Генерал В. А. Сухомлинов. Воспоминания - Владимир Сухомлинов

Когда генерал Поливанов мне доложил, что справиться с артиллерийским управлением не может, потому что оно забронировано великим князем Сергеем Михайловичем, я взял Поливанова для личного доклада об этом верховному вождю, ввиду статьи 18 Основного Закона, в которой указано, что «государь, в порядке верховного управления, устанавливает в отношении служащих ограничения, вызываемые требованиями службы». Но и этот, казалось, сильный бронебойный снаряд не помог.

Для того чтобы была хоть какая-нибудь возможность успешной работы, при той разрухе в самом ведомстве и в армии и при той тяжелой обстановке, в которой я очутился, другого выхода у меня не было, как восстановить полностью установленный законом порядок верховного управления всеми сухопутными вооруженными силами.

Принятый мной порядок как ближайшего исполнителя воли верховного вождя армии, конечно, был не по нутру великому князю Сергею Михайловичу.

Легкомысленное показание Сергея Михайловича не могло бы оставить следа в обвинительном акте, если бы следователь потрудился ознакомиться с этим вопросом по делам канцелярии Военного министерства, а не доверял человеку, настолько в сердцах увлекающемуся, что обнаружил даже полнейшее свое незнакомство с функциями Военного совета.

Вместо того чтобы говорить о том, с чем он совсем незнаком, он должен был дать правдивое показание по делу, ему действительно близко знакомому, – о деятельности Главного артиллерийского управления. Не утаивая ничего, он обязан был по совести выяснить неосновательность того обвинения, которое в приговоре выразилось таким образом, будто бы я «не принял необходимых мер для увеличения крайне низкой производительности казенных заводов» и затем «к использованию частной промышленности». Ему ли не знать, что все возможные только меры были приняты, и в сентябре 1914 года частная промышленность была призвана и использована широко, и что ко времени моего увольнения поступление снарядов значительно возросло, как это видно из доклада Верховной комиссии генерала Петрова, 14 августа 1915 года (Т. I). На этом докладе, когда А.И. Гучков заявил, что на июнь армия получила 900 000 снарядов, председатель сделал поправку: «1 200 000», а Гучков добавил к этому: «а с августа, в сентябре и октябре, пойдет уже все нормально».

В пункте первом говорится о том, что я лично не руководил Главным артиллерийским управлением. И не должен был по закону руководить, а личное мое вмешательство, когда я узнавал иногда о непорядках, вынуждало меня к этому лишь для наблюдения. Но и это усердием великого князя Сергея Михайловича превращалось якобы в личную мою заинтересованность по отношению к тому или иному заказу или заводу.

Если бы на чашу весов Фемиды было все это добросовестно положено, без обмана и обвеса, – ни первого, ни десятого пунктов приговора не могло бы существовать.

Затем к пункту первому имеются дополнительные пункты а), б), в), г), д), относящиеся к моим упущениям по делам Главного артиллерийского управления – в частностях:

«а) в последние перед войной годы и даже во время возникших опасений близости европейской войны, несмотря на предуказания Военного совета, выраженные в журналах его от 26 августа и 16 декабря 1904 года, допустил непринятие Главным артиллерийским управлением необходимых мер к тому, чтобы приспособить отечественные заводы к потребностям армии в снарядах во время войны и не подверг разработке даже вопрос о питании армии орудийными снарядами во время войны, на случай недостаточности заготовленных в мирное время запасов, каковое проявление его, Сухомлинова, бездействия власти представляется особенно важным, как повлекшее за собой понижение боевой мощи русской армии; б) в последние перед войной годы и даже во время возникших опасений близости европейской войны оставил без пересмотра произведенное военным ведомством в 1910 году исчисление количества требуемых пулеметов, могущего быть выделенными в случае войны количества винтовок, а также наличности ружейных и пулеметных патронов по исчислениям военного ведомства с 1906 до 1908 года, каковое проявление его, Сухомлинова, бездействия власти представляется особенно важным, как повлекшее за собой понижение боевой мощи русской армии; в) в последние перед войной годы и даже во время возникновения опасений европейской войны допустил непринятие Главным артиллерийским управлением необходимых мер для того, чтобы обеспечить казенным пороховым заводам взрывчатых веществ переход (на случай войны) от производительности, достаточной для мирного времени, к повышенной производительности, необходимой для удовлетворения потребностей в порохе и взрывчатых веществах во время войны, каковое проявление его, Сухомлинова, бездействия власти представляется особенно важным, как повлекшее за собой понижение боевой мощи русской армии; г) несмотря на ограниченность заготовленного до войны оружия и сомнительность современного, по объявлении войны, пополнения его из-за границы, допустил в последние перед войной годы и даже во время возникших опасений близости европейской войны непринятие Главным артиллерийским управлением мер к усилению как производительности отечественных заводов, так и готовности их к немедленной, по объявлении войны, выделке ружей в исчисленном военным ведомством в 1910 году количестве 2000 винтовок в день, каковое проявление его, Сухомлинова, бездействия власти представляется особенно важным, как повлекшее за собой понижение боевой мощи русской армии; д) ко времени объявления войны в 1914 году допустил, как непринятие Главным артиллерийским управлением к заготовлению всего того количества патронов, которое по исчислениям военного ведомства 1906 до 1908 года было установлено как наименьшая норма, так и непринятие сим управлением мер к обеспечению усиления во время войны отечественной производительности патронов в мере, сколько-нибудь приближающейся к потребности войны, – каковое проявление его, Сухомлинова, бездействия власти представляется особенно важным, как повлекшее за собой понижение боевой мощи русской армии».

* * *

В свою очередь и мне «представляется», что все эти пять пунктов преступлений «в прямое противоречие» с положением о пределах объема власти, обязанностей военного министра и фактической возможности лично руководить, вмешиваясь в детали такого технического дела, отнесены на мой счет неправильно.

Почему же тогда уже не свалить на меня и все недочеты наши перед японской войной?

Для выполнения предуказаний Военного совета нужно было озаботиться развитием нашей частной промышленности настолько, чтобы она могла мобилизоваться одновременно с армией, и согласно требованиям Ставки, Верховного главнокомандующего, изготовляла 1 500 000 снарядов в месяц.

В должность военного министра я вступил в 1909 году и знать о предуказаниях 1904 года не мог, раз мой помощник, генерал Поливанов, стоявший во главе дела снабжения, мне об этом не доложил.

Странно, что мой предшественник, являясь председателем Военного совета с 1904 по 1909 год, ничего в этом отношении не сделал и не оставил следа. Почему?

Вероятно, потому, что «ничего не раздают так щедро, как советы», в особенности те, кому приводить их в исполнение не приходится.

Казалось бы, по правам и обязанностям Совета государственной обороны, с его полномочиями, это была его задача, и почему этот вопрос и там не получил движения, – тоже нет следов.