ЦРУ и мир искусств. Культурный фронт холодной войны - Фрэнсис Стонор Сондерс

Убеждённые в том, что они должны укреплять свою оборону от грядущей катастрофы, «аврелианцы» (Aurelians) в 1949 году приняли решение о награждении Эзры Паунда Боллингеновской премией библиотеки Конгресса (Bollingen Prize) в области поэзии за его книгу «Пизанские песни» (Pisan Cantos) («аврелианцы» — имеется в виду «Аврелианское почётное общество», одно из тайных обществ Йельского университета, созданное Линделлом Бейтсом в 1910 г.; названо в честь римского императора Марка Аврелия, идеи и философию которого разделяло. - Прим. ред.). Есть анекдот, как однажды Пол Меллон, щедрый меценат, пожаловался Аллену Тейту и Джону Кроу Рэнсому о том, как много левых среди писателей. Меллон сам обладал превосходным вкусом в искусстве, но был консервативен в политике, что являлось почти непременным условием (sine qua non) для «ангелов холодной войны». Тейт ответил, что писатели всегда были нуждающимися, так почему бы Меллону не выделить немного денег на гранты, премии или что-либо ещё, что сделает получателей гораздо счастливее и менее склонными к идеям революции? Так Меллон пополнил Боллингеновскую премию, добавив к ней в качестве частных пожертвований от своего имени 20 тысяч долларов.

«Почему они предложили Паунда? - спросил Ричард Элман и ответил: - Потому что он самый лучший в мандариновой культуре, которую они пытались сохранить и развивать»[576]. Премия вызвала огромный резонанс не только потому, что Паунд, единственный американец, обвинённый в государственной измене во время Второй мировой войны, находился в то время в психиатрической больнице. В своих программах на итальянском радио Министерства культуры режима Муссолини он допускал такие выражения, как «мистер Жидсвельт», «Франклин Финкельштейн Рузвельт», «Вонючка Рузенштейн», а также «евреи, жиды и скользкий народец». Он утверждал, что «Майн Кампф» Адольфа Гитлера - это «живой анализ истории», и называл автора «святым и мучеником», сравнивая его с Жанной д'Арк. По словам Паунда, «Америка была заражена паразитами». Редактор журнала «Поэтри» (Poetry) Карл Шапиро писал: «Я был единственным несогласным с присуждением Боллингеновской премией Паунду, за исключением Пола Грина, который воздержался. Элиот, Оден, Тейт, Лоуэлл - все проголосовали за награждение Паунда. Закоренелые фашисты». Когда Уильям Барретт выразил своё явное несогласие с решением жюри, Аллен Тейт вызвал его на дуэль.

Решение о присуждении премии Паунду вновь разожгло споры вокруг темы «искусство против политики», которые бушевали с 1930-х годов, и, похоже, подтвердило то, чего многие, придерживавшиеся левых взглядов, боялись: что среди тех, кто называл себя либералом, была склонность прощать или, по крайней мере, игнорировать исторические компромиссы, которые привели людей искусства (многие из них затем с комфортом переместились в Америку) к тому, что они использовали свои таланты для лести фашизму. Похоже, во времена, когда искусство и его проводники были так сильно политизированы, подобное неадекватное заявление служило нормой: «Разрешить другим соображениям помимо поэтических достижений повлиять на решение - подрывать значение этой премии и отрицать в принципе правомерность объективного восприятия ценностей, на которые цивилизованное общество должно опираться»[577]. Именно такое заявление и сделало жюри, присудившее Паунду Боллингеновскую премию. Как могло искусство быть независимым - с одной стороны, и, когда удобно, идти на службу к политикам - с другой?

«Я могу рисовать лучше, чем кто-либо!»

Джексон Поллок (Jackson Pollock).

Из сна В. де Кунинга ( W. de Kooning)

Будучи президентом, Трумэн любил рано проснуться и пройтись по Национальной галерее. Прибыв ещё до пробуждения города, он молча кивал охранникам, особой обязанностью которых было открыть дверь для ранней прогулки президента по галерее. Трумэн получал огромное удовольствие от этих визитов и вёл о них записи в своём дневнике. В 1948 году, восторгаясь работами Голбейна и Рембрандта, он сделал следующую пометку: «Приятно смотреть на совершенство, а затем вспомнить ленивых и сумасшедших современников. Это как сравнивать Христа с Лениным». Публично он высказывал аналогичные суждения, утверждая, что голландские мастера «заставили выглядеть наших современных бездарных художников тем, кем они являются на самом деле».

В своём презрении к современникам Трумэн выразил взгляды, которых придерживались многие американцы, связывавшие экспериментальное и особенно абстрактное искусство с признаками дегенерации и вырождения. Те европейские авангардисты, которым удалось убежать от фашистского сапога, вновь почувствовали страх, оказавшись в Америке, в которой модернизм также был не в почёте. Это, конечно, было связано с культурным фундаментализмом таких фигур, как сенатор Маккарти, и частью непонятной реальности, в которой Америка, с одной стороны, выступала за свободу выражения за рубежом, но с другой - казалось, выражала недовольство такой свободой у себя дома. Выступая в здании Конгресса, республиканец от штата Миссури Джордж Дондеро (George Dondero) обрушился с гневной речью на модернизм, называя его частью всемирного заговора с целью пошатнуть позиции Америки. «Всё современное искусство - коммунистическое, - заявил он, после чего перешёл к бессмысленному, но поэтическому истолкованию различных его проявлений: - Кубизм направлен на уничтожение с помощью сознательного беспорядка. Целью футуризма является уничтожение посредством мифа о машине. Дадаизм уничтожает насмешками. Цель экспрессионизма - разрушение через подражание примитивному и безумному. Абстракционизм уничтожает путём прямого штурма на головной мозг. Сюрреализм уничтожает отрицанием причины»[578].

Невротические оценки Дондеро были подхвачены рядом общественных деятелей, чьи пронзительные обвинения зазвучали в Конгрессе и в консервативной прессе. Их выпады достигли апогея в таких заявлениях, как «ультрасовременные художники бессознательно используются в качестве инструмента Кремля», и утверждении, что некоторые абстрактные картины были на самом деле секретными картами, на которых отмечены стратегически важные объекты США[579]. «Современное искусство в действительности является средством шпионажа, - говорили противники этого самого искусства. - Если вы знаете, как их читать, современные картины раскроют вам слабые места системы обороны США и таких важных сооружений, как дамба Гувера».

Это были не самые благоприятные времена для модернистов. Наиболее уязвимой к атакам Дондеро оказалась группа художников, появившаяся в конце 1940-х годов под названием абстрактных экспрессионистов. В действительности они являлись объединением отчаянных художников, связанных больше любовью к художественным приключениям, чем какими-либо едиными эстетическими вкусами. У них было схожее прошлое: для многих в период Великой депрессии спасением стала Федеральная программа развития искусств (Federal Arts Project), направленная на помощь безработным художникам (проводилась в рамках «Нового курса» Рузвельта - ряда реформ по оздоровлению экономики страны), где они рисовали субсидируемые государством плакаты и увлекались левой политикой. Самым известным из них был Джексон Полок (Jackson Pollock), который в 1930 году вступил в коммунистический кружок мексиканского художника-монументалиста Дэвида Альфало Сикуэроса (David Alfalo Siquieros). Адольф Готлиб (Adolph Gottlieb), Уильям Базиотес (William Baziotes) и ряд других абстрактных экспрессионистов были коммунистическими активистами. Тот факт, что они скорее бессознательно тянулись к левым, чем таковыми являлись, не был существенен для Дондеро и его сторонников, которые не могли или не хотели видеть разницу между биографией и работой, смешивая воедино политические пристрастия художника и его эстетическое самовыражение и осуждая и то, и другое[580].