Иисус. Жизнеописание Христа. От исторической реальности к священной тайне - Жан-Кристиан Птифис

Впрочем, даже если Анна и Каиафа не присутствовали здесь, они не могли не узнать о тексте, который Пилат повелел написать на табличке. Мессианский смысл этих слов был очевиден. Иоанн пишет: «Эту надпись читали многие из Иудеев, потому что место, где был распят Иисус, было недалеко от города». Конечно, первосвященников возмутила эта надпись. Царь Иудейский! Да разве может им быть этот несчастный? Какое оскорбление! Первосвященников унизили одновременно как религиозную группу и социальный слой. Пилат издевается над ними. Вместо того чтобы посвятить день жертвоприношениям, готовясь к вечерней трапезе, они решили вернуться к префекту. Сколько бы они ни клялись в верности Тиберию, своему царю, первосвященники все равно разделяли надежды остального Израиля. Как предполагает Шалом бен-Хорин, выведенная на табличке римская аббревиатура I. N. R. I. на иврите передавалась как JHWH (Jeshu Hanozri Wumeleh Hajehudim), что напоминало имя Бога, Яхве. Первосвященников это могло особенно возмутить.

Они потребовали, чтобы римский префект вышел из дворца и поговорил с ними. Пилат так и сделал. Первосвященники сказали ему: «Не пиши: Царь Иудейский, но что Он говорил: Я Царь Иудейский». «Что я написал, то написал», — ответил Пилат. Нельзя отменить принятое судьей решение. В приговоре не допишут и не уберут ни буквы. Префект вновь взял власть в свои руки и с чувством собственного превосходства ответил первосвященникам грубым отказом. Иоанн чувствует здесь руку Провидения. Даже язычник Пилат, сам того не зная, обратился в пророка, как недавно Каиафа, который возвестил об Иисусе истину неосознанно, ведомый высшими силами. Отсюда слова Иустина, прекрасно отражающие теологический подход Иоанна: «Господь воцарился с дерева».

Выражение «Что я написал, то написал», включенное в текст по-гречески, сохраняет латинскую конструкцию: оно выглядит как перевод с латинского фразы «Quod scripsi, scrips!». Вероятно, это подтверждает, что Иоанн слышал ответ Пилата сам, а значит, он присутствовал в этот момент среди иудеев и лишь потом отправился к подножию креста. Возможно, правда, что кто-то из близких рассказал Иоанну об ответе Пилата на плохом греческом.

Святые женщины тоже находились возле креста, на некотором расстоянии. Кто они были? Матфей называет трех: Марию Магдалину, Марию, мать Иакова и Иосифа, а также жену Зеведея, начальника рыбаков на озере. Его сыновья Иаков и Иоанн входили в число двенадцати апостолов. Марк тоже говорит о трех женщинах: Марии Магдалине, Марии, матери Иакова Праведного и Иосифа, и Саломее. Это те же женщины, которых перечисляет Матфей: Саломея — жена Зеведея. Не называя имен, Марк упоминает еще нескольких женщин, которые пришли в Иерусалим вместе с Иисусом. Лука тоже говорит о женщинах, следовавших за Иисусом, и называет имена некоторых, рассказывая о пустой гробнице. Он упоминает Марию Магдалину, Иоанну и Марию, мать Иакова. Итак, к списку добавляется Иоанна; нам уже известно, что так звали жену Хузы, «домоправителя Иродова». Авторы синоптических Евангелий, из которых ни один не присутствовал при казни, просто перечисляют имена главных последовательниц Иисуса и имена апостолов.

Евангелист Иоанн, верный ученик, присутствовавший на казни, как присутствовал на суде, делает несколько уточнений: «При кресте Иисуса стояли Матерь Его и сестра Матери Его, Мария Клеопова, и Мария Магдалина». Итак, они стояли отдельно от немногих учеников Иисуса и от других женщин, которые наблюдали за казнью издалека (возможно, с высоты вала второй крепостной стены, как предполагает один немецкий автор). «Сестра матери Его» и Мария Клеопова (жена Клеопы) — это разные женщины или Иоанн лишь делает уточнение? В зависимости от ответа на этот вопрос у креста стояли четверо или трое. Допустим, что их было трое: тогда сестру Марии тоже звали Марией. Это возможно, однако необычно. Скорее всего, следует придерживаться первой гипотезы, поскольку в ее пользу есть аргументы с точки зрения грамматики. Если обратиться к тексту Иоанна на греческом, легко заметить, что «четыре обозначения объединены в две пары, соединенные союзами «и» (kai)». Кроме того, как мы уже говорили, Мария Клеопова, мать Иакова и Иосифа, приходилась Марии, матери Иисуса, невесткой (ее Клеопа и Иосиф-плотник были братьями).

Во всяком случае, самое важное — то, что там была мать Иисуса. Она не входила в число женщин из окружения его учеников. Она пришла из Назарета в Иерусалим на Пасху, как приходила каждый год, в сопровождении своей сестры (имени которой мы не знаем), своей невестки, жены Клеопы, которая тоже носила имя Мария, и племянников, Иакова, Иосифа, Симеона и Иуды — тех самых «братьев» Иисуса, которые настаивали, чтобы он отправился в Иерусалим, несмотря на грозящую ему опасность. Вот и весь маленький клан Назореев, хотя, возможно, в нем было еще несколько человек.

Иоанн перечисляет только четырех женщин, стоявших у подножия креста. Он и сам был вместе с ними. И разумеется, это он, побывав с делегацией первосвященников во дворце Пилата, потом добился от солдат префекта редкого разрешения находиться возле приговоренного во время казни.

Только потом Иоанн поймет истинный богословский смысл и множество символических значений распятия: крест стал престолом для коронованного Иисуса, восторжествовавшего над властью тьмы. Когда-то Учитель предвещал: «И как Моисей вознес змию в пустыне, так должно вознесену быть Сыну Человеческому, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную». Деревянная табличка на трех языках объявляла о вселенском характере Царства Христова.

Увидев мать рядом со своим любимым учеником, Иисус сказал ей: «Жено! се, сын Твой» («На Ьегек»), а затем Иоанну: «Се, Матерь твоя!» («Ha’immak»). Евангелие говорит: «И с этого времени ученик сей взял Ее к себе». Не будем подробно говорить о многочисленных теологических значениях, которые христианские толкователи нашли в этих словах: духовное материнство Марии, матери Церкви (в образе любимого ученика в силу его исключительного положения видели всю общину верующих); небесное материнство новой Евы, матери Христовых учеников и участницы труда по спасению людей… Подобных толкований очень много, начиная с работ Ансельма Кентерберийского и Альберта Великого. Особенно много подобных трудов написано католиками, у которых мариологическое учение разработано лучше, чем в других ветвях христианства. Заметим, что эти рассуждения не совсем беспричинны: Иоанн хотел не просто сказать о том, какую судьбу Иисус уготовил матери после своей смерти; евангелист не хотел даже показать, что Иисус был намерен примирить свою биологическую семью Назореев со своей духовной семьей — учениками.

Доверив свою мать возлюбленному ученику, который лучше всего понимал смысл труда и слов своего учителя, Иисус хотел обеспечить ей материальную поддержку, которую никто бы не дал ей после смерти сына. В отличие от остальных апостолов, которые бросили все — и семью, и работу — ради Иисуса, Иоанн остался в Иерусалиме, где у него был богатый дом на горе Сион, хозяйство в Гефсимании и, несомненно, еще какое-то имущество. А потому Мария была доверена именно Иоанну, и теперь он должен был о ней заботиться. Иисус заранее определил, что они должны относиться друг к другу как мать и сын. Итак, это одновременно акт об усыновлении и завещание.