Идеальный враг - Михаил Кликин

Два арестанта отступили от стены. Один вытащил из рукава тонкую заточку, бросил ее на железный пол. Второй скованными руками попытался извлечь что-то из нагрудного кармана. У него не получалось, он пыхтел и ругался, пока один из вооруженных бойцов, повинуясь красноречивому кивку сержанта, не подскочил к вспотевшему арестанту.

– Что у тебя?

– Травка, совсем немного, для себя.

– Не дергайся! – боец, прижав арестанта к стене, сунул пальцы в его карман, вытащил маленький пакетик с сухой травой. Швырнув его под ноги, вернулся в строй.

– Хорошо, – сказал сержант. – У вас было время подумать. – Он махнул рукой своим солдатам: – Обыскать!

Шесть бойцов двинулись к прижавшимся к стенам узникам. Четыре бойца и сержант остались стоять на месте. Их готовые к стрельбе карабины смотрели в разные стороны.

Обыск затянулся.

Солдаты не спешили. Они выворачивали все карманы, проглаживали ладонями складки одежды, тщательно обшаривали тело.

– Вам бы массажистами работать, ребята, – пошутил Гнутый. И тут же задохнулся, получив удар прикладом между лопаток.

В кармане у Рыжего нашли недокуренную сигарету. Бычок безжалостно растоптали, а самого Рыжего как следует попинали по ногам.

У незнакомого арестанта, одетого в потрепанный летный комбинезон, обнаружили булавку. Очевидно, эта безделица приравнивалась к колющему оружию. И несчастный летчик был сбит на пол ударом в затылок.

У бородатого Маркса ничего не нашли. Но его борода, судя по всему, сильно не понравилась солдату, производящему досмотр. Так что Маркс, выслушав разнообразные угрозы в адрес своей обожаемой растительности, получил несколько болезненных тычков в область поясницы.

Павел, чуть повернув голову, посматривал украдкой, как, переходя от одного арестанта к другому, приближается к нему молодой солдат, лицом похожий на бывшего однокашника Кольку Рывкина. Между пальцев, сцепленных на затылке, Павел зажал свою счастливую монетку. За нее он не почти беспокоился, он верил, что сумеет спрятать ее даже при самом тщательном обыске. А вот за исписанные листы, свернутые вчетверо, убранные во внутренний карман, он переживал. Конечно, сержант не сказал, что иметь при себе бумагу запрещено. Мало ли для какой надобности она потребуется? Но все же…

Не хотелось снова терять свои записки. Тем более, что вместе с обычными дневниковыми записями там же, в кармане, находилось и письмо близким. Электронное послание, наверное, самому переслать не получится, а вот листок бумаги, может быть, сумеет выйти на свободу…

Как же этот солдат похож на Кольку!

Павел крепко сжал монетку двумя пальцами, зажмурился, загадал: «пусть это будет Колька Рывкин!»

– Руки вверх! – Павла пнули по лодыжке. – Ноги шире!

Голос! Его голос!

– Колька?

– Что? – Солдат, похоже, испугался.

– Колька, ты?! Не узнаешь?

– Паша? Черт возьми, Паша!

– Колька!

– Тихо ты, – зашипел вдруг старый товарищ. – Тихо! Сержант смотрит… Руки выше! – он снова перешел на английский. – Не дергаться!

– Колька! – Павел все никак не мог поверить в случившееся. – Ты откуда здесь?

– Оттуда же, откуда и ты… – Колькины руки обшаривали одежду. – Тише говори… Сколько тебе дали?

– Пятнадцать лет, – не стал скрывать Павел.

– Ох… – Колька даже остановился. – За что?

– Повесили на нас убийство офицера и нескольких солдат. К тому же добавили невыполнение приказа в боевое обстановке. Ну и так, по мелочи.

– Ты же не выйдешь отсюда, Паша.

– Поживем, увидим.

– Ну, живи, смотри. – Колька нащупал бумаги. – Что это у тебя?

– Мои записи.

– Дневник?

– Да. Ты же помнишь.

– Я помню. Ты всегда что-то писал, – Колька вытащил из кармана исписанные листы. Бегло их просмотрел, пробежал глазами из угла в угол. Один из листов прочел особенно внимательно. Спросил:

– Как Тина?

– Они были у меня. Когда все еще было нормально.

– Если хочешь, я перешлю твоим это письмо.

– Да, хочу… Только добавь от себя пару строк, успокой их. Скажи, что присмотришь за мной.

– Я не смогу за тобой присматривать. Я только встречаю прибывающих.

– Соври! Ты всегда врал лучше меня.

– Ладно… – Колька, повернувшись спиной к сержанту, быстро сунул письмо за пазуху. Остальные листы вернул в карман Павлу. Сказал:

– Я должен бы был их конфисковать. Но будем считать, что ты меня обманул. Если вдруг их обнаружит кто-то другой, скажешь, что это завещание. К таким вещам здесь относятся терпимо.

– Хорошо.

– Вляпался ты, Паша, – Колька продолжал обыск. – Вляпался по полной программе. Как тогда в десятом классе, помнишь?

– Да.

– Только в миллион раз хуже. И вранье, как тогда, здесь не поможет.

– Все так плохо?

– Хуже, чем ты думаешь. Пятнадцать лет здесь никто не живет. Пять – шесть лет. Максимум – восемь.

– Может, мне срок сократят?

– Вряд ли… Одна надежда – если все экстерры вдруг сдохнут. Если мы победим.

– Все же у меня есть шанс!

– Постарайся не делать глупостей. И не лезь на рожон, если будет такая возможность.

– Постараюсь… Так где мы?

– В самой глухомани, Паша… – Колька закончил обыск. – Часть особой комплектации номер девять. Все называют ее Черной Зоной.

Частями особой комплектации именовались лагеря штрафников.

Строились они обычно в безлюдной местности, подальше от обитаемых районов – в пустынях, в глухих лесах, в мертвых долинах, окруженных непроходимыми горами. Мало кто знал, сколько существует на планете подобных лагерей. Мало кто мог рассказать что-то конкретное про эти заведения строго режима. А большинство гражданских людей даже не подозревали об их существовании.

Части особой комплектации не были тюрьмами. Люди, лишенные свободы, не были арестантами. Они оставались бойцами.

Они были солдатами низшей касты.

Им не полагались коммуникаторы и прочие средства связи. Они никогда не носили защиту. Оружие они получали только во время сражения, когда у них не было выбора в кого стрелять, – самое худшее оружие.

На поле боя отверженные солдаты шли только вперед. Штрафники не могли отступать.

Они делали работу, которую не могли сделать другие, – грязную, смертельно опасную работу.

Они выманивали экстерров из неприступных укрытий. Они брали живьем – почти голыми руками – ядовитых тварей. Они обыскивали радиоактивные корпуса разбившихся инопланетных кораблей.