Когда зацветет сакура… - Алексей Воронков

Однажды в руки к чекистам попал японец, у которого не было дипломатического паспорта. Сказал, что работает электриком в посольстве.

Его решили доставить в управление и там во всем разобраться. Допросить его поручили Жакову. Дескать, сам арестовывал, сам с ним и возись. Только не перегни палку…

Дело вроде бы нехитрое, но если хорошенько подумать, то с этим японцем можно было, как говорится, и под фанфары загреметь. Да, он нарушил советские законы, пытаясь проникнуть на территорию секретного завода, но попробуй посади его за решетку – японцы такой шум поднимут! И это несмотря на то, что он не обладал дипломатической неприкосновенностью. Ведь они только и искали повода, чтобы поссориться с соседом. Но это никак не входило в планы советского правительства. И тогда, как это принято, начинали искать крайних… Надо же кого-то принести в жертву ради спасения положения. А кто тут крайний? Конечно же тот, кто задерживал лазутчика. Вот она и плаха для Жакова. Оправдывайся не оправдывайся, а головой отвечать придется. Такое уже бывало, и не раз, и об этом Алексею было хорошо известно. Вот и думай, что делать. А выход здесь один: необходимо было выполнить свою работу так, чтобы комар носа не подточил. При этом все нужно было сделать быстро, пока японцы не всполошились.

Японец русского языка не знал или сделал вид, что не знает, поэтому пришлось вызывать переводчика.

А потом на задержанного посыпались вопросы: имя, фамилия, место и дата рождения, где проживал до приезда в СССР, какое имеет образование, где и в какой должности работает, давно ли служит в посольстве, кем был до поступления на службу – и все в этом роде.

Жаков, не переставая записывать в протокол ответы лазутчика, изредка бросал на него внимательный взгляд – хотел получше разглядеть. В отличие от своих низкорослых и тщедушных соплеменников, какие попадали им в руки, этот выглядел довольно внушительно. Кряжистый, словно дубок, кость широкая, кулачищи, как у молотобойца, и этот жесткий, чуть насмешливый взгляд уверенного в себе человека… Нет, он не был похож на электрика. Скорее на военного. И выправка его говорила об этом. Спина прямая, плечи расправлены – будто бы в строю стоит.

– С какой целью вы пытались проникнуть на территорию завода? – спросил его Жаков. Тот пожал плечами.

– Я думал, что там находится городской парк, – бессовестно врал он.

– Парк?.. – усмехнулся Алексей. – Ну, допустим, вы ошиблись, но разве в парк лазают через забор? Или в Японии так принято?

Японец попытался изобразить на своем лице что-то наподобие улыбки.

– Детство вспомнил. В детстве мы все лазали через забор…

Алексей усмехнулся.

– Слишком затянулось ваше детство, – произнес он. – А может, вы правду мне скажете? Сознайтесь, что вы хотели посмотреть, что находится за этим забором…

Задержанный замотал головой.

– Нет, я не знал, что это «кинси куики» – запретная зона. И вдруг:

– О-дэнва-о о-кари-ситай но дэс га…

Жаков посмотрел на переводчика – молодого худенького паренька с коротко стриженными русыми волосами, которого лишь недавно взяли на службу в управление.

– Что это он говорит, лейтенант?

– Просит разрешения позвонить по вашему телефону, – ответил тот и пытался расстегнуть ворот гимнастерки. Не привык еще недавний выпускник отделения восточных языков к казенной форме, вот она и душила его.

– А больше он ничего не хочет? – хмыкнул Алексей.

– Это надо переводить? – спросил лейтенант.

– Да нет, это я так, в качестве комментария его неслыханной наглости, – проговорил Алексей.

Потом он снова спрашивал японца о чем-то, стараясь обходить острые углы. Конечно, будь другая политическая обстановка, он вместо этих дурацких малозначительных вопросов попытался бы завербовать этого человека. Весь свой небольшой опыт мобилизовал бы, а еще знания, полученные в школе НКВД. Но сейчас об этом нечего было и думать. Разве запугаешь чем этого узкоглазого мерзавца, который насмешливо смотрит на тебя, заранее зная, что его все равно отпустят?

– Вы находитесь в чужой стране, поэтому нужно соблюдать ее законы, – начал поучать задержанного Алексей. – Так принято во всем мире или это вам неизвестно? – японец продолжал улыбаться. – Вы не улыбайтесь – не в цирке! – стал выходить из себя Жаков. – Ладно, на первый раз мы вас простим, но запомните: если подобное повторится, мы отдадим вас под суд. Вы понимаете меня?.. В лучшем случае вышлем вас из страны. Тогда вы потеряете работу! Или вас это не волнует? – глядя на то, как равнодушно задержанный воспринимает его слова, спросил Алексей.

Перед тем как японца отпустить, его на всякий случай незаметно сфотографировали, а к тому же взяли отпечатки пальцев, которые тот оставил на казенном стакане: не вынес, бедный, духоты, от которой не было спасения в здешних наглухо закупоренных и прокуренных кабинетах, вот и попросил воды. Глядишь, пригодится все это когда-нибудь… Волка-то по следам лучше искать. А японец этот и есть волк. Но теперь он на крючке. А коль так, грош цена такому разведчику. Какой из тебя, к черту, волк, если ты на прицеле?

– Саенара! – уходя, попрощался японец и по азиатской привычке почтительно поклонился.

– Саенара, господин хороший… – ухмыльнулся Алексей. Его бесило такое положение, когда они, чекисты, были бессильны что-либо сделать с этими японцами. «Но ничего, – подумал он, – придет и наше время, и уж тогда мы вам все припомним…»

И вот теперь это время настало. Сейчас уже не надо все делать с оглядкой. Помня о том, как ему и его товарищам в начале войны приходилось унижаться перед этими японцами, Алексей сил своих не жалел, участвуя в ликвидации вначале на севере Китая, а затем в Корее остатков японской разведывательно-диверсионной сети.

Оказывается, пока они воевали на западе с немцем, японцы серьезно готовились к тому, чтобы не просто захватить огромные восточные территории красной России, но и уничтожить значительную часть населения этого края. Об этом говорили документы, которые попали в руки советских контрразведчиков, об этом рассказывали немногочисленные свидетели, оставшиеся в живых после изуверских экспериментов, которые японцы проводили на людях.

Взять хотя бы проект по созданию биологического оружия, которое японцы намеревались использовать при захвате территорий Советского Дальнего Востока и Сибири. К концу войны это оружие уже было готово. К счастью, наступление советских войск было таким стремительным, что оно сорвало все планы командования Квантунской армии. А ведь японцев ничто бы не остановило – слишком многое было поставлено на карту. Тогда, глядишь, и события могли бы пойти по иному сценарию. Для этого противнику стоило лишь применить снаряды и бомбы, начиненные смертоносными бактериями…

На след преступников, занимавшихся подготовкой и испытанием бактериологического оружия, контрразведчики вышли после того, как появилась скупая информация о том, что на севере Китая стали возникать небольшие очаги опасных заболеваний. На это никто бы не обратил внимания, если бы не военные эпидемиологи, которые тут же заговорили об искусственном происхождении вирусов. Кто-то из них уверял даже, что болезни распространяют японские диверсанты. Дескать, японцы никак не могут успокоиться после поражения в войне – вот и прибегают к актам возмездия.