Хромой кузнец - Мария Семенова

– А я распрягал бы, – хмурясь, откликнулсяСветозор. Ему, мужчине, плакать не честь, хотя и трудно было сдержаться. Адевичьи слёзы закапали невозбранно и часто, горячие, горькие… и вот диво: невыдержал колдовской лёд, пошёл трещинами, раскололся. И золотой щит, которыйКий поднял с камней в надежде поправить, начал в его руках наливаться медленнымжаром, разгораться ярче и ярче.

Между тем Бог Грозы склонился к неподвижной жене и поцеловалеё, то ли здороваясь, то ли прощаясь навек. И новое диво! С громовым трескомраспалась, рассыпалась ледяная гробница. Какие угодно удары могла онавыдержать, какие угодно заклятия. Но от любви её не сумели заколдовать ниМорана, ни Чернобог. Потому что они сами никогда не знали любви.

Дрогнули ресницы Богини Весны, вздохнула нежная грудь, тихошелохнулись уста:

– Где мой сын?.. Где мой маленький сын?..

Перун поднял её на руки.

– Мы оба здесь, любимая, желанная моя Лелюшка! Толькосынок уж вырос давно…

Бог Солнца тем часом раскрыл синие очи, узрел вместо Мораныи Змея плачущую Киевну и её брата, и сведённое гневом чело немедляразгладилось:

– Кто ты, девица? Кто обидел тебя? А ты, добрыймолодец, откуда здесь появился?

– Первый раз вижу, чтобы Солнце чего-то незнало, – усмехнулся Перун. – Да уж не влюбился ли ты, брат?

Сказывают, Зоря и Даждьбог одновременно покраснели.

Кузнец Кий выправил на щите заклёпки, расшатанныепрокудливым Змеем, и отдал Сварожичу сияющую золотую святыню:

– Володей, господине… Поди в Небо, Даждь-боже, освети исогрей! Стосковалась Земля, все живые твари заждались…

Белоснежные скакуны высекали искры копытами, грызли удила,просились в полёт.

Вот так снова взошло над Матерью Землёй прекрасное Солнце,поплыло в счастливом, заплаканном от радости Небе, зажгло в ещё грохочущихтучах сразу три семицветные дуги, три ликующие радуги. Вновь увидели егостарцы, помнившие прежние времена; увидели даже те, кто давным-давно утверждал,что ослеп. Увидели молодые, родившиеся во мраке. И кое-кто – Волосово колено –недовольно сощурился, начал прикрывать руками глаза. А следом за Солнцем,непобедимая и босоногая, ступала Леля-Весна. Превращала последние залежи снегав лепечущие ручейки, освобождала лесные озёра и могучие широкие реки, окутывалазелёным туманом проснувшиеся леса. Всплывали из омутов Водяные с Русалками, выбегалина поляны шальные от радости Лешие с жёнами-лисунками и малыми лешачатами.Отколь ни возьмись, налетели крылатые девы, подруженьки-Вилы, помчались в синемпросторе, благословляя поля. Видели Люди, как повеселевший Ярила торжественновынес сверкающие ключи и отомкнул небесную высь, отпуская из ирия гусей,жаворонков, лебедей – всех и не перечтёшь. Звонче серебряных труб раздавалисьнад миром их клики, прославляя вовеки бессмертную, неистребимую Жизнь.

Говорят, Киевичи столь полюбились Даждьбогу, что он уговорилих остаться и вместе странствовать в небесах, распрягать-запрягать, каксулились, белых коней. Зоря, чьи слёзы подняли его из могилы, стала ему любимойподругой, верной женой. Это её алая свадебная фата, её ласковая улыбка таккрасит небосклон поутру, когда Солнце отправляется в путь. А вечером, на берегузападного Океана, их ждёт в гости братец Светозор – румяный закат. И, должнобыть, не врут, будто летом, в пору коротких ночей, брат с сестрою неразлучаются вовсе, или разлучаются ненадолго. Говорят также, все втроём онирастопили снега Кромешного Мира, и души не самых лучших Людей, не удостоенныеирия, избавились от мучителя-мороза. В память об этом живые что ни год жгутогромные костры из соломы, обогревая умерших, а те посещают внуков и правнуков,рассказывая судьбу. Впрочем, немного мороза в Исподней Стране всё же осталось –у запертых Железных Гор, и там мёрзнут злодеи.

Перунич, чьё Посвящение скрепил удар отцовской секиры,отпросился бродить по Земле вдвоём со Светлёной. Бог Грозы подарил ему властьнад всякой дышащей тварью, птицей и зверем, хищным волком и боязливой косулей.И до сих пор в безбрежных лесах встречают могучего тура – золотые рога, а наспине у него сидит юная женщина. Или сам Перунич незримо седлает свирепогосерого волка и объезжает на нём дозором людские стада. И если при этом у волкасомкнута пасть, значит, до осени можно за бурушек не бояться.

Чернобог и Морана так и сидят заклёпанные в Железных Горах.Злые Люди, кому они пролили в душу достаточно яда, разыскивают по всему беломусвету осколки ледяного зуба, надеясь сложить его воедино и освободить тёмныхБогов. Сказывают, от добрых Людей зависит, удастся ли им это. И надобно верить,что не удастся – ведь именно Люди, не кто-нибудь, однажды остановили беду.Смерть и холод с тех пор уже тысячи раз пытались вернуться, прогоняя птицу сгнезда, обрывая с деревьев золотые одежды, заваливая снегами леса. Но Людивсякий раз вовремя вспоминают Киевича с его жертвой и сообща помогают Солнцувоспрянуть: гасят прежний и возгнетают новый, не знавший скверны Огонь, жгут натом Огне корявое, изогнутое полено-бадняк, похожее на летучего Змея, а пепелдают выпить скоту, чтоб лучше водился. А потом кто-нибудь рядится седым воином,подвязывает рыжую бороду и водит по деревне медведя – покорного, на поводке. Ивот опять приходит весна, и дни делаются длиннее ночей, и чучело злобной Мораныпод весёлые прибаутки скоморохов сжигают на масленичных кострах, повергают вбыструю реку. И наконец наступает великий праздник Самого Долгого Дня, когдаМать Лада сменяет Лелю в земных заботах, а Солнце заново правит свадьбу сверной подругой и умывается, готовя себя для любимой. Вот почему этот праздникещё называют Купальским.

Так доныне сменяются в году времена. Гремят Перуновы грозы,сияет золотом многоплодная осень, распевает метельные песни зима. Толькотеперешние зимы очень мало похожи на ту, великую, что едва не выморила Людей.Стоит появиться в Небе Даждьбогу, и пышные шубы сугробов переливаются на вселады, отделанные серебром и зёрнами хрусталя. Красива зима и приносит с собойне только печаль. Говорят, с наступлением Нового Года, когда Солнцеповорачивает на лето, все грехи прощаются Людям, уходят вместе с минувшимгодом, вместе со старым Огнём. И если когда-нибудь Люди оставят злобу ижадность, заткнут уши перед нашёптываниями тёмных Богов и их посланцев – зимане наступит, а Чернобог и Морана навек перестанут скрестись в Железных Горах, взаклёпанной крысиной норе. Наверное, Солнце тогда станет ярче, а Перун снимет ссекиры и выбросит стальное лезвие, способное убивать: больше не пригодится!

…А что же Кий со своею доброй кузнечихой? Он не просил длясебя никаких наград у Бога Грозы, не просил и жизни подольше, но до сих порникто не слыхал, чтобы он умер. Наверное, так и живёт на священной РусскойЗемле, куёт своим молотом что-нибудь Людям на славу и на добро. У такого, какон, всегда найдутся дела, такому даже и бессмертие не наскучит.

Был у меня конь, но коня я потерял. И кой день уже шёл черезлеса пеш. Щит висел у меня за спиной, а кольчуга и шлем – у пояса, в кожанойсумке. Кого другого эта ноша утомила бы, я же шагал легко. Я к ней привык.