепуганный заяц...

Я прыгнул с уступа, держа меч обеими руками. Свет факеловупал на мои покрытые влагой вздутые мускулы, мы блестели с мечом оба хищно истрашно, как наши оскаленные зубы, свирепые глаза.

– Я здесь! – грянул я.

Епископ обернулся, сразу съежившийся, страшный как загнанныйв угол хищный волк, а воевода зычно захохотал, закашлялся, захохотал снова.Епископ попятился, все еще держа нож и факел.

– Ты?

– Я, – подтвердил я.

– Ты... Но ты должен быть сейчас...

– Должен? – спросил я, подходя к немуближе. – Ты даже знаешь, что я должен?.. Я никому ничего не должен! Развечто вот этим мечом...

Меч описал красивую дугу. Я вел его по сложной дуге, красивоработая мускулами, лезвие разбрасывало огненные зайчики, отражалось бликами навздутых мышцах, удар меча должен быть как танец... и не удивительно, чтоепископ выскользнул, успев ткнуть факелом в бок.

Зашипело, я ощутил даже некоторое тепло, а епископ подхватилс пола кочергу, замахнулся, мой меч встретил ее на полпути, звякнуло,рассыпались длинные красные искры, запахло горелым железом.

Я замахнулся снова, ударил наискось, затем сверху вниз, новсякий раз епископ парировал кочергой, что оказалась могучим оружием в умелыхруках.

Рассвирепевший, я заорал:

– Умри, тварь!

Руки мои метнули сверкающую полосу булата вниз. Лицоепископа перекосилось, он страшно захохотал. Между нами внезапно выметнулсястолб лилового огня, мелькнула развитая полуобнаженная фигура человека сквадратной головой и тяжелой челюстью. В руках был молот, у меня сердцезастыло, когда я представил сколько весит вот такое железо.

Мой меч, к счастью, был уже в замахе. Острое лезвиемифрильской стали с чудовищной силой ударило наискось у основания шеи. Я ужепредставил как разрубленное тело рухнет на каменные плиты... руки мои пронзилаболь от усилий удержать меч. Ощущение было таким, словно я со всей дури ударилпо железному столбу.

Едва не выпустив рукоять, я в ужасе увидел быстронадвигающийся на меня молот. Пористое основание заняло полмира. Я понял, чтоменя сплющит как муху, отчаянно метнулся в сторону, плечо ожгло болью. Япокатился по каменному полу, оставляя пятна крови: молот успел сорвать с плечаклок кожи вместе с мясом.

Сквозь грохот крови в ушах донесся зловещий хохот епископа:

– Ну что же ты? Эй, герой... ха-ха!..

Пол подпрыгнул, каменная плита пошла трещинками, а всередине осталась вмятина, словно туда угодил метеорит. Я перекатывался, авеликан ходил следом и мощно старался попасть по мне гигантским молотом. Ещедважды я изловчился ударить мечом, но едва удержал в руках рукоять.

Гигант ревел и тупо молотил молотом, епископ заходился отхохота. Я успел увидеть страдальческое лицо воеводы. Кровь текла из разбитойголовы, один глаз затянуло опухолью, но второй, распухший и красный, смотрел наменя с мольбой. Губы шевелились, что-то говорил, но из-за грохота я ничего неслышал.

Зажав меня в угол, гигант с ревом ударил. Я пригнулся, стеназатряслась, на голову посыпались мелкие камешки. Сложившись почти впятеро, япроскользнул между его ног, наткнулся на взгляд воеводы... в мозгу вспыхнулоослепительное воспоминание, меч в измученных руках почти отказыватьсяповиноваться, я с полуоборота ударил, понимая, что другой возможности уже небудет, ибо епископ перестал смеяться, к чему-то прислушивался, нахмурился ипошел на меня с кинжалом в руке.

Лезвие моего меча вошло в нечто мягкое. Я тут же дернул насебя, отпрыгнул, споткнулся и покатился по твердому полу, зато избегнул ударакинжала епископа. За спиной стоял рев, рос, от грохота трещал череп и качалисьстены.

Гигант завалился на спину, барахтался, страшные лапыколотили по камню, а из подрубленных коленей хлестали тугие шипящие струикипящей крови. Я отполз на четвереньках, поднялся, меня шатало. На лицеепископа впервые проступил страх, а когда он увидел мое лицо, страх перешел вужас.

Мои руки как чужие подняли меч. Епископ отшатнулся к стене.Сверкающее лезвие обрушилось сверху на его костлявые плечи как солнечный луч. Явыдернул меч, ноги подгибались, стена колыхалась из стороны в сторону, но непромахнулся, когда двумя ударами разрубил железные цепи, Руки воеводыосвобождено упали. Он с трудом вытер кровь с лица, даже не пытался освободитьприкованные ноги, только неотрывно смотрел на умирающего гиганта..