Карточный домик - Майкл Доббс

Другие издания пришли к такому же циничному выводу, что и Уолтон, касающемуся недостатков столь быстрого после правления Тэтчер перехода к новой «эре», которая, учитывая молодость Сэмюэля, могла продержаться лет пятнадцать или даже больше. Такие фразы, как «опыт», «зрелость» и «уравновешенность», украшали колонки многих газет. Остальные же просто не хотели рисковать и плыли по течению, подхватившему Уркхарта.

Из числа солидных изданий выделялись лишь две газеты: «Гардиан», из-за своей привычки неизменно плыть против течения требовавший поддержать Майкла Сэмюэля, и «Индепендент», который гордо возвышался, точно одинокая скала посреди штормового моря, отказываясь пойти на попятный.

Соответствующее настроение царило и в двух политических лагерях – сторонники Уркхарта с трудом сдерживали растущую уверенность в победе, а те, кто поддерживал Сэмюэля, не скрывали, что поражение уже совсем близко.

Когда в десять часов утра высокие двери зала заседаний номер четырнадцать распахнулись, чтобы принять первую группу членов парламента, которые пришли проголосовать, ни сэр Хамфри, ни остальные присутствующие не ожидали никаких неприятностей.

Никто не сомневался, что все пройдет как и положено при организованном джентльменском голосовании: проигравший будет вести себя вежливо, а победитель проявит благородство. Снежный покров, который окутал Вестминстер, придавал происходящему какое-то сюрреалистическое спокойствие.

Снег напоминал о приближающемся Рождестве, и на Окс-форд-стрит уже давно включили дополнительное освещение. Приближалось время зимних каникул, семейных праздников и мира на всей Земле. Долгий период сомнений завершится через несколько часов, и обычные люди вернутся к нормальной жизни. Здесь же начнут обмениваться рукопожатиями и поздравлениями, как только станет известен результат, в то время как победители будут мысленно праздновать успех, а проигравшие – планировать месть.

Когда Мэтти шла в сторону офиса Бенджамина Лэндлесса от Чартерхаус-сквер, на тротуарах уже лежало несколько дюймов снега. За пределами столицы снега выпало еще больше, что делало путешествия затруднительными и заставило многих жителей пригородов остаться дома. Улицы Лондонского Сити, укутанные в белые кружева падающих снежинок, приглушавших все звуки, были необычно тихими, и лишь немногие машины бесшумно скользили мимо по своим делам.

Журналистка ощущала нереальность происходящего, словно играла роль в фильме, и надеялась, что скоро проснется дома и обнаружит, что сценарий изменился. Даже сейчас ей хотелось повернуть обратно и обо всем забыть: предоставить другим беспокоиться о грандиозных проблемах государства, а самой сосредоточиться на выплате ипотеки и вопросах экономии денег на предстоящий отпуск.

Но тут сильный порыв ветра бросил ей в лицо снег, ослепил и вернул в далекое прошлое, за многие годы до ее рождения, в далекий норвежский фьорд, к ее деду, отплывающему на текущей рыбачьей лодке, чтобы рискнуть жизнью в пожаре войны. Он мог бы сотрудничать с властью, закрыть на все глаза, предоставить остальным менять мир – и спокойно прожить собственную жизнь. Но что-то гнало его вперед, так же как сейчас заставляло его внучку продолжать путь.

Сначала Сторин решила, что должна задать несколько жестких вопросов Бенджамину Лэндлессу, но довольно быстро сообразила, что имеется множество причин, указывавших на тщетность этой затеи: она даже не смогла бы встретиться с ним, а если б он и согласился ее выслушать, то без малейшей жалости позаботился бы о том, чтобы она никогда больше не смогла работать репортером.

Мэтти знала, что будет не первой такой жертвой. Она не раз видела, как владелец ее газеты издевался над другими и запугивал их – разве она могла рассчитывать добиться успеха там, где потерпели поражение более опытные и могущественные журналисты? Женщина собиралась бросить ему вызов – и одновременно отчаянно нуждалась в его помощи. Но как же получить поддержку от человека, который с радостью задушил бы ее собственными огромными ру-ками?

И только когда Сторин поняла, что у нее больше не осталось времени и нет других вариантов, она собрала все свое мужество и, одно за другим, отбросила сомнения. Прежде всего ей следовало придумать способ добиться встречи с бизнесменом, которого постоянно охраняли. Он выставлял себя человеком из народа, но сделал все, чтобы избавиться от необходимости иметь дело с обычными людьми.

Вот почему Мэтти позвонила автору ежедневной колонки «Телеграф», посвященной сплетням и скандалам, и спросила, есть ли у Лэндлесса друзья или женщины, с которыми его связывали особенно близкие отношения? Ответ коллеги заставил ее воспрянуть духом и воскликнуть: «Отлично!». Была одна леди, на двадцать лет младше Бенджамина, которая теперь была отлично устроена в Уилшире с новым мужем и детьми, но прежде часто встречалась с магнатом. Миссис Сюзанна Ричардс. Да, Сторин надеялась, что это было именно то, что ей нужно.

Правда, сейчас, когда она шла по странным пустым улицам, задуманное уже не казалось ей таким уж простым и легко выполнимым. Наконец девушка добралась до цели своего путешествия и, стряхнув снег с сапог и волос, с удивлением обнаружила, что офисы, из которых Лэндлесс правил своими империями, совсем маленькие, однако при этом бывший житель Ист-Энда окружил себя потрясающей роскошью. Это место было пропитано британскими традициями: маленький вестибюль и приемная оказались обшиты дубовыми панелями, которые украшали написанные маслом картины с видами старого Лондона и огромный портрет королевы. Дополняли картину толстые ковры, сложная электроника и швейцар, явно бывший военный.

– Чем я могу вам помочь, мисс? – спросил он, продемонстрировав тонкие усы.

– Меня зовут миссис Сюзанна Ричардс. Я близкий друг мистера Лэндлесса – ну, вы меня понимаете… – объяснила Сторин таким тоном, словно делилась какой-то тайной. – И я оказалась неподалеку. Он меня не ждет, но вы не могли бы выяснить, не найдется ли у него пять минут? У меня для него важное личное сообщение.

Швейцар продемонстрировал осмотрительность и расторопность – не так уж часто «близкие друзья» магната приходили в офис, и ему хотелось произвести хорошее впечатление, так что он в точности и с должной толикой энтузиазма передал сообщение секретарю Лэндлесса. Не приходилось сомневаться, что секретарь поступил так же, потому что уже через несколько минут Мэтти посадили в лифт с инструкцией ехать до верхнего этажа.

Она остановилась на пороге двери апартаментов в пентхаусе и увидела, что Бенджамин сидит за письменным столом, стоявшим посреди огромного кабинета, очень подходящего для его огромной массы. Женщина не успела рассмотреть все детали, когда тишину разорвал яростный рев:

– Ах ты жалкая, проклятая корова!..

Мэтти понимала, что должна сразу поставить его на место. Пока магнат не успел выгнать ее вон, ей следовало взять ситуацию под контроль. Других шансов у нее попросту не было.

– Речь о вашем захвате «Юнайтед», – заявила она.

– Захвате? О чем ты?! – закричал Бенджамин, продемонстрировав минимум интереса к этой теме.