Охота на лис - Майнет Уолтерс

Марк проигнорировал его разглагольствования.

— Да, вы совершенно правы — я рядом со своим клиентом. Я не хотел, чтобы на Рождество он оставался в одиночестве. — Он сделал еще одну попытку: — А где находитесь вы?

Снова злобный хохот.

— Боже, какой заботливый сукин сын! Вы не хотели, чтобы он оставался в одиночестве на Рождество! Вы даже не представляете, как омерзительны мне ваши слова! Гребаный Марк это… гребаный Марк то… Вам удалось повлиять и на мать. Отец с незапамятных времен раскачивает поместьем, как приманкой, у нас перед носом, но мать всегда собиралась оставить деньги нам.

Марк решил больше не сдерживать возмущения.

— Если вы таким дерьмом кормите своего нового адвоката, то, боюсь, далеко вы с ним не продвинетесь. Вам с Элизабет были предъявлены копии завещания Алисы. Она хотела, чтобы ее деньги послужили какой-нибудь благой цели, и прекрасно понимала, что если оставит их вам, то единственная цель, которая будет с их помощью достигнута, — ваш полный нравственный и физический распад.

— И кто вложил ей в голову эту идею?

— Вы, когда послали Лиззи забрать картины Моне.

— Они принадлежат ей.

— Отнюдь. Мать Джеймса передала их ему во владение до его смерти. И только потом они, по ее завещанию, должны перейти Лиззи. Алиса была просто вне себя от ярости. Она понимала, что, если картины попадут вам в руки, вы их немедленно продадите… И конечно, попытки Лиззи заполучить картины стали причиной еще одной неприятной сцены с криками и взаимными обвинениями. Откровенно говоря, вам нужно благодарить покойную мать за то, что она вообще не завещала все, что имела, благотворительным фондам, оставив вас ни с чем. По крайней мере, передав состояние вашему отцу, она предоставила вам еще один шанс доказать, что вы способны измениться к лучшему.

— Он не оставит нам деньги ни при каких обстоятельствах. Бекки сказала, что их получит дитя любви Лиззи. — Презрительное фырканье. — Кстати, как она там поживает? Полагаю, вернулась к вам… Она заявила мне, что вы ее примете в любой момент с распростертыми объятиями.

Слова Лео застали Марка врасплох.

— Бекки?

— Конечно, Бекки. Вас бросало так много женщин, что даже и не вспомните, о ком идет речь? Ну что ж, она ждет вас… Можете передать ей мои слова. Она двуличная сучка… — еще один смешок в трубку, — но что я вам говорю, вы сами это знаете. И поделом вам. Помните то дерьмо про мандрагору?.. Вы были моим должником.

Марк задумчиво потер рукой нижнюю челюсть.

— Я не видел Бекки с тех самых пор, как она ушла от меня к вам. И к вашему сведению, я скорее перережу себе глотку, чем буду иметь дело с какой-нибудь из использованных вами шлюх. Подпорченный товар меня не интересует.

— Черт с вами!

— И еще к вашему сведению, — продолжал Марк, — мать не оставила бы вам ни одного фартинга, если бы не мои уговоры. Итак, у вас нет желания поблагодарить меня за пятьдесят тысяч?

— Скорее я перережу себе глотку. Ну и где картины?

Странный вопрос.

— Там же, где и всегда.

— Нет, их там нет.

— Откуда вам это известно?

— Не ваше дело. Где они?

— В безопасности, — сухо и кратко ответил Марк. — Ваша мать полагала, что вы предпримете еще одну попытку заполучить их.

— Вы хотите сказать, вы полагали… Маме самой никогда бы не пришло в голову ничего подобного. — Еще одна пауза. — Вы что, в самом деле с ней не встречались? Она говорила, что ей достаточно поманить вас пальчиком, и вы бегом прибежите.

— О ком вы?

— О Бекки, конечно. Я не сомневался, что вы такой болван, что платите все ее долги. Между прочим, это меня очень веселило. Мне нравилось, что кто-то вас обирает. Ведь мания-то у нее — хроническая.

— Какая мания?

— Сами догадайтесь. Кстати, отец всерьез собирается повысить выплаты на содержание Лиззи?

«Игра?..»

— Да.

— И насколько?

— Пятьсот в месяц.

— Боже! — воскликнул Лео с отвращением. — Гроши. Он ведь целых два года не повышал выплаты. Неужели вы не могли уговорить его хоть на штуку?

— А вам-то какое дело? Все равно деньги достанутся не вам.

— Я на них и не рассчитываю.

Ну что ж, неплохо, цинично подумал Марк.

— Лучше, чем ничего. Если она уже прокутила материнские пятьдесят тысяч, ей будут гарантированы пятьдесят бутылок джина в месяц… Но Джеймс выплатит их только после личного разговора с ней.

— А как насчет меня самого?

— Я веду переговоры.

— Только не ожидайте благодарности. От меня вы можете рассчитывать на единственную благодарность — пожелание как можно скорее оказаться на глубине шесть футов под землей.

— Идите в задницу.

На сей раз в трубке раздался веселый смех.

— Боюсь, в данный момент это моя единственная альтернатива.

Марк невольно улыбнулся.

— Можете рассказать о ней подробнее, — проговорил он сухо.

— Вы явно с какой-то целью надавили на отца, — сказал Лео после секундной паузы. — Он бы скорее повесился, чем увеличил выплаты. Итак, с какой целью вы звоните?

— Вы знаете Элеонору Бартлетт? Ту, что живет в Шенстед-Хаусе?

Молчание.

— Вы когда-нибудь с ней разговаривали? Знакомили ее с Элизабет?

— Почему это вас так вдруг заинтересовало?

Марк подбросил воображаемую монетку. Выпало — будь откровенным. Да и в любом случае, что он теряет? Если Лео как-то причастен к происходящему, то он все и так знает. А если нет…

— Она обвиняет Джеймса в инцесте, говорит, что он отец ребенка Лиззи, и заявляет, что рассказала ей обо всем сама Лиззи. Элеонора пользовалась телефоном для запугивания Джеймса, что является уголовным преступлением, и я посоветовал ему заявить в полицию. Но прежде чем мы обратимся в полицию, мы хотим знать, правда ли, что Элеонора Бартлетт слышала все это от Лиззи.

В голосе Лео звучало торжество:

— И почему же вы полагаете, что это клевета?

— А вы полагаете, что нет?

— Зависит от того, сколько она стоит.

— Ничего не стоит.

— Ошибаетесь, дружок. Репутация отца очень много для него значит. Начните переговоры с ним, исходя из упомянутого условия, и выясните, сколько он готов заплатить за ее защиту.

Марк ответил не сразу.

— А как насчет вашей репутации, Лео? Сколько стоит она?

— У меня в данном случае с ней нет никаких проблем.

— Они, несомненно, возникнут, если я повторю наш сегодняшний разговор в полиции и добавлю к нему еще и те обвинения, которые выдвигает против вас Бекки.