Месяц за Рубиконом - Сергей Лукьяненко

Она подошла к пришельцу и внимательно посмотрела на него. Инсек издал тонкий плачущий звук.

— Улетай, — сказала Милана. — Я разрешаю покинуть планету. Мою планету. Прежние уже эвакуируются.

Нет, Инсек не стал спорить, на что я втайне надеялся.

Просто исчез, словно его и не было никогда.

Милана стояла и смотрела на нас спокойным холодным взглядом.

Как странно и жутко… я делил с ней постель… а теперь она…

Я встал и подошёл к Милане. Опустился на одно колено, хотя, по-моему, ей теперь было плевать на такие жесты. Сказал:

— Не смог его остановить.

— Ты продержался ровно столько, сколько было нужно, — ответил Высший.

— А если бы я принял этот смысл? — спросил я.

— Мир стал бы другим, — пояснил Высший. — И я тоже. Ты Защитник, но даже Защитник убивает… Галактика устала убивать. Теперь эта девочка понесёт в неё новый смысл.

Я кивнул.

— Не надо её жалеть, — сказал Высший, и мне показалось, что он улыбнулся. — Это произойдёт не сразу. И вы тоже принесёте в мир свои смыслы. Только мне надо кое-что подправить.

Он коснулся меня, и я понял, что снова принял человеческий облик.

Без всяких комков отпадающей плоти и мучительной боли. Не так, как это бывает при Изменении.

— Призыв нанёс тебе повреждения, я их убрал. Ты заслужил. А Изменённые смогут исправить себя и сами. Они сумеют.

— Но мы забрали смысл у тэни… — прошептал я.

— Так и начните делиться смыслами с них, — ответил Высший словно бы с удивлением.

А через мгновение он исчез, а Милана упала.

Я едва успел её подхватить.

Можно сказать, что пафосному ресторану повезло — он не был разрушен во время схватки, как дорогие бутики по соседству.

С другой стороны — тут разместили временный штаб. По-моему, Лихачёв это специально сделал, он не любил подобные заведения.

Туда то и дело заходили то солдаты, работавшие на разборе завалов, то помогавшие им Изменённые. Я не подозревал, что и на Земле есть Изменённые-строители.

Солдаты были в костюмах химзащиты, впрочем, их в самую загрязнённую зону не пускали. Изменённым радиация не вредила.

Повара и официанты, утратив всякий лоск, готовили еду и таскали подносы на улицу, к столам раздачи. Проезды вокруг были перегорожены, мелькали лишь военные машины.

Мы сидели внутри. Нам, безошибочно определив статус среди собравшихся, притащили блины с икрой и какие-то вычурные закуски. Наська съела очередной блин, похлопала себя по животу и удовлетворённо откинулась на стуле. Потом громко икнула.

— Фу! — возмутилась Дарина. Мы с ней сидели рядом на диванчике. — Максим, её воспитанием вообще занимаются?

— Я переела, — ответила Наська, ничуть не смутившись. — Милана, чего ты не ешь?

Милана посмотрела на неё. Отложила вилку, которой ковыряла салат.

— Даже не хочется. Я пытаюсь вспомнить, но всё ускользает. Высший ушёл и всё… как в тумане.

— А смысл? — спросил я ревниво.

— Смысл помню, — кивнула она. — Это будет трудно и долго. Но мы справимся. Если все вместе. Люди и Изменённые.

— Просто люди, — сказал я.

Милана кивнула. Подняла на меня взгляд, спросила:

— Как ты понял, что кристалл для меня?

— Потому, что Высший входил в тебя первую, — ответил я. — Он не мог повлиять напрямую, это был бы парадокс. Но он направил тебя ко мне и сделал всё, чтобы я смог добыть и принести кристалл. Если бы я сам принял этот смысл, я бы воспользовался им иначе. Я бы уничтожил всех Прежних, всех Слуг, всех Инсеков.

— Мне самой этого хочется, — Милана вздохнула, обхватила руками плечи. — Я кое-что о них помню… бр-р-р… Хочется, но нельзя. Это иной смысл. Я смогу поделиться им с другими, но только если вы все мне поможете.

Я посмотрел в окно. У ресторана стоял Лихачёв, беседовал о чём-то со старичками-разбойниками. Деда Боря махал руками и что-то ему доказывал, Елена положила деду Боре руку на плечо, явно успокаивая. Василий стоял чуть в сторонке и тихонько курил. Будто почувствовав мой взгляд, он поднял голову, мы кивнули друг другу.

— У каждого есть своя роль, — сказал я. — Иногда большая, иногда маленькая, но все они важны. Конечно, мы поможем. Начнём с тэни. Они славные поросята.

— Максим, Дарина… — Милана заколебалась. — Когда Высший был во мне…

— Когда ты была такой, какой станешь через тысячи или миллионы лет, — мягко поправила Дарина, и я обнял её. Сказал:

— Всё имеет своё начало. Даже Высшие. Появляется смысл, появляется тот, кто способен его воспринять и понести дальше. В будущее. Может быть, в вечность. Пройти эту дурацкую сингулярность не отбирая, а отдавая. Стать из человека кем-то большим.

— Но она же пока человек? — поинтересовалась у меня Наська. И сама же ответила: — Человек, человек, я вижу!

— Но ты станешь Высшим, — продолжил я. — И сможешь вернуться назад во времени, чтобы помочь себе и всем нам. Интересно, конечно, чем ты будешь занята в обычной жизни… если слово «жизнь» тут подходит.

— Об этом думать страшно… — пробормотала Милана. — Когда я… или мы… я была не одна. Он ведь тоже не единичная личность. В нём даже не тысячи, миллионы… в общем… вы сами узнаете.

— Я понял, — сказал я. — Мы с Дариной тоже в нём были. Так?

Милана кивнула.

— Странно, но… я привыкну к этой мысли, — ответил я. — Мне бы не хотелось с вами всеми расставаться. Только больше ничего не говори, пусть будет сюрприз.

Через зал на меня посмотрел официант. Я сделал какой-то неопределённый жест, он нахмурился, потом просиял и изобразил руками бутыль шампанского, из которого вылетает пробка. Я подумал и кивнул.

В конце концов, сегодня праздник.

— А я? — возмущённо воскликнула Наська. — Я там была? В Высшем? А?

— Куда ты денешься, — Милана улыбнулась.

— Ну смотри, — пригрозила Наська. — Ты сама сказала!

Лихачёв со старичками закончил разговор и теперь курил вместе с Василием. Увидел меня, показал жестом, что они сейчас подойдут.

— Сдвигайтесь, будет тесно, — сказал я девчонкам. — Тесно, шумно и весело.

Снял с диванчика плащ, строго посмотрел на него. Сказал:

— Всё, кино кончилось. Удачи вам. Найдите свой смысл.

Может быть, мне показалось, а может быть, плащ действительно вздрогнул и стал чуть легче. Я повесил его Наське на спинку стула. А потом помахал официанту и показал два пальца.

Пусть сам решит, что это значит — «victory» или «две бутылки шампанского».