Двойной орёл - Джеймс Твайнинг

Лица Корбетта она почти не видела — он прикрывал его платком, — но ощутила, что он нахмурился.

— Кларк. Коп из Лондона. Я заметила его во дворе. Это вы его вызвали? Вы ему звонили, да?

Корбетт отнял руку с платком от лица, сощурился:

— Не лезь в эти дела, Дженнифер. Они вне твоей компетенции. Приказ исходит с самого верха.

— Не лезть? Да что происходит, черт побери?

— Так будет лучше для всех нас.

— Значит, вы решили его сдать? Он помогал нам, рисковал жизнью, а вы намерены его сдать — вот так, запросто? Но он ведь ни в чем не виноват. Этот человек невиновен! — Ее глаза сверкали негодованием.

Корбетт усмехнулся:

— Невиновен? Может, он не убивал Ренуика. Вероятно, и монеты украл тоже не он. Зато за ним числится много чего. Он вор и мошенник, этот ваш Кирк, Брауни.

— Чушь! — яростно воскликнула Дженнифер.

— Ты что же, вообразила, будто мы позволим такому парню, как он, разгуливать на свободе? Учитывая, сколько всего он знает? Да это лишь вопрос времени; рано или поздно он начнет вякать, и что тогда? Дипломатический скандал, и наша международная политика будет отброшена в своем развитии лет на двадцать назад как минимум.

— Мы заключили с ним сделку. Он помог нам и обещал молчать, а взамен мы обещали уничтожить его досье. Он верил мне. Я дала ему честное слово.

— И ты ему поверила? Ха! — насмешливо фыркнул Корбетт. — Я же предупреждал тебя: не сближайся, он очень опасен. Да и плевать он хотел на твое честное слово. Ну а что касается англичан, Ренуик формально считается убитым, и Кирк — их парень. В ситуации, когда Ренуик и Кирк выведены из игры и не путаются больше под ногами, нам легче действовать. И молчание Кирка гарантировано.

— Нет! — Голос Дженнифер дрогнул от возмущения. — Ради чего вы предали его? Только ради того, чтобы президенту не задали несколько каверзных вопросов? Чтобы ЦРУ не ткнули носом в собственные ошибки? Чтобы вы могли благополучно закрыть еще одно дело и не вспоминать о нем?

— Проснись, Дженнифер! — рявкнул Корбетт. Он впервые назвал ее по имени. — Мы живем в реальном мире, иногда он выглядит не лучшим образом. Главное — получить правильный результат. Для всех нас. Рано или поздно он все равно попался бы. А так мы экономим время.

— Совсем недавно вы говорили, как вам ненавистны все их уловки и предательство. Если решили, что я стану молча наблюдать за происходящим, то ошибаетесь. Этого не будет никогда!

— Хватит! — прикрикнул на нее Корбетт и после паузы добавил уже тише: — Сейчас самое время тщательно обдумать следующий свой шаг, агент Брауни. И напоминаю я лишь потому, что твоя судьба мне небезразлична. Видишь ли, нас уже начало беспокоить, что ты сблизилась с Кирком. Сознавали, насколько это опасно. Пайпер послал одного из своих ребят в Амстердам приглядеть за вами обоими. Ну, грубо говоря, прикрыл бы вам задницы.

Дженнифер молчала, опустив голову.

— Мне поступил его рапорт. Он под присягой готов подтвердить, что три дня назад следовал за некой парой от музея в Амстердаме до отеля, где вы поселились. А потом вдруг выясняется: музей той ночью ограбили. — Он выдержал паузу. — Если он опознает тебя? Подтвердит под присягой, что именно ты шла ночью от музея до отеля? Стыд и позор! Трудно представить, что тогда будет. Да, ты напрасно времени не теряла. Знаешь, в бюро очень не любят, когда их люди перебегают на сторону противника. Это аморально.

— Ублюдок ты, и никто больше! — Дженнифер решилась произнести эти слова, хоть и понимала: теперь он держит ее на крючке. Он припишет ей участие в ограблении, и тогда все. Пять или семь лет за решеткой. Пути назад уже не будет. — Ублюдок, — повторила она.

— Да, тебе больно и обидно, — утешительным тоном произнес Корбетт. — Но со временем ты поймешь: все, что ни делается, — к лучшему. Не слишком красиво получается, но именно так работает система. Иногда приходится обрубать концы. И лично мне совершенно ни к чему, чтобы кто-нибудь узнал о ночном происшествии в Амстердаме. Это останется между нами. Разумеется, причины поступить так у тебя были самые веские. Если правильно разыграешь свои карты, останешься в бюро. Я гарантирую.

Дженнифер по-прежнему молча смотрела в пол. Просто руки чесались надавать этому негодяю по морде.

— Почему бы тебе не вымыть руки? — Корбетт указал на ее окровавленные пальцы. — А затем продолжим беседу.

Дженнифер нагнулась, подняла вазу с цветами, налила воды в подставленную чашечкой левую ладонь. Поставила вазу на место и стала отмывать кровь, разбрызгивая воду на пол. Белый мрамор покрылся красными пятнами. Она подняла голову и взглянула на статую, в глазах мелькали слезы ярости и отчаяния.

«Что же это такое? — спрашивала она себя, глядя в невидящие глаза гордого мраморного Наполеона. — Ради чего все это? Использовать людей, затем избавляться от них самым жестоким образом — неужели это и есть залог успешной карьеры Корбетта?» Неужели и ей придется совершать столь же мерзкие и бесчестные поступки, если она останется в бюро?

И главное, ради чего? У них же ничего нет. Монеты пропали. Кассиус скрылся. Том предан. Но что она может сделать? Причем Тома они к амстердамскому делу пока не привязывают. В общем, все бессмысленно, ему ничем не поможешь.

Дженнифер вытерла ладони о подол юбки — мягкая черная ткань мгновенно впитала влагу — и уже приготовилась увидеть самоуверенную ухмылку на лице Корбетта. Она посмотрела, не попала ли кровь под ногти, и при виде собственных пальцев в памяти всплыла страшная картина. Оторванную дверью окровавленную руку Ренуика, этот жуткий обрубок, осторожно опускают в пластиковый пакет и уносят — наверное, в лабораторию как вещественное доказательство. То была правая рука.

В голове словно что-то щелкнуло и замкнулось. Правая рука!

Что говорил ей доктор Финч в Луисвилле после вскрытия Шорта? О каком-то старом, известном патологоанатомам приеме. О том, что правши норовят нанести удар по правой стороне головы жертвы, поскольку иначе не могут вложить в удар всю свою силу. Рана на лице Корбетта находилась справа. Как мог Ренуик нанести такой удар, если правой руки у него не было?

— Знаешь, Боб, пойду-ка приведу тебе врача, — нарочито небрежным тоном промолвила Дженнифер, не поднимая головы. — А побеседуем позднее.

Ответа не последовало.

Она резко обернулась и увидела, что Корбетт подошел вплотную и буквально нависает над ней. Дженнифер застыла. Он достал пистолет, размахнулся и врезал ей рукояткой по скуле. Она рухнула на пол, изо рта хлынула кровь.

— Давай шевелись! — злобно крикнул Корбетт. — Сюда, тебе говорю!

Он больно пнул ее носком туфли в ребра, стараясь загнать в маленькую нишу, где стояла статуя. Дженнифер вползла туда, заслонилась руками, стараясь защититься от новых ударов отполированных до блеска туфель Корбетта.

— Мне очень жаль, Дженнифер. Нет, правда жаль. Вот уж не думал, что дело дойдет до этого. — Он достал из кармана глушитель, аккуратно и неторопливо навинтил его на ствол своей табельной «беретты». — Кирк виноват в том, что мне придется тебя убить. — Теперь в его голосе звучали истерические нотки. Корбетт передернул затвор, раздался металлический щелчок, и патрон вошел в казенник.