Звезды – холодные игрушки - Сергей Лукьяненко

– Петя, я не могу настаивать. Поверь, ты не инструмент дляменя…

– Я хотел бы поверить, дед.

– Кто-то должен пойти на это. И ты имеешь наибольшие шансыпрорваться. Дело не в возрасте или телосложении, эти сраные амебы могутперекроить любое тело. Главное – душа. Ты ведь и впрямь на него похож.

– Дед, это почти обидно. Быть похожим на Геометра…

– Но в этом наш шанс…

Я вспомнил все. Свой настоящий дом. Своего ненастоящегодеда. Инженера Машу. Старую побирушку у магазина. Мальчика по имени Алешка.Любимца «Трансаэро» и ФСБ полковника Данилова. Свою дикую, безобразную ссору сдедом на флагмане Алари.

Но черт возьми, а куалькуа, вползшие в мое тело! Это ли неповод для ярости!

Я провел рукой по груди. Где здесь моя плоть, а гдебиоплазма Чужого? Господь Бог не разберет! Где мое тело, где тело Ника Римера?Что служит границей, если даже мозги мои наполнены заново из нервных центровкуалькуа! Моя память, как забавная безделушка, перекочевала в чудовищноесознание счетчика. Была отдана на сохранение куалькуа, вернулась, когдаситуация стала критической с их точки зрения… Я – игрушка, отданная Чужим.

Мы не вмешиваемся, Петр Хрумов. Мы служим. Тебе трудноповерить, но нам не нужно управлять твоим разумом. Добровольное соглашение…

Что оно дает вам?

Приключение. Мы – часть целого, Петр. Мы живем чужими страстями,переходим из тела в тело. Мир – такая интересная вещь. Можно покорять егособственными силами. А можно стать частью чужой силы. Это интересно – бытьвечным наблюдателем в бесконечном путешествии. Мы служим всем – и никому.Сильные расы пускают нас в свои тела. Слабые – мечтают об этом. Ты стремишься кправде? Весь мир стал бы нашим, возникни у нас подобная цель. Но зачем? Он итак наш. Без насилия и активности. Мы наблюдаем… наблюдаем…

Я застонал.

Куалькуа – легко. Их судьба – симбиоз, и растечься по моемутелу для них ничуть не неприятно. Но я не хочу такой жизни. Что во мне – чье?

Я с детства занимал чужое место. Рос, откликаясь на имя,которое мне не принадлежало. Пользовался комфортом и уважением, которыепредназначались совсем другому человеку… маленькому человечку, не ставшемувзрослым. И расплата пришла, она могла запоздать, но не могла миновать меня.Древняя богиня справедливости стряхнула античную пыль и отмерила мне моюнастоящую судьбу. Но я не угомонился, я стал, почти стал, Никки Римером. Занялего место под звездами. И Немезида, покачав головой, подстегнула своих грифонови вернулась, чтобы ударом плети привести меня в чувство.

Спасибо, дочь ночи. Я принял свою долю. Я не Петр Хрумов, ия не Никки Ример. Просто человек, начинающий жить заново.

Звездам не нужна моя любовь. Но и я без нее проживу.

Я попал в мир Геометров, мир, который выглядел раем. Такойзнакомый, что он показался своим. Да ведь столько раз он оживал в человеческихмечтах, этот мир добрых людей и справедливых решений, лишенный страха иунижения! И путь, которым он шел, тоже казался правильным и верным. Воспитание.Обучение. Целесообразность. Справедливость. Любовь.

Только про уважение – всегда забывали.

Быть правым – это испытание. Хотеть добра – преступление.

Раз за разом твоя доброта столкнется с чужой. С высоты своейсилы и доброты захочется помочь, принять груз чужих ошибок на собственныеплечи.

Что плохого, если людям не придется мучиться в поискахсвоего призвания?

Что плохого, если расам не придется мучиться в поискахДружбы?

Только ведь и Сильные хотят того же для Земли. Спокойного исчастливого будущего. Мирное и сытое человечество возит по Галактике товары,позволяя Конклаву заниматься другими делами. Дадут они нам все, никуда неденутся! Будут у Земли гравитационные приводы и звездолеты с мезоннымиреакторами. Контроль погоды, лекарство от рака и мономолекулярные нити, всепоявится. Снимут Закон о Неправомерном Использовании. Позволят иметь колонии.Возникнет Земля-2 и Земля-22… Все будет. Надо лишь потерпеть. Вырастить два-трипоколения, лишенных амбиций и агрессивности.

А если мы станем равными среди Слабых… кого винить? Такованаша природа. Лучше всего у нас получается джамп…

В чем тогда винить Геометров? Они исповедуют принципцелесообразности не только в отношениях с Друзьями, они и себя не щадят.Мальчик Ник Ример, который любил писать стихи, стал регрессором. Ибо Наставниксчел это лучшим применением его сил. Подбросил Никки выжимку из мировой поэзии,ткнул пацана носом в творения зрелых и признанных…

Как он писал «Тысячи тонущих птиц…». Нет, нельзя былопозволить Нику стать поэтом. Никак нельзя.

А ведь я помню, помню и другие его стихи! Он так и неугомонился, Никки Ример! Читал стихи управляющей системе своего корабля, самомуверному слушателю и почитателю. Его память возвращается ко мне, подобно моейсобственной, сквозь посредников – счетчика и куалькуа.

Теперь, перестав быть им, я знаю его куда лучше, чем раньше.

Регрессор и поэт Ник Ример…

Насильно завербованный на фабрику мыслей,

Я отказался служить.

Нет, ты лукавил, Никки. Ты не смог отказаться. Ты лепилДрузей по образу и подобию своей расы. Своей могучей и несчастной родины. Итолько в тишине корабля, в пустоте кабины, позволял себе сказать то, чтохотелось:

Я отказываюсь понимать их мысли,

их помыслы, их мыслишки

У меня – иная мысль

Мысль иная:

любить, кого сам выбираю,

и делать, что сам понимаю.

Ник Ример, мне не стыдно было бы носить твое имя. Но это –немножко подло.

Я – другой.

И должен найти свою судьбу.

Я не знаю, чем можно заменить этику Конклава и Геометров.

Не знаю, что сильнее целесообразности и любви. Если разум исердце приводят к одному и тому же выводу, что можно им противопоставить?

Пока – не знаю.

Мой приемный дед, Андрей Хрумов, ты хотел, чтобы я сталмерой вещей. Эталоном в самом себе.

Я попробую.

Утро началось с сирены.

Долгий, протяжный вой шел снаружи, с белой пустыни вокругсанатория. Окна стали прозрачными, и мутный свет залил барак. До половиныстекол лежали сугробы, дальше – налипшая снежная корка.

Убить меня ночью не пытались. И на том спасибо.

Я выбрался из-под одеяла, оделся. Вроде бы быстро, но всеостальные намного меня опередили. У дверей санитарного блока выстроиласьмаленькая очередь, но никто не входил.