За пригоршню чар - Ким Харрисон

На красные глаза они не действуют, — ушла я от прямогоответа. Черт побери. Что же со мной такое?

Айви прищурилась от солнца и сильного ветра, потом лицо еепрояснилось.

— Знаю… — Она вернулась и закрыла за собой дверь,чтобы оставить снаружи холод. Я видела, как она откидывает переднюю занавеску ишарит в бардачке. Глаза у нее стали опять нормальными — туги свежий воздух, исмена темы. — Наверняка у Кистена тут есть, — бормотала она себе поднос, потом обернулась с чем-то вроде трубочки губной помады: — Та-да!

Та-да так та-да.

Я выпрямилась, Айви пробралась среди коробок и села рядом.

— Помада? — удивилась я, не привычная, чтобы онабыла так близко.

— Нет. Эту штуку наносишь под глазами, и пары не даютзрачку расширяться. Красноту тоже снимает. Кист эту штуку использует, в числепрочего, с похмелья.

— Во как.

И вдруг мне стало вдвойне неспокойно — я не знала, чтосуществует и такая штука. Всегда думала, что зрачки вампира выдают егонастроение.

Положив ногу на ногу, Айви открыла тюбик и повернула,высунув столбик матового геля.

Закрой глаза и подними голову. Я раскрыла рот:

Вообще-то я и сама могу.

Едва заметная досада прозвучала в ее ответе:

— Если положить слишком много или слишком близко кглазам, зрение нарушится, пока эта штука не выветрится.

Я себе сказала, что не надо быть дурой. У Айви был вполнеприличный вид, да и не вернулась бы она обратно, если бы не так. Ей хочетсячто-то для меня сделать, а обнять меня она не может, чтобы не проснулась жаждакрови, так видит Бог, я могу дать ей намазать этой дрянью у меня под глазами.

— О'кей, — сказала я, меняя позу и поднимаяголову. «Тебе нужна щекочущая нервы опасность», — мелькнула мысль, и яподавила ее.

Айви придвинулась ближе, я почувствовала легкоеприкосновение под правым глазом.

— Закрой глаза, — тихо сказала она, и ее дыханиешевельнуло волосы.

У меня зачастил пульс, но я закрыла глаза, а все остальныечувства насторожились. От геля пахло чистым бельем, и я постаралась невздрогнуть, ощутив под глазом холодок.

Вы это не часто используете? — спросила я, чуть ежасьот прикосновения пальца к носу.

Кистен часто, когда работает. — Голос ее прозвучалправильно — чем-то занята и спокойна. — А я нет. Мне кажется, такнечестно.

Ага.

Что-то я сегодня очень красноречива.

Постель шевельнулась — Айви отодвинулась от меня. Я опустилаголову и несколько раз моргнула. От паров ощущалось жжение, и я не могла себепредставить, чтобы так можно было уменьшить красноту глаз.

— Получается, — сказала Айви с довольной легкойулыбкой, отвечая на вопрос раньше, чем я успела его задать. — Я так идумала, что на ведьм тоже подействует, но уверенности не было.

Она жестом велела мне смотреть на потолок, чтобы оназакончила работу, и я задрала подбородок и закрыла глаза.

— Спасибо, — тихо сказала я, но мысли у меняспутались и стали еще более противоречивыми. Айви только что сказала, чтовампиров интересуют только люди, которые не слабее их. Как-то одиноко звучит, иопасно. И вполне осмысленно. Она как раз искала смесь опасности и надежности. Ипоэтому она мирится с моими капризами? Ищет ее во мне?

Меня пронзила тонкая ленточка страха, и я задержала дыхание,чтобы Айви не учуяла его у меня на выдохе. То, что мне опасность нужна длястрасти, — смешно. И неправда. Но, а если Айви права?

Когда-то она сказала, что делиться кровью — это способвыразить глубокую привязанность, верность, дружбу. Я все это к ней чувствовала,но то, чего она от меня хочет, настолько далеко от всего доступного моемупониманию, что мне страшно. Она хочет разделить со мной нечто столь сложное инематериальное, что скудного эмоционального словаря человеческого языка мало,не выразить, а в культуре ведьм тоже таких слов нет. Она ждала, чтобы ясообразила сама, а я все списала на секс, потому что не понимала.

Мне так жалко стало Айви с ее одиночеством, ее жаждойэмоциональной поддержки, ее отчаянием, так стало жаль, что я не могу понять еежеланий, что слеза скатилась у меня из-под века; я боялась броситься ейнавстречу, поверить ей. И у меня перехватило дыхание, когда она осторожновытерла эту слезинку пальцем, не зная, что слеза — о ней.

Сердце стучало. Под глазом кожа похолодела, Айвиотодвинулась. Стараясь не дышать глубоко от звенящих во мне мыслей, япосмотрела вниз, энергично моргая. Айви со щелчком надела на тюбик наконечник иулыбнулась мне осторожно и настороженно. Я пошутила, что передо мной шанссделать так, чтобы завтра было совсем не похоже на сегодня, и всплеск эмоцийвсколыхнул меня, неожиданный и пьянящий. Может, стоит слушать тех, кто мнероднее всего душевно; — подумала я. — Может, надо начать верить тем, ктосам мне доверяет.

— Вот и готово, — сказала Айви, не зная, что уменя в мыслях бушует гроза, расставляя их по-новому и освобождая место дляновой мысли.

Я посмотрела на нее — нога на ногу, она приподняла занавескубросить гель на переднее сиденье. Машинальным движением она протянула руку иразмазала гель на пропущенное розовое пятнышко у меня под глазом. Снова запахлочистым бельем.

— Бог ты мой, — шепнула она, разглядывая каримиглазами свою работу. — Какая у тебя идеальная кожа, Рэйчел. По-настоящемукрасивая.

Она уронила руку, и у меня в груди стеснило дыхание. Онасобралась и встала, и я услышала свои слова:

— Не уходи.

Айви резко остановилась. Повернулась ко мне подчеркнутомедленно, напряженная, как натянутая проволока.

— Прошу прощения, — сказала она голосом таким жеоцепенелым, каким было ее лицо. — Я не должна была этого говорить.

Я облизнула губы, чтобы их смочить. Сердце колотилось.

— Я больше не хочу бояться.

У нее глаза вспыхнули черным.

Выброс адреналина пронизал меня, сердце понеслось вскачь.Айви нашаривала за собой ручку двери, лицо ее побледнело — она оказалась нанезнакомой территории.

— Мне нужно уйти, — сказала она, будто убеждаясебя. Будто во сне, я протянула руку, закрыла окно, задернула занавеску.

— Я не хочу, чтобы ты уходила.

Сама не могла поверить, что я это делаю, но я хотела знать.Я жизнь прожила, не зная, почему никак в нее не встраиваюсь, а с простымобъяснением Айви нашелся и ответ, и средство. Я заблудилась, а Айви хотелаубрать камни, мешающие мне идти. Я не могла прочесть слов, и Айви хотелапровести моими пальцами по буквам, чтобы я заново определила свой мир. Если онаправа, то таящаяся во мне угроза превращает меня в парию среди тех, кого ялюблю, но я могу найти понимание среди таких же изуродованных силой, как я. Еслиэто значит, что я должна найти новый способ показать дорогому мне человеку, чтоон мне дорог, то надо бы мне затаить свои страхи, пока Айви не заставит ихмолчать. Она мне верит — может быть, настало время мне поверить ей.