Ловушки памяти - Юлия Басова

– Добрый вечер! – перед нами, буквально ниоткуда, вырос официант в белоснежном смокинге. – Что будете пить?

Лавровский, сверкнув улыбкой, поинтересовался у меня:

– Мила, ты хочешь шампанского?

Я отрицательно покачала головой и прямо посмотрела на Роберта. Может, презрение в его глазах – это всего лишь плод моей больной фантазии? Наверное, я приняла банальное отчуждение за нечто большее. Польстила себе, так сказать… Однако меня встретил всё тот же презрительный, даже осуждающий взгляд серых глаз. Я удивлённо подняла брови и отвернулась. Ну и пусть! Кто он мне, этот красавец?

– Я буду виски, – не дожидаясь вопроса, сообщила Кристина.

– А вы, Роберт? – Лавровский не удостоил секретаршу и кивком головы, сразу обратившись к англичанину.

– Вообще-то редко выпиваю. Но сейчас, пожалуй, сделаю это.

Взгляды обоих мужчин остановился на мне. Я внутренне сжалась, мечтая провалиться сквозь землю. Что, мать его, происходит? Это что, игра какая-то? Сон? И зачем я только приехала в этот Лондон?! Карьеристка, блин!

– Вы в России пьёте водку, – утвердительно произнёс Стронг, – хочу её!

Последняя фраза едва ли адресовалась популярному у нас на родине напитку. По крайней мере, Роберт смотрел именно на меня, говоря «хочу её». Интересно, а Кристина и Николай заметили это?

Я медленно выдохнула и постаралась расслабиться. Затем обвела глазами своих спутников. Лавровский сиял, словно начищенный самовар, заказывая официанту еду и напитки. Казалось, он не видел ничего, будучи озабоченным лишь своими чувствами. Кристина снова пыталась привязаться к Стронгу с какой-то историей, отчего у меня буквально зачесались руки. Захотелось дотянуться до девицы, и дать ей крепкую затрещину, чтобы она наконец заткнулась. Роберт сидел с непроницаемым лицом и делал вид, что слушает. Он то и дело запускал руку себе в шевелюру, словно пытался таким образом стряхнуть с себя дурные мысли.

Вскоре принесли напитки. Передо мной поставили стакан свежевыжатого сока из зелёных яблок. Я машинально потянулась к трубочке и сделала глоток. Сок был восхитительно свежим, и я испытала некоторое удовольствие, что, вероятно, отразилось на моём лице.

Подняв глаза, я снова встретила взгляд Роберта. На этот раз, он напугал меня. В этом мрачном взгляде читалась явная угроза и ещё какое-то чувство, похожее на затаённую страсть. Казалось, ещё чуть-чуть, и знаменитый на весь мир красавец набросится на меня, не обращая внимания на присутствующих. Как всегда, почувствовав опасность, я широко улыбнулась. Это было сильнее меня. Взгляд Стронга дрогнул и, по-моему, даже смягчился. Его хищные расширенные зрачки стали потихоньку сужаться, а глаза вновь стали цвета ледяного моря.

Англичанин дождался, пока Лавровскому и Кристине нальют виски, и поднял свою рюмку с водкой:

– За тех, кто делает нам больно! – произнёс он и залпом осушил её.

Странный тост, учитывая повод, по которому мы все здесь сегодня собрались. Я всё никак не могла понять, когда мы сможем наконец приступить к нашему разговору по поводу фильма. Или так сразу это не происходит? Возможно, я не совсем в курсе, учитывая полное отсутствие опыта в данной сфере деятельности.

Николай и Кристина удивлённо переглянулись, но уточнять смысл тоста Роберта не стали. Наверняка оба подумали, что неправильно поняли настоящий английский язык. Как ни крути, но из нас троих, пожалуй, никто не владел языком в совершенстве.

Лавровский залпом выпил пятьдесят грамм виски и стал рассказывать нам историю про то, как однажды сидел в жюри Московского кинофестиваля. Он довольно остроумно описывал нервозную обстановку вокруг конкурса, закулисные споры членов совета, казусы во время вручения наград. Кристина даже смеялась, забыв недавнюю обиду на режиссёра. Я постаралась изобразить улыбку на лице, но, ощущая на себе тяжёлый, испытующий взгляд Стронга, очень быстро оставила эти попытки.

– Вы хотели что-то обсудить со мной, Николай, – перебил режиссёра Стронг. И как ему всё время удаётся делать из вопросов утверждения?

– Да, да, – Лавровский сразу сделался серьёзным. – Что вы ответите на моё предложение, Роберт? Никто, кроме вас, не смог бы сыграть главную роль в этой картине.

– И никто, кроме меня, не поможет вам получить большой бюджет, – холодно усмехнулся Стронг.

– Вы и теперь хотите ответить мне отказом? – помрачнел Николай.

– А что изменилось? – сверкнув глазами, выпалил англичанин. – Хотя позвольте мне предположить. Эта девушка, Мила. Вы взяли её с собой, чтобы она помогла вам повлиять на меня. Не так ли?

Лавровский с удивлением покосился на меня:

– Так, Мила уже говорила о…

– Ещё как говорила! – прервал его Роберт. – Она прекрасно умеет разговаривать, и вам это известно.

Я на какое-то время забыла о том, что следует дышать. Да что он себе позволяет, этот голливудский баловень?! Думает, ему всё позволено?!

Лавровский растерянно переводил взгляд с меня на Стронга. Наконец он нерешительно поинтересовался:

– Ребята, я многое вчера пропустил? Может, между вами что-то произошло?

– Не волнуйтесь, – зло отреагировал англичанин, – эта девушка осталась верной себе. И своему мужчине.

– Что вы имеете в виду, Роб? – недоумение Лавровского росло.

Стронг открыл было рот, чтобы ответить, но я подумала, что нельзя позволять ему нести чушь, и быстро вмешалась:

– Господа! А может, поговорим о фильме?

Роберт, которого я так грубо перебила, уставился на меня.

– Хорошая идея, Мила! – с облегчением выдохнул режиссёр. – Вы не против, мистер Стронг?

– Нет, начинайте, – пожал плечами актёр. Он снова казался спокойным, холодным и неприступным. Однако я решила не обращать на это никакого внимания.

– Абсолютно понятно, – неторопливо начала я, – почему ты, Роберт, до сих пор не уверен, что действительно хочешь принять участие в нашем проекте. Ты не хочешь ассоциироваться в сознании людей лишь с образом супергероя. Ты желаешь играть роли, где в человеке, кроме достоинств, бывают и недостатки. Ты хочешь играть настоящую жизнь, не обусловленную фантастическим сюжетом. Такую, какой она является на самом деле. И у тебя есть возможность выбирать. И мы ничего не можем с этим поделать, ведь ты – самый востребованный из молодых актёров Голливуда.

Говоря последнюю фразу, я робко улыбнулась, давая понять присутствующим, что не на шутку озадачена подобным положением вещей. Мои собеседники замерли, ожидая продолжения.

– Но ты дал нам ещё один шанс, – напомнила я, – ты несколько раз отвечал Николаю отказом, но потом согласился встретиться с ним снова. Что-то в этой истории заставило тебя сомневаться в правильности принятого решения. И я хочу знать: что именно?

Я уставилась на Стронга, преисполненная стремления любой ценой выбить из него правду.