Семь братьев для Белоснежки - Екатерина Слави

— Сама знаю. И уже пожалела, что сказала. Я же знала, что ты все еще любишь свою бывшую невесту. Бессмысленно было говорить.

Она поднесла ко рту стакан, выпила залпом почти половину и поставила его на стол. Проходя мимо Егора, не удержалась и проронила с тихой обидой:

— Извини, если тебе неприятно.

Алена вздрогнула, когда рука Егора поймала ее за запястье. Она обернулась и посмотрела на него удивленно. Его взгляд, в котором почему-то сквозила усталость, смотрел не на нее — вниз, туда, где его пальцы держали ее руку.

— Я не люблю ее. Это уже в прошлом. Мне было тяжело видеть ее, потому что я виноват перед ней. И никогда уже не смогу ничего исправить, поэтому больше всего боюсь снова совершить ту же самую ошибку.

— Ошибку?

Егор поднял на нее глаза. Его взгляд внезапно потяжелел.

— Что, по-твоему, чувствует взрослый одинокий мужчина, когда милая невинная девушка, вроде тебя, смотрит на него влюбленными глазами? — спросил он, понизив голос. — В конце концов, не такое уж я и бесчувственное бревно.

Не обращая внимания на удивление Алены, Егор нахмурился, так что между бровей возникла глубокая складка.

— С самого начала я старался держаться от тебя подальше, — сказал он, глядя на девушку; его тяжелый взгляд давил на нее, как будто вынуждая стоять неподвижно и слушать. — Намеренно вел себя с тобою холодно и грубо, чтобы оттолкнуть. Чтобы не допустить даже возможности того, что все равно в итоге случилось. Но чем сильнее я тебя отталкивал, тем сильнее тебе хотелось, чтобы я был к тебе добр. Ты как открытая книга — все на лице написано. Ты все время смотрела на меня этим обиженным обвиняющим взглядом: «Почему ты меня так сильно не любишь?», и как будто требовала, чтобы любил. Получается, что я сам создал ситуацию, которой пытался избежать. Почему я, скажи? Для любого из моих братьев это было бы намного легче. Почему я?

— Я не знаю, — виновато пробормотала Алена, пряча глаза.

Ее губы опять предательски задрожали. Она очень старалась сдержать слезы, но не смогла — две горячие капли скатились по щекам. Прямо сейчас он обвинял ее в том, что она в него влюбилась. Пытался сказать, что для него это проблема? Это немного… жестоко.

****

— Ты теперь все время плачешь, — произнес Егор. — Из-за меня.

Вздохнул тяжело.

— Что я должен делать?

— Тебе не надо ничего…

— Тогда перестань плакать, потому что я не железный. Ты даже не представляешь, каких усилий мне стоит держать себя в руках.

— Я не понимаю…

Алена смотрела на него и действительно ни слова не понимала. А может, боялась понять неправильно. Она заметила на стойке позади него стакан с прозрачной жидкостью.

— Ты снова выпил? — спросила она. — Как тогда, на приеме? На себя не похож…

Глаза Егора округлились, словно она сказала что-то неожиданное. Потом он проследил за ее взглядом, увидел стакан и вдруг, наклонив голову и обхватив лоб рукой, тихо рассмеялся.

Алена не верила своим глазам. Егор смеется? Она вдруг поняла, что никогда, ни разу, не видела прежде, чтобы он смеялся, и сейчас боялась даже моргнуть. Егор смеется… Как будто какой-то другой Егор.

— Думаешь, я ночью в одиночестве заливаю тоску алкоголем? — продолжая посмеиваться, сказал он Алене.

Он вдруг оглядел ее с головы до ног, и Алена почувствовала, что краснеет от смущения. Мятые спортивные штаны, развязанная на груди шнуровка кофты, растрепанные после сна волосы — она даже не потрудилась собрать их в хвост, так и вышла из комнаты с распущенными.

Егор странно усмехнулся — как будто собственным мыслям, — и добавил:

— Это всего лишь вода. Хочешь убедиться?

Рука, которая держала Алену за запястье, потянула ее на себя. Алена не успела даже задуматься, зачем он это делает, как Егор подался вперед, и она вдруг почувствовала его губы на своих губах. Поцелуй был очень нежным — мягкое касание губ.

Егор сразу отстранился, а Алена, спохватившись, закрыла рот ладонью и уставилась на него во все глаза.

— Почему? — жалобно прошептала она.

— Рахманинов, — коротко ответил Егор, глядя на нее удивительно спокойным взглядом — без всякой холодности и строгости.

— Что? — не поняла Алена.

— В тот вечер это было не из-за нее, — объяснил он. — Это было из-за тебя. Потому что я уже понял, что снова совершаю ту же самую ошибку.

Алене понадобилось время, чтобы осознать, о чем он говорит. А когда осознала, не справилась с нахлынувшими эмоциями — из глаз снова хлынули слезы.

— Почему ты опять плачешь? — произнес рядом Егор.

— Я думала, ты меня не выносишь, — сквозь слезы сказала Алена.

— Кто будет целовать девушку, которую не выносит? — сказал он, неожиданно бережно большим пальцем вытирая дорожку из слез на ее щеке, и настойчиво велел: — Прекрати плакать.

Но Алена никак не могла остановиться. Он не сказал ей, что любит, не было никаких признаний, но это было и не нужно. Она уже все поняла.

Егор, который злится, что на ней слишком откровенное платье. Егор, который обнимает ее под дождем, чтобы согреть. Егор, который звонит ей, узнав, что она пошла одна в лес, и мчится за ней, чтобы вернуть обратно. Он так быстро приехал… Егор, который целует ее…

— Как думаешь, мне можно быть эгоистом? — спрашивает этот Егор, и Алена, толком не понимая, о чем он, на всякий случай согласно кивает.

Тогда он наклоняется к ней и снова целует. Сначала нежно, осторожно, словно боится напугать. Потом — крепко, настойчиво, как будто заявляет на нее свои права.

Откуда-то издалека, наверное, из леса, до ушей Алены доносится протяжный волчий вой. Но Егор словно не слышит его, и тогда Алена решает, что для нее это тоже неважно.

До самого утра Алена так и не смогла уснуть. В полночь, в столовой, оторвавшись от ее губ, Егор сначала прижался своим лбом к ее лбу, потом целомудренно поцеловал в висок и сказал низким шепотом: «Тебе нужно идти спать». Он довел ее за руку до второго этажа, а возле комнаты как ни в чем не бывало пожелал спокойной ночи.

Спать. Спокойно. Конечно. Конечно, нужно, кто же спорит? Только вот как после всего, что было этой ночью, заснуть?

Алена ворочалась с боку на бок. Глупо улыбалась в подушку. Впадала в приступы беспокойства — что, если она все неправильно поняла? Вспоминала все, что Егор сказал ей, как целовал ее, как его руки обнимали ее, и снова глупо улыбалась в подушку.

А под утро к ней в комнату постучали.

Алена удивилась — кому она понадобилась в такую рань? Или что-то случилось? Эта мысль заставила ее быстро откинуть одеяло и поспешить к двери. Каково же было ее удивление, когда на пороге она увидела Егора.