Горячие ветры Севера. Книга 1. Рассветный шквал - Владислав Русанов

Болг замолчал. Под легким ветерком легонько шелестела листва соседнего граба с покрученным непогодой стволом. Вдалеке кричали ореховки. Видно, ссорились за еду. А что, набрать лещины было бы не худо… Эх, что ж я все о земном, когда такие истории рассказывают?

— Они отказались, чем немало озадачили наших старейшин. Стали делать вид, что народа фир-болг не существует вовсе. А потом нанесли удар… — Голос одноглазого вознесся до трагической ноты. — Мы никогда не были бойцами, как не были и охотниками. Нас оказалось легко уничтожить. Нападения на отдельные общины ученых и жреческие капища произошли почти одновременно.

Снова над поляной повисло молчание.

— Может, лучше, чтобы Мак Кехта тоже это услыхала? — несмело поинтересовался я.

— А поверит ли она? — отозвался Болг.

Тут он прав опять-таки. Вряд ли феанни, ярлесса, непримиримая воительница народа перворожденных — теперь-то я знал, что никакие они не перворожденные, но многолетнюю привычку не вытравишь просто так, — запросто согласится признать за своей расой полный букет недостатков и грехов.

— Я спасся лишь потому, что наблюдал в ту кровавую ночь за звездами с высокогорной площадки на северных отрогах Восходного кряжа. Предвосхищаю твой вопрос, Молчун, — больше не выжил никто. Иначе мы бы давно нашли друг друга. Не так это и сложно.

— Ты поведал страшную историю, Болг. Даже не знаю, что и говорить…

Что тут скажешь? Жили-были безобидные мудрецы, которые погибли от рук злобного и жестокого племени. Все ли тут правда? Стоило, конечно, задуматься. Так ли добры и простодушны фир-болг? Кто его знает? Вот всему, услышанному о сидах, захотелось поверить сразу и безоговорочно. А, собственно, что нового я услыхал? А ничего. Наши легенды и предания повествовали о подобной попытке раз и навсегда покончить с человеческим племенем. Ярл Эхбел Мак Кехта изрядно преуспел в деле истребления салэх по обоим берегам Отца Рек. Вот только духу не хватило. Кишка тонка оказалась. Мы — люди — способные ученики. Ненависти мы противопоставляем ненависть. Жестокости — жестокость. Хитрости — хитрость, а подлости — подлость. Только ярость помогала первым, диким и грязным ордам людей выстоять в схватках с острой сталью сидских дружин. А потом пришла пора ученичества. Перворожденные метали в нас дротики. Люди выдумали лук. Сиды управляли при помощи Силы погодой, мы научились обращать молнии и огонь в оружие…

— Не говори ничего, — пропел великан. — Нет нужды в словах. Мне достаточно ощущать твои эмоции. Хочу перейти к главному…

— Тише! — вскинул руку Сотник-Глан.

Болг повиновался, обиженно шевеля ноздрями мясистого носа.

— Мы не одни, — объявил мой друг. — Похоже, твои спутницы устали ждать тебя.

Я обернулся к кустам. Неужели Гелка с Мак Кехтой нашли уже общий язык и теперь вдвоем творят что хотят, не задумываясь о последствиях? Верится с трудом. Чересчур они разные и вовсе не одинаковую жизненную школу прошли. Или проходят? А впрочем, все женщины похожи одна на другую: и четырнадцатилетняя, и четырехсотлетняя. И из сидского народа, и из людского племени. Главная их задача — вмешиваться в мужские дела и перекраивать все по своему усмотрению.

— Гелка! Выходи, не бойся! Тишина. Никто не отвечает.

— Феанни, тейх эньшин! Них байол! Госпожа, выйди сюда! Опасности нет!

Хоть бы веточка на кустах шелохнулась. Уж не померещилось ли Сотнику? А может, зверь какой? Или того хуже — лихой человек?

— Уэсэл феанни! Эрлесс Мак Кехта! Благородная госпожа! Ярлесса Мак Кехта! — протяжно воззвал Болг. — И'эр дюит, тейх! Та т'ааст' им'эр ра! Прошу тебя, выйди! Я должен многое сказать!

Вновь томительная пауза.

— Боюсь, предрассудки слишком сильны в ее сердце, — понизив голос насколько возможно, произнес одноглазый великан.

— Ш'ас, аат' ш'асен! Стой, где стоишь! — долетел из кустов охрипший от волнения голос сиды.

— Только бы глупостей с перепугу не наделала, — прошептал Сотник.

С перепугу? Да нет, пожалуй. Чего-чего, а храбрости Мак Кехте не занимать. Ведь никто ее в угол не загонял, к стенке не припирал, а ведь шагнула навстречу двум страшным незнакомцам. Не спряталась и не убежала сломя голову.

Ступали ее красные сапожки — когда-то новые и красивые, а теперь потертые и обитые о камни — твердо и уверенно. Без излишней торопливости, но и без показной осторожности. Меч Этлена в опущенной руке, острием к земле. Не хочет заранее бравировать оружием — уверена, что воспользоваться клинком успеет всегда. Эх, феанни, не видала ты Сотника в бою…

— Ш'юл троо, Эшт! В сторону, Молчун! — приказным тоном распорядилась ярлесса.

— Это друзья, феанни, — пришлось мне вступиться за своих собеседников.

— Мы пришли с миром, — подтвердил на старшей (или как ее теперь называть?) речи Болг.

— Суэв'нес ид'эр ши агэс фир-болг? Мир между сидами и фир-болг? — насмешливо приподняла бровь Мак Кехта.

— Пусть это будет перемирие, госпожа, — не стал возражать одноглазый.

— Ни хеа, баас, ан'хе! Нет, сдохни, зверь! — Отражающий синь небес клинок взметнулся, указывая острием прямо в необъятное брюхо тролля. — Ш'юл троо, Эшт!

От нехорошего предчувствия холодок пополз между лопатками. Ну, почему обязательно все вопросы нужно разрешать каленой сталью? А взять присесть и поговорить никак нельзя?

Краем глаза я разглядел, как напряглись плечи Сотника под драными меховыми лохмотьями, и, наплевав на все, шагнул навстречу сиде.

— Полно, госпожа. Нет нужды в оружии.

Ее глаза расширились и потемнели от гнева. Еще бы! Она же меня, дурака, защищала, а я супротив попер.

— Амэд'эх салэх!

Правильно. Глупый салэх я и есть. Но ничего с собой поделать не могу и кровь сегодня пускать никому не дам. Хватит. Сколько можно убивать, калечить друг друга, не удосужившись даже попытаться найти согласие? Люди жгут замки перворожденных, сиды вырезают человеческие поселения вместе с детьми, женщинами и стариками. Конечно, Мак Кехте пришлось несладко, но тем более не нужно бросаться на первого встречного с оружием.

— Я знаю, что мой вид внушает тебе отвращение, благородная госпожа, — пропел тролль. — Поверь, и я не пылаю любовью к представителям твоей расы. Но давай просто поговорим. Попробуем оставить вековые распри…

— О чем мне говорить с тобой, зверь? — сквозь зубы процедила сида.

Хороший знак. Если не начала размахивать железяками, есть надежда, что послушается.

— Не хочешь говорить — просто выслушай. — Болг умел убеждать, как умел в интересах своего дела не обращать внимания на оскорбления. А какое, собственно, у него дело? Я так и не удосужился расспросить, увлеченный радостной встречей с пропавшим другом.