Покоренная викингом - Хизер Грэм

Он снял шлем, подойдя к ней. Нежно поцеловал сына, а потом вручил младенца сестре. Он взял Рианон за руки и поцеловал ее долгим и нежным поцелуем так, что ее сердце чуть не разорвалось.

Она задрожала, когда он отошел от нее. Ему грозила большая опасность. Мергвин не приплыл бы с ними сюда, если бы не знал, что ему грозит опасность. Она не должна его отпускать.

— Эрик…

— Все скоро закончится, и не успеешь глазом моргнуть, как я вернусь домой, любовь моя.

— Нет, — прошептала она отчаянно.

— Я вернусь. Я сказал, так и будет, так и должно быть, — заверил он ее с нежной улыбкой.

— Если только…

— Что? — спросил он.

Она покачала головой и вздернула подбородок. Она не будет расстраивать его перед походом своими слезами.

— Да хранит тебя Господь, любовь моя! Бог и все божества древних викингов! Он еще раз крепко обнял ее.

— С тобой все будет хорошо, и ты будешь в безопасности. Патрик остается охранять тебя. Дариа будет с тобой и Адела. Смотри за нашим сыном, миледи.

— Хорошо.

— И Мергвин остается здесь.

— Мергвин? — Она удивленно отстранилась от него. — Мергвин остается здесь? Он не едет с вами?

— Он хочет остаться с тобой. Он очень стар. Я бы не хотел, чтобы он настаивал на участии в походе.

Она кивнула головой и похолодела. Но все же попыталась улыбнуться.

Мергвин не считает, что Эрику будет грозить опасность. Он думает, что опасность будет грозить ей.

Она снова поцеловала Эрика — страстно, тепло и нежно. И когда он прошептал, что должен идти, они с трудом оторвались друг от друга. Она смотрела, как он, блестя доспехами, садился на коня, и заставила себя улыбнуться и махать ему вслед, пока он не скрылся из виду.

Потом, глотая рыдания, она повернулась и побежала в свою комнату, в их комнату, и там проплакала, пока все ее слезы не кончились.

Лежа там, она молилась за них обоих.

— Господи, храни его, помоги ему! Не оставляй его! И, молю тебя, Боже, не оставляй и меня!

Битва была быстротечной и беспощадной.

Вскоре они загнали датчан в Лондон и в течение нескольких последующих дней яростно сражались в стенах старого города. Альфред был решителен и бился как одержимый. Но потом события, которые произошли за время отсутствия Эрика, привели его в тяжелое положение.

Гутрум подписал договор, согласно которому ему следовало уйти в Восточную Англию, но известие об осаде Рочестера, по-видимому, так переполнило чашу его терпения, что он снова был вовлечен в борьбу. Альфред послал все суда, бывшие в его распоряжении, включая и корабли Эрика, против флота Гутрума на Темзе и одержал победу, захватив и флот, и добычу. Но, поскольку он приказал своему войску отправляться домой, датчане напали на его тяжелогруженые корабли и отвоевали все, что потеряли, и даже более того.

Они ушли в глубь страны, таща с собой награбленное. Альфред приказал сжечь бесчисленные деревни и города, и произошло великое кровопролитие. Король требовал абсолютного подчинения от своих подданных.

Теперь Эрик сидел верхом на Александре и вглядывался в руины Лондона. Это были обугленные руины. Люди на телегах увозили трупы, среди развалин бродили женщины и дети в поисках пропитания.

«Если теперь не случится ничего непредвиденного, — подумал устало Эрик, — война на этом окончена». И он снова уцелел: и он, и Ролло, и многие его люди. Альфред простил ему, что он уехал в Ирландию, и Эрик чувствовал себя обязанным вступать в любое сражение, не щадя ни себя, ни своих воинов. Он привык к войне — в этом была его жизнь. Но сегодня ему было больно смотреть на кровь и опустошения, и он от всего сердца радовался тому, что может через несколько дней уехать домой. Домой…

Должен быть заключен новый мирный договор. Писцы уже трудились над ним. Гутрум, лукавый датчанин, тоже умудрился выжить в бою.

Англия должна быть поделена на две части. Граница пройдет по реке Темзе, по реке Ли до ее истока, до Бедфорда, и наконец по Ауз до Вотлинг-стрит. Датчанам отойдет Эссекс, Восточная Англия, центральные графства на Востоке и земли к северу от Гамбера. На Юге будет править Альфред, и никто не будет оспаривать его верховную власть.

Настанет мир. Если только он сможет продлиться долго…

Он повернул лошадь и поехал в направлении множества палаток на окраине города.

Он заспешил, когда услышал крики, лязг мечей, и пустил лошадь галопом. Среди деревьев он нашел группу своих воинов и нескольких человек из ближайшего окружения короля, неистово сражавшихся с каким-то отрядом датчан. Он быстро выхватил меч и ринулся в бой. Эрик прорубал путь к Ролло, и, встав спиной к спине, они образовали смертоносную рубящую машину.

— Ради холмов Вальхаллы, — прорычал Ролло. — Что это? В самый день подписания мирного договора?

— Я не знаю! — прокричал Эрик.

Да в тот момент он не мог ни о чем думать. Враги подступали с обеих сторон одновременно, и ему нужна была вся его сила, чтобы спасти себе жизнь. Он споткнулся о чей-то труп, и это спасло ему жизнь, потому что меч, просвистев в воздухе, миновал его голову. Он выпрямился и пронзил своего противника, а потом вдруг увидел, что высоко с холма одинокий всадник наблюдал за ним. Он прищурился, пытаясь в утреннем тумане разглядеть герб на его плаще.

Человек взмахнул рукой. Эрик выругался и прикрылся щитом. Спустя мгновение в щит с огромной силой вонзился кинжал.

Всадник быстро уехал прочь.

Эрик вытащил кинжал. Он был как две капли воды похож на тот, каким был убит Рауен. Они могли принадлежать одному и тому же человеку.

Датчане, которые остались в живых, рассеялись между деревьев. Эрик крикнул Ролло, чтобы тот поймал всадника, а потом сам быстро побежал, отыскивая своего белого коня. Он галопом промчался по просеке, но всадник уже скрылся в неизвестном направлении. Ругаясь на всех языках, которые он знал, Эрик устало возвратился к просеке, где Ролло и остальные собирали раненых.

Юный Ион Винчестер, фаворит короля, наклонился над телом датчанина. Он выпрямился, когда к нему подъехал Эрик.

— Какому договору можем мы верить, если на нас нападают таким образом?

Эдвард Сассекский, друг Иона и бывший приятель Рауена, подошел к Эрику.

— Черт меня, побери, если я что-нибудь понимаю! По-моему, им было наплевать, кто победит, лишь бы пролить побольше крови!

— Для датчан это обычное дело, — горько сказал Ион.

— Не знаю, — сказал Эрик, покачав головой. — Даже для датчан это несколько странно. Люди сражаются ради победы или защищаясь. Зачем же еще?

Никто ничего не ответил. Они подобрали раненых и отправились назад в лагерь. Эрик смыл кровь с лица и рук, переменил одежду и пошел в палатку Альфреда. Король был там, слушая посла от Гутрума, бубнящего условия договора.