Вихри Мраморной арки - Конни Уиллис

Мамуля открыла дверь, и я одарила ее ослепительной улыбкой:

— У моей соседки тут проблемка возникла. Она совсем новенькая — и, наверное, переволновалась в шаттле…

Я ожидала лекции на тему бережного обращения с вещами, важности утилизации И божественности чистоты — в этой занюханной общаге и шагу не ступить без подобных нотаций. Но Мамуля меня удивила.

— Что ты с ней сделала?

— Я? Да ее стошнило! Вы думаете, я ей пальцы в горло запихивала?

— Что ты ей дала? Самурай? Флоут? Алкоголь?

— Вжихнутый Иисус, да когда бы я успела?! Она зашла в комнату, сказала, что из какой-то Мэрижопы, — и тут же блеванула.

— И?

— Что «и»? Может, видок у меня и тот еще, но вряд ли он вызывает у новеньких рвоту.

У Мамули, судя по выражению лица, на этот счет было другое мнение. Я всучила ей вонючий ком.

— Послушайте, мне совершенно все равно, что вы с этим сделаете — не моя забота. Главное, чтобы малышка получила чистое белье.

На мерзкие простыни Мамуля смотрела значительно нежнее, чем на меня.

— Утилизация в среду До этого поспит на голом матрасе.

Мария-мастурия, до среды новую простыню можно связать — вон сколько пуха по территории гребаного колледжа летает. Я вырвала у нее простыни.

— Пошла на хер, мразь.

Ну и получила два месяца ареста в спальне и встречу с администратором.

Я спустилась на третий уровень и сама разобралась с бельем. Пришлось, конечно, раскошелиться — ведьмы должны помнить об уроне, который причиняем хрупкой окружающей среде, и прочее, и прочее. Чушь собачья. Среда у нас хрупкая, как щелка старшекурсницы. Старикан Молтон купил этот третьеразрядный Ад-Пять, и ему взбреднулось построить здесь копию колледжа своего детства. Чем он вообще думал, когда покупал эту рухлядь, — загадка. Видно, идея ему прямиком в точку Лагранжа втемяшилась.

Как же быстро и невнятно, должно быть, тараторил риелтор, раз убедил старикана в том, что Ад чем-то смахивает на Эймс, штат Айова. Хорошо еще, со времени постройки здесь хоть что-то подправили, а то мы бы так и парили в невесомости над этим убогим местом. Мало было старикану наладить гравитацию, починить трубы и нанять учителей — он еще и построил общежитие из песчаника, разбил футбольное поле и посадил деревья! Конечно, все это обошлось в целое состояние, и теперь здесь учатся только богатенькие да те, что на, особом попечении — плюс несколько стипендиатов Молтоновского благотворительного фонда. В те времена для удовлетворения отцовских инстинктов нельзя было просто вжихнуть сперму в баночку, вот Молтон и отгрохал колледж. А мы теперь торчим здесь, затерянные в космосе, в компании заполонивших все и вся хлопковых деревьев.

Иисус-мать-его-Марию, деревья! Атмосферу столетней давности — круглые шапочки первокурсников, предматчевые собрания и прочее — еще можно пережить. Плиссированные юбки и кардиганы так и вовсе обеспечивают легкий доступ к телу. Но эти чертовы деревья!

Сначала у нас тут сменялись сезоны. Зимой отмораживаешь щелку, летом задыхаешься — как в старой доброй Айове. В те времена еще сносно было: месяц от пуха дышать нечем, потом все, как миссисипские рабы, горбатятся на сборе — и благополучно сплавляют урожай на Землю. Но в итоге это оказалось слишком дорого даже для Молтона. Пришлось перейти на усредненный климат, как и все остальные Ады-Пять. Конечно, деревьям об этом никто не сообщил — и теперь они плюются пухом и сбрасывают листья, когда им заблагорассудится, — то есть весь год напролет. Пройти в таких условиях по двору и не задохнуться — настоящее достижение.

Под землей деревья тоже поработали на славу, радостно впившись корнями в кабели и трубы, — так что теперь у нас ничего не работает. Зуб даю — даже если вся внешняя оболочка полетит к чертям собачьим, никто и не заметит, потому что корневая система удержит нас на месте. И администратор еще спрашивает, почему мы называем это место Адом. Да пусть этот хрупкий баланс раз и навсегда летит вверх тормашками!

Я продезинфицировала белье и сунула его в стиральную машину, последними словами поминая новеньких и размышляя, как бы половчее обойти арест. В прачечную заглянула Арабел.

— Тавви! Ты когда вернулась? — Само очарование, как обычно. На первом курсе мы играли во всякие лесби-штучки — и она, похоже, жалеет порой, что все осталось в прошлом. — На классную вечеринку пойдешь?

— Я под арестом. — Арабел, прямо скажем, не самый крупный спец по вечеринкам. Она бы и в компании пластиковой палки классно повеселилась. — А где вечеринка-то?

— В моей комнате. Браун тоже там, — небрежно обронила она. Ну конечно — я должна тут же выпрыгнуть из штанов и рвануть к лестнице. Вместо этого я отвернулась и задумчиво посмотрела на белье в машине.

— Ты чего сюда пришла, Арабел?

— Флоут раздобыть. У нас машина не работает. Так что, пойдем? Арест тебя раньше не останавливал.

— Была я на твоих вечеринках, Арабел. Смотреть на стирку белья и то интереснее.

— Ты права, — со вздохом ответила Арабел. Совсем на нее не похоже.

— Что случилось?

— Ничего, — озадаченно протянула она. — Такая вот самурайская вечеринка без самураев. Ни одной палки поблизости — и не предвидится. Вот я сюда и пришла.

— А Браун? — Браун, конечно, тот еще псих, но чтобы вступить в ряды приверженцев целибата? Что-то не верится.

— Браун тоже. Они все сидят и ничего не делают.

— Значит, закинулись чем-нибудь. Новую дурь на каникулах раздобыли. — Я решительно не понимала, из-за чего тут расстраиваться.

— Нет, — ответила Арабел. — Ничем они не закинулись. Пойдем, сама увидишь. Ну пойдем, пожалуйста.

Может, конечно, это просто уловка, чтобы затащить меня на убогую вечеринку. А может, и нет. В любом случае, нечего Мамуле думать, что арест меня сильно расстроил. Я повесила на стиральную машину замок, чтобы белье никто не спер, и отправилась за Арабел.

Арабел нисколько не преувеличивала. Вечеринка и впрямь была убогая — даже по ее заниженным меркам. Чувствовалось это с первой же минуты: несчастные девчонки, равнодушные парни. Ну ладно, может, все не так уж и плохо? Как-никак Браун здесь. К нему-то я и направилась.

— Тавви! — с улыбкой сказал он. — Как лето провела? Научилась чему-нибудь у аборигенов?

— А то. Гребаному папаше и не снилось, — улыбнулась я в ответ.

— Он хочет для тебя самого лучшего, — произнес Браун. Я уж было начала отвечать что-то остроумное, но сообразила, что он это без юмора заявил. Браун ведь, как и я, на особом попечении, — так что просто не может не шутить. Но нет, он был совершенно серьезен — даже улыбка исчезла.

— Отец тебя защищает — для твоего же блага. Вжихнутый Иисус, точно чем-то закинулся.

— Как же, нужна мне его защита, — ответила я. — Ты сам прекрасно знаешь.