Голоса прошлого - Ната Чернышева

   Игорь не возражал. Спросил только, надолго ли. Если надолго, то можно занять время полезным делом, например, съездить… назвал куда, я мимо ушей пропустила. Их жизнь. Я договаривалась с яслями, что задержусь. Там меня знали, не удивились. Дали поговорить с Нохораи. Девочка отвечала серьёзно, по– взрослому. Послушала немного Ане. И устала. После перенесённых процедур по коррекции телепатической зависимости она очень быстро уставала от общения. Врачи сказали, это пройдёт. Но пока ещё не прошло.

   Мы отправились к доктору Девлятову: надо было согласовать допуск постороннего специалиста в реанимационную палату.

   – Сергей Семёнович, это Ане Ламель, нейрохирург второй категории, открытая лицензия Научно– Исследовательского Центра Номон, – представила я подругу. – Ане, это мой руководитель, Сергей Семёнович Девлятов.

   – Приятно познакомиться, – отозвался он.

   – И мне, – сказала Ане.

   – Сергей Семёнович, – сказала я. – Я попросила доктора Ламель посмотреть Тропинину. Свежий взгляд со стороны и всё такое…

   – Ты всё не угомонишься, Ламберт, – сказал он одобрительно. – Хорошо. Сейчас согласуем…

   Тропинина не показала нам никаких изменений. Ни в худшую сторону, ни в лучшую. Застряла между жизнью и смертью, пафосные слова, но по другому не скажешь. Гелю Гартман мы из палаты выставили. Я велела ей пойти поужинать, плотно. Иначе покараю соседней койкой с принудительным внутривенным питанием. Геля злобно зыркнула на меня глазом, но подчинилась.

   Ане внимательно считала показания приборов, потом попросила нас провести диагностику с выводом на экран терминала. То есть, с ментальным терминалом мучилась я, а Сергей Семёнович связался с Ане телепатически. Не то, чтобы я завидовала. Но без телепатии в медицине действительно мало что сделаешь. Останешься вторым номером. Навсегда.

   – Интересная картина, – объявила Ане спустя время. – Совершенно разные показания у вас. Как будто разных пациентов смотрим.

   – Типично для безнадёжных случаев, – пожал плечами доктор Девлятов. – Каждый видит своё, и каждый видит одинаковый стоп– сигнал: запрещено к коррекции…

   – Коррекцию она и вправду не переживёт, здесь всё правильно, – сказала Ане. – Но вот Энн считает, что шансы есть. Верно, Энн?

   – Да, – коротко сказала я.

   Я не собиралась спорить со своим руководителем. Пусть он сам разговаривает со специалистом из Номона. Номон – это не просто серьёзно, это очень серьёзно, даже если ты работаешь там всего год. Авторитет Ане не подлежал никакому сомнению.

   – Доктор Ламберт проявляет признаки нестабильности, – сухо заявил Сергей Семёнович. – Я не хочу давать ей допуск на коррекцию. Эта коррекция может стать последней в её жизни. Вкратце всё.

   – Энн? – обратилась ко мне Ане.

   Я пожала плечами.

   – Для меня случай небезнадёжный, – сказала я. – Но Сергей Семёнович прав, нестабильность имеется. Одна я не справлюсь.

   – Хорошо. Тогда я обращусь к кому– нибудь с первой категорией в нашем Центре, – сказала Ане. – Не возражаете?

   Девлятов кивнул. Он не возражал, ему не меньше меня хотелось помочь девочке.

   – Перелёт от сектора Таурон в локаль Солнца занимает дней двадцать, за это время мы проведём подготовку к вмешательству, – сказала Ане. – Ещё согласие от родственников, если они есть.

   – Есть, – сказала я. – Я организую.

   – Тогда всё на сегодня, – Ане чуть развела руками.

   Мы вышли из палаты и наткнулись на Гелю. Никуда она не ушла, торчала под дверями, ждала. Мне стало её очень жаль. Она разрывалась между двумя дорогими ей людьми, но если у старшей шансы были прекрасными, плановая операция рутинного хараткера, и дежурить у её постели было незачем, то с младшей – никакой определённости, и страх придти однажды, даже не придти, просто уснуть на минуточку на лавочке под стенкой, и – упустить. Упустить, услышать от нас страшную фразу: мы сделали всё, что могли, но…

   Я кивнула Ане, мол, родственница. Подруга поговорила с ней. Обстоятельно всё рассказала, по полочкам разложила, у меня бы так не вышло, наверное. Геля выслушала. Сказала:

   – Я могу восполнить затраты на переход по струне гиперпрокола от Номона сюда.

   Привилегии у неё были. Имя семьи плюс личные заслуги.

   – Это избыточно, – сказала Ане. – К паранормальной коррекции вашу родственницу необходимо подготовить, подготовка займёт не меньше двадцати дней. Раньше не получится.

   – Хорошо, – кивнула Геля. – Но у меня условие!

   – Какое?

   – Доктор Ламберт принимает участие в коррекции, – резко отрезала она. – Не в качестве наблюдателя!

   – Позвольте!– начал было Сергей Семёнович, но Ане жестом остановила его.

   – Почему?

   – Я так хочу.

   – Неубедительно, – пожала плечами Ане. – Ещё аргумент?

   Геля прикусила губу. Затем вскинула голову, сказала с нажимом:

   – Я знаю, что без неё у вас ничего не выйдет.

   – Паранормальная интуиция? – заинтересовалась Ане.

   Геля покачала головой:

   – Я – натуральнорождённая. Но я просто знаю. И всё. Если вы откажетесь, я не подпишу согласия!

   – Хорошо, принято, – невозмутимо согласилась Ане.

   Она обратилась к доктору Девлятову с вопросом по деталям курса лечения, тот ответил, а я сказала:

   – Я позже подойду.

   Ане кивнула. Они ушли.

   – Пусти, – глухо потребовала она.

   – Нет, – отказала я. – Сейчас пойдём вместе, и я прослежу, как ты ешь. Мясо.

   Она скривилась. С размаху села на ближайшую лавочку, сцепила руки, опустила голову. Я подумала немного, осторожно присела рядом.

   – Что, не справляешься, доктор? – зло спросила она, глядя в пол. – А вот если бы ты осталась тогда, когда просили….

   Мы сами не заметили, как перешли на ты и когда именно это случилось. Нас это не волновало нисколько. В конечном счёте, мы делали одно дело: не давали девочке, уставшей от жизни в четырнадцать лет, уйти за грань.

   – Если бы я осталась, я бы с тобой сейчас не разговаривала, – ответила я. – Нас не просто так гонят на отдых. Отправили домой, значит, выложилась. И что бы я, по– твоему, смогла бы сделать? На нуле силы?

   – Может, и силы никакой не понадобилось бы, – упрямо заявила Геля. – Просто факта твоего присутствия хватило бы.

   – Это уже никак не проверить, – сказала я.

   – Нечего проверять, – отрезала она. – Я – знаю.

   – Знает она, – фыркнула я. – У тебя что, спонтанный дар? В роду были неучтённые психокинетики?