Горячие ветры Севера. Книга 1. Рассветный шквал - Владислав Русанов

Он так и сказал. И предложил идти по берегу на юг. Глядишь, и найдем что-нибудь для переправы подходящее. Несколько бревен сухих, например. Чтоб в плот их увязать. Или выйдем к поселку людскому да лодочку попросим на время.

На том и порешили.

С завтрашнего утра двинем вниз по течению.

А с вечера удалось мне здоровенную белорыбицу на крючок подхватить. Без лишней скромности скажу — полторы руки длиной. Чтобы ее на берег выволочь, пришлось Сотника на подмогу кликать. Сам бы ни в жизнь не справился.

Рыбину зажарили в углях. Ели вчетвером, ели, еще и на утро оставили.

С тем и спать улеглись.

Вот и лежал я, ворочался. То ли события двух последних дней заснуть не давали, то ли непривычно сытое брюхо беспокоило.

В конце концов дремота одолела. Она и не таких героев, как я, побеждала.

Но отдыха не принесла.

Потому что опять явилось мне сновидение (не слишком ли часто в последнее время я их вижу?), и светлого в нем мало оказалось…

На этот раз я парил над широкой речной гладью подобно белоплечему орлану. Говорят, летают во сне детишки, когда растут. Я из этого возраста уже вышел. Потому сон настораживал.

Итак, картина величественная и прекрасная предстала перед моими глазами.

В туманной дымке на севере проступали остроконечные заснеженные пики. Облачный кряж. Слишком долго я прожил у подножия горного хребта, чтобы не узнать привычные очертания. Река, в таком случае, — ни больше ни меньше — Ауд Мор. Отец Рек. Широкий — не всякий воин переплывет, хотя про птицу, которая не перелетит, врут, конечно, досужие языки; грязно-серый, посуровевший к середине яблочника, весь в оспинах стоячей волны на стрежне. Южнее, по левому берегу, раскинулись привольные луга с редкими перелесками — исконные владения Повесской короны, земля бородатых веселинов — всадников и землепашцев.

Но на суше не было ничего, что смогло бы отвлечь мое внимание от Ауд Мора. Потому что по речной шири, не скрываясь (может, только чуть-чуть ближе забирая к правому берегу), поднимался вверх по течению корабль. Подобного ему я не видел ни разу в жизни, но тем не менее узнал безошибочно. Он отличался и от круглобоких стругов веселинов, и от сияющих начищенной бронзой дромонов моей родины, и от почернелых байдаков поморян, обветренных всеми штормами океана, как волк отличается от промысловой лайки. Имел лишь некоторую схожесть с лодьями арданской речной стражи — «речных ястребов» Брохана Крыло Чайки. Длинное узкое «тело» из плотно пригнанных друг к другу досок, высокие — в два человеческих роста — штевни: задний изукрашен резьбой наподобие рыбьего хвоста, передний представлял из себя голову зверя, о каком мне приходилось только читать в старинных хрониках. Голова клювастая, по бокам выпуклые круглые глаза, а над маковкой торчат уши не уши, плюмажи не плюмажи, а скорее всего пучки перьев или волос. Грифон, надо полагать…

Так вот вы какие, грифоноголовые корабли, ткнувшиеся форштевнями тысячу лет тому назад в черный песок залива Дохьес Траа! Поближе разглядеть бы.

Словно в ответ на мою немую просьбу картинка перед глазами увеличилась. Выглядело это так, будто орлан, плавно скользя в восходящих токах воздуха, пошел на снижение.

Стали видны каплевидные щиты — алые, лазоревые, черные с серебром — вдоль бортов. Шестнадцать пар. Столько же, сколько и длинных весел. Посредине палубы, вдоль корабля, лежала снятая мачта и прикрученный к рею парус, цвет которого различить мне не удалось. В парусе нужды не было, так как северный ветер не помог бы преодолеть мощное течение Отца Рек.

Корабль шел на веслах. Гребцы двигались слаженно, показывая многолетнюю, да что там многолетнюю — многовековую, выучку. Никогда бы не подумал, что увижу перворожденных, гордых и заносчивых, за столь тяжелой работой. А впрочем, что я понимаю — какая работа достойна воина и какая нет?

Зажав под мышкой рулевое весло — массивное с широкой лопастью, — стоял суровый, иссеченный шрамами кормщик. На мой взгляд, слишком плечистый для перворожденного. У грифоньей головы, держась одной рукой за краешек борта, застыл предводитель сидов. Волосы белые, обесцвеченные сотнями прожитых лет. Такой белизны я не видел даже у Этлена. Должно быть, воин, командующий кораблем, помнил еще Благословенную Землю. Как там будет на старшей речи? Б'энехт Ольен. Вместо глаз ярла — белая, затканная серебряными нитями и вышитая самоцветной пылью повязка, под которой скрывался уродливый шрам с неровными краями.

Куда могут плыть перворожденные? К какой цели стремятся, пробираясь вверх по течению Ауд Мора? Боюсь, что этот вопрос, как и многие другие, возникающие у меня, останется без ответа. Если только следующий, невесть откуда взявшийся сон не покажет его.

Да и с чего я взял, что вижу правдивые сны? Прозреваю будущее… Тоже мне, великий прорицатель выискался! Да, прошлое один раз увидеть удалось, но, скорее всего, под воздействием Пяты Силы, небольшого отполированного корешка, лежащего в моем мешке. Тогда воздействию неведомой силы подверглись все, включая Гелку и Мак Кехту. А в нынешнем сновидении нет ничего кошмарного. Плывет себе лодья… Ну, и пускай плывет!

Только я подумал об этом, сидский корабль завертелся, словно попал в водоворот, уменьшился и растаял в тумане. А передо мной замелькали картинки бессвязные и потому непонятные.

Тонконогий караковый конь, рысящий по лесной дороге. Всадник на его спине сидит скованно, будто бы боится боли. Не мудрено. Правой руки-то у него нет. Так, обрубок в пядь длиной. Рана свежая — сквозь туго спеленавшие культю полосы отбеленного холста проступили бурые пятна. На всаднике коричневая накидка с вышитым на груди пламенем, а вот аксельбанта в виде веревочной петли на плече нет. Странно все это. С каких пор петельщики, хоть и израненные, стали терять предмет своей особой гордости, знак принадлежности к Трегетренской гвардии?..

Эту картинку сменила другая.

Мрачный замок из грубо обработанного камня. Громада донжона обрамлена стеной со сторожевыми башенками. В воротах стражи нет. Зато мощеный двор полон вооруженных людей. В основном в одежде представлены коричневый, оранжевый и красный цвета. Трегетрен. На узком балконе, обрамленном высоким парапетом, стоит молодая женщина или девушка в черном платье. Волосы цвета воронова крыла убраны под серебряную сеточку с речным жемчугом. За ее плечом настороженно прислушиваются трое петельщиков — не рядовые бойцы, по всей видимости, правее — здоровяк в простой одежде — не иначе слуга, но силища в нем чувствуется неимоверная. А вот мозгами парня Сущий Вовне явно обделил. Часто так бывает. Одного с избытком, другого — нехватка.

Толпа внизу ликует. Криков не слышно, но хорошо видны искаженные в радостном крике лица. Внезапно на балконе появляется шатающаяся фигура. Тоже слуга, но возрастом постарше. Полсотни лет разменял, не меньше. Он что-то кричит и тычет пальцем, указывая на женщину в черном. Обличает? Напрасно. Великан с лицом придурка сделал всего лишь легкое движение рукой. Так обычный человек смахнул бы муху с края тарелки. Обвинитель перевалился через парапет и шлепнулся о камни у ног толпы, которая взревела еще воодушевленнее…