Первый шаг - Сабина Янина

Живу честно, собственным трудом на земле, не перед кем ни кланяюсь, людей хлебом кормлю. А вы какими судьбами в элизии? Приехали к родным погостить? Чем обязан, видеть такого высокого гостя у себя? – уголок рта Петра Степановича насмешливо пополз вверх.

Ан смутился.

– Собственно я пришёл выразить вам своё уважение и, как то предписывает закон, хотел бы официально просить вашего согласия на заключение брачного соглашения с вашей дочерью – Линдой.

Как не ожидал Пётр Степанович подобного поворота событий, слова Ана хлёсткой пощёчиной ударили его. Он на мгновенье побледнел, а потом кровь бросилась ему в голову, затмевая разум.

– Да как ты смеешь! Забыл, как в прошлый раз я выгнал тебя и запретил даже близко приближаться к моей дочери? Так я освежу тебе память, у тебя с ней видимо проблемы!

Ан, стиснув зубы, исподлобья смотрел на него, стараясь успокоить дыхание. Наконец, он произнёс:

– Много времени прошло с тех пор, и я уже не прежний мальчик Андо Альденис, а уважаемый Хранителями Творец, который способен обеспечить вашей дочери достойную жизнь, а её семье любую поддержку, при необходимости.

– Я сам позабочусь о своей дочери и о своей семье, и ни в чьей поддержке не нуждаюсь. Я сам не один год поддерживаю тех, кто нуждается! И запрещаю вам вмешиваться в дела моей семьи.

– Но вы, как отец, должны желать счастья вашей дочери!

– Что я должен, а чего нет, не ваша забота, молодой человек. Я требую, чтобы вы оставили мою дочь в покое! Я никогда, слышите, никогда не дам разрешения на брак. Покиньте мой дом, я запрещаю вам переступать его порог. Надеюсь, теперь вы это запомните! Если вы не прекратите преследования нашей семьи, я вынужден буду обратиться за защитой к Куратору!

Они долгую минуту смотрели в глаза друг друга. Ан, едва сдерживая гнев, чуть поклонился и пошёл к двери.

– И передайте своему дружку, Робину, чтоб не совал свой нос в дела элизия. Его место среди отребья, откуда он и вышел! А если не успокоится, я найду на него управу! Пока я жив, и пока я – председатель, ни одна недостойная рожа не будет в Совете! Совет вам не помойка! – в спину Ану прорычал Пётр Степанович.

Быстро сбегая с лестницы, Ан едва не столкнулся с дородной пожилой женщиной, которая ожидала его внизу.

Они остановились друг напротив друга.

– Здравствуйте, Андо, вы почти не изменились за это время, только возмужали. Вы помните меня? – женщина смотрела неуверенным, извиняющимся взглядом.

– Здравствуйте, Клавдия Егоровна, конечно, я помню маму Линды. Рад видеть вас в добром здоровье, – отрывисто проговорил Ан.

Женщина почувствовала нервозность гостя.

– Я понимаю ваши чувства, Андо. Вы простите, пожалуйста, моего мужа. Он к старости стал немного не в себе.

– Да он и раньше не отличался разнообразием чувств ко мне.

– Это так. Пётр Степанович сложный человек. Упрямый, всегда привык добиваться всего, что хочет. Это с одной стороны и очень хорошо, вряд ли он в противном случае достиг бы сегодняшнего положения в элизии, но когда это проявляется в семье, то это может губительно повлиять на неё, – тихо, почти шёпотом, закончила она.

Ан хотел было ей ответить, но она подняла руку, прося дать ей высказаться до конца.

– Я знаю, что вы любите Линду. Не знаю, что произошло между вами, что послужило размолвкой, но я видела, как Линда переживает вашу разлуку. Поверьте, – она прижала руки к груди, – я – не враг своей единственной дочери. Я тоже очень люблю её и желаю ей счастья, – она почти вплотную подошла к Ану. – Увезите её, погибнет она здесь, кровиночка моя! – на глазах у Клавдии Егоровны показались слёзы. Она разжала кулак, и на её ладони лежал медальон. Женщина открыла его, с крохотной фотографии смотрели молодые Пётр Степанович и Клавдия Егоровна, а сверху лежал маленький тёмный локон.

– Это наша с Петром Степановичем свадебная фотография и волосы новорождённой Линды, – она протянула медальон Ану. – Вот, передайте Линде моё материнское благословение, и не слушайте, пожалуйста, Петра Степановича, он не в себе.

Ан принял медальон.

– Спасибо вам, уверен, что Линда будет рада его получить. Обещаю вам сделать всё, что в моих силах для её счастья.

Выйдя от Лебединских, он посмотрел на часы. Почти полдень. До приёмных часов для посетителей в лечебнице оставалось ещё четыре часа.

***

Ровно в четыре дня он взбегал по больничным ступенькам. Робина в кабинете он не застал, тот был с утра на операциях, и последняя должна была вот-вот закончиться. Не дожидаясь его, Ан отправился в палату к Линде. Идя по коридорам, он мысленно убеждал Линду поверить ему. Он чувствовал, что сегодня у них обязательно всё получится, что Линда вспомнит, как им было хорошо вместе и поймёт, что всё плохое, что было между ними – это просто недоразумение, наваждение какое-то, они просто ошиблись, но любую ошибку можно исправить. Они же живы, они рядом и всегда смогут понять друг друга.

Ан остановился у двери с табличкой «П32». Протянул руку с браслетом к кодовому замку и замер в нерешительности.

«А что если она всё забыла и не хочет вспоминать? А что если я ей действительно не нужен, и она просто ненавидит меня, как и её отец? Нет! Этого не может быть! Она должна понять. Я должен спасти её в любом случае», – он решительно приложил браслет к кодовому замку двери.

Ничего не произошло. Ан остолбенел.

«Как? Я же видел, как Робин дал мне доступ. Что вдруг случилось? Замок сломался или перекодировали?» Он снова приложил браслет к замку. Тот же результат.

«Странно, возможно это специальный замок для больниц, в котором доступ даётся на одно посещение?».

Сделав ещё несколько безрезультатных попыток войти, он попытался соединиться с Робином, но каждый раз на его браслете загоралась надпись «Робин на операции, свяжитесь позднее».

«Подожду его в кабинете», – решил Ан.

***

Робин пришёл усталый. Молча пожал Ану руку и тяжело опустился в трансид, откинувшись на спинку, прикрыл глаза.

– Надо бы трансиды поменять на рабочие кресла, а то уж очень расслабляют, – тихо проговорил он, задрёмывая.

Ан сидел тихо, ожидая, пока друг отдохнёт. Не прошло и пяти минут, как Робин вздрогнул всем телом и открыл глаза.

– Фу, заснул. Извини, Ан, с шести утра операции. День сегодня сложный, – он потёр ладонями лицо.

– Да, я понимаю, ты отдыхай, я пойду, пожалуй. Только, – он обернулся у двери, – я хотел узнать, у вас доступы в кодовых замках одноразовые?

– Почему это