Фурия Капитана - Джим Батчер

Амара хорошенько отмыла руки, и проверила повязки Первого Лорда. Нога с язвами от мозолей все еще выглядела болезненной, цветом плоть напоминала кусок сырого мяса, но не было ни отека, ни воспаления.

Сломанная нога, жестко зафиксированная шиной, все еще была опухшей, но глубокие багровые кровоподтеки вокруг перелома превратились в расплывчатые желтые и зеленые пятна.

Она промыла обе раны соляным раствором, что не вызвало никакой реакции и не разбудило Первого Лорда. Потом снова закрепила повязки и повернулась к мужу.

— Не думаю, что это из-за ран. Может быть, это просто весенняя лихорадка.

— Может быть, — ответил Бернард. Он снова потер голову.

— Нам нужно еще поднажать, — тихо сказал он. — Подобраться так близко, как только возможно к Калару, и настолько быстро, насколько сумеем.

— Если ему станет еще хуже, он не сможет исцелить себя с помощью фурий, — прошептала Амара.

— Тем больше причин для спешки, — ответил Бернард.

Амара нахмурилась, но не стала с ним спорить. Выбор у них был незавидный.

Либо допустить что Гай ослабнет в борьбе с болезнью, чтобы обеспечить внезапность нападения, в которой, по его словам, они нуждались, либо заставить его призвать фурий немедленно, когда они дальше, чем когда-либо, от любой поддержки, и где даже Первый Лорд в конечном итоге может быть побежден за счет численного перевеса врагов.

— Сколько еще нам нужно пройти? — спросила Амара.

Бернард поколебал земли перед ними, и немедленно земля почти закипела, из нее поднялась темная глыба, покрытая травой и сорняками, блестящая от густой коричневой грязи.

Другой жест, и большая, полукруглая область грязи изменила свои очертания, превращаясь в ухабистую поверхность, похожую на кожу гарима.

— Это — болото, — сказал он тихо. Он взял небольшой камень с земли и положил его почти на треть пути через болото. — Мы здесь.

Он снова сделал жест рукой, и земля на дальней стороне символического болота сдвинулась, поднимая вверх гладкие края в широком элегантом взмахе как нечто в напряженном поклоне.

— Здесь горы Калара. Они наполовину окружают Калар. Как только пересечем болото, мы отправимся к подножию гор. Потом мы поспешим через них, пока не окажемся достаточно близко чтобы увидеть город. Затем мы поднимемся на них.

Амара выдохнула. Она еще не полностью осознала, какое значение имеет расстояние и рельеф местности.

Она никогда не придавала этому особого значения благодаря, своей способности летать, позволяющей полностью игнорировать такие препятствия.

Когда на них пришлось подниматься, обходить вокруг и пробираться через них, путешествие стало задачей совсем другого сорта.

— Сколько времени нам на это потребуется?

— В идеальных условиях, может быть, две недели, чтобы дойти до края болота и ещё один день быстрой ходьбы на перевал через горы. А вот в таких… — Бернард покачал головой. — Три. Может быть, даже больше.

У Амары ёкнуло сердце. Три недели или ещё больше? Она пошевелила пальцами ног в сапогах — или, по крайней мере, попыталась. Они были мокрыми и настолько замёрзли, что она не была уверена, что они вообще двигались.

— Ох, — тихо сказала она.

— Ты не должна думать об этом вот так, — сказал Бернард.

— То есть как — вот так?

Он махнул рукой в сторону болота.

— Как о ещё трёх неделях этого.

— Тогда как же я должна думать? — устало спросила Амара.

— Об одной задаче за раз, — сказал Бернард. — Например. То, что мы должны сделать прямо сейчас — это встать.

Её муж подкрепил слова действием, с трудом поднявшись на ноги. Затем предложил ей руку.

Амара взялась за его руку и встала.

— Хорошо, — сказал Бернард. Он указал ей на два последних дерева, что он использовал как ориентир. — Теперь выбери свою контрольную отметку.

Амара сделала, как он сказал, совместив воображаемой линией эти два дерева с третьим впереди по курсу, конечно, сделав небольшую поправку, слегка повернувшись на север.

— Готово.

Бернард хмыкнул и снова поднял носилки.

— Теперь мы пойдём к твоей следующей вехе. — Он посмотрел вверх, на небо, и хотя солнце было скрыто облаками и туманом, он поморщился и прикрыл глаза одной рукой. — Мы просто будем продолжать. Идти от дерева к следующему дереву.

Амара глубоко вздохнула, приглядываясь к мужу, опасаясь за него. Удары по голове могут убить человека спустя несколько дней или недель.

Что, если он был ранен более серьёзно, чем утверждал? Что, если у него кровотечение внутри черепа, и смерть от повышения внутричерепного давления для него лишь вопрос времени?

Гай мог исцелять такие травмы.

Она закусила губу. Она курсор Первого Лорда. Он дал ей задание, и ее обязанностью было выполнить его. Даже ценой собственной жизни.

Даже ценой жизни Бернарда.

От этой мысли колени Амары подогнулись, внезапное чувство страха и одновременно с ним чувство гнева вспыхнули в груди.

Разве она уже не сделала достаточно? Разве она уже не сделала более чем достаточно? Она боролась с врагами Короны изо всех возможных сил.

Она, в роли курсора, побеждала и существ из кошмаров, и жестоких людей, и многое другое, на ее теле был далеко не один шрам, полученный при выполнении ее долга.

Разве она не сделала достаточно для Первого Лорда, чтобы он не просил теперь принести в жертву человека, которого она любит?

Это легко остановить. Она всего лишь должна сказать Гаю, что его лихорадка требует принять меры для спасения его собственной жизни.

Или, если этого будет недостаточно, ей до смешного просто сделать, чтобы инфекция попала на его рану. Все что ей нужно сделать, быть небрежной одно мгновение, при одной промывке раны, с одной повязкой.

Гай может исцелить себя, исцелить Бернарда, и они все могут покинуть это отвратительнейшее место.

На мгновение она представила жизнь без Бернарда. Никогда не почувствовать его прикосновения, не услышать его голос. Никогда не проснуться рядом с ним, в его объятиях. Ни на мгновение не сомневаясь, что она желанна, дорога. Любима.

Ее муж прикоснулся нежными пальцами к ее подбородку, и она взглянула на него. В глубине его глаз, несмотря на затаенную боль, виднелось понимание. Она не сомневалась, что он угадал направление ее мыслей.

— Что мне делать? — прошептала она.

Он молчал мгновение, прежде чем громко сказать:

— То, что тебе подсказывает сердце. Как всегда.

Она опустила голову, чувствуя огонь бессилия, слезы стыда в своих глазах. Она полностью отбросила даже мысль, что они могут проиграть.