Оправа для бездны - Сергей Малицкий

Тонкая часть древка скользнула в его левой ладони, толстая, утяжеленная и заостренная, осталась в правой, но и тонкой хватило. Если бы лезвие глевии было на месте, он проткнул бы противника насквозь, а так – только перебил ему ключицу… Во всяком случае, что-то хрустнуло у того в груди, а затем хрустнуло у второго, а когда и тот, и другой с хрипом осели на камень, Марик уже держал древко в отведенной вправо руке и ждал следующего шага от сгрудившихся перед ним людей. Он уже видел их лица, но не глаза. Свет Селенги не мог рассеять темноту под надвинутыми на лоб колпаками и капюшонами, но баль хватило и зрелища трясущихся от бешенства губ над покрытыми шрамами, плохо выбритыми подбородками. Теперь уже его противники выставили оружие напоказ, вот только вряд ли их можно было назвать воинами. По крайней мере, дубины, топоры и ножи, сравнимые размерами с небольшими мечами, скорее подходили грабителям, а не мирным горожанам.

И снова Марик успел первым. Еще два удара сердца – и он, почувствовав, что грабители набирают в глотки воздух для истошного крика или рывка, начал разворачиваться влево, показывая им спину, а полетевшее вслед за ним по дуге древко теперь уже тяжелой частью заставило захлебнуться не меньше трех глоток из двадцати. А потом началась схватка, в которой Марик превратился в костяное колесо, которым старый Лируд накалывал отверстия в коже, перед тем как прошить ее тонкой жилкой. Правда, теперь существа из живой плоти мелькали со всех сторон, и ему пришлось крутиться изо всех сил, чтобы успеть наколоть их всех.

– Неплохо, – сказала Кессаа, когда Марик вдруг понял, что вокруг никого, кроме полутора десятков воющих и дергающихся на камнях тел, нет, а в темноте исчезают еще пятеро или шестеро устоявших на ногах. – Неплохо. – Сайдка наклонилась, прислушиваясь к чему-то, затем выпрямилась. – А говоришь, что не колдун, хотя пятерых ты все-таки ударил сильнее, чем следовало. Так, даже семерых. Придержать их пришлось, но сейчас отпущу. Все. Идите, голубчики.

Тут же, словно именно ее разрешение требовалось мертвецам, несколько неподвижных фигур шевельнулись и начали подниматься на ноги. И вновь Марик почувствовал, как сердце начинает биться о ребра, к тому же странная слабость накатила от потяжелевшего лба к рукам и ногам.

– Но и тебя зацепили ножом, – озабоченно заметила Кессаа. – И не один раз… Кажется, яда в ранах нет… Ладно, после об этом поговорим!

– Марик! – прошипел Насьта. Баль услышал щелчок, но одновременно со странным металлическим звуком Кессаа рванула баль на себя. А дальше все слилось – фырканье лука Насьты, звяканье в мешке Марика и предсмертный хрип в непроглядном проулке между домами на противоположной стороне улицы.

– Чужую стрелу выпускал, чужую, – успокоил Насьта сайдку, когда и темный переулок остался за спиной, и добрая часть улицы, на которой горели фонари уже через каждые полсотни шагов. Впереди нехитрые ройтские уличные светильники словно столпились у каменного здания, покрытого окнами в три ряда. Марик задрал подбородок, но Кессаа подтолкнула его:

– Быстрее. Головой по сторонам не крути – стой у меня за спиной и молчи.

Схватка еще будоражила тело, Марик нервно кивнул, но Кессаа уже обогнала его, и ему пришлось ускорить шаг. У входа в здание две колонны из розового камня поддерживали крытый черепицей навес, но все прочее было образцом беспорядка и безразличия. Некогда прозрачные стекла в окнах были заляпаны грязью и затянуты паутиной, всюду валялся мусор, о двери и стены не единожды кто-то вытирал выпачканные в крови руки, а дюжий репт в дверях, поигрывая широченными плечами, явно имел отношение к разбитым лицам парочки валявшихся в десятке шагов бродяг. Увидев Кессаа, охранник расплылся в сладкой улыбке, но она обошла его, словно еще одну заплеванную колонну, и, когда мимо репта проходил Марик, улыбка на лице ночного стража уже сменилась выражением глубочайшей обиды.

– Ты снова колдовала? – почти крикнул ей на ухо Марик, когда они втроем пробирались через огромный зал, заполненный копотью, запахами вина и еды, множеством разговаривающих, поющих и орущих людей.

– Нисколько, – мотнула она головой, выглядывая кого-то в суматохе, которая Марику казалась преддверием мира умерших обжор, пьяниц и негодяев.

– Там, на входе, стражник был околдован! – почти закричал Марик.

– Колдовства не было, – похлопал его по плечу Насьта.

– Учись чувствовать магию, – улыбнулась Кессаа. – Впрочем, ведь ты и сам околдован. Околдован Орой, пусть и с твоего собственного согласия. Это самая древняя магия, парень. Она не требует ни заклинаний, ничего. Я просто смотрела ему в глаза, вот так, и не отводила взгляда до того мгновения, пока… не прошла мимо него. Вот и все. Правда, эта магия действует только на мужчин. Понял?

– Понял? – Теперь уже Насьта ударил баль по плечу.

Марик смущенно замотал головой. Взгляд Кессаа на мгновение вырвал его из шума и гама трактира, и теперь он сам не сразу пришел в себя, будто падение на дно глаз сайдки требовало торопливого всплытия, как со дна самого глубокого омута.

Плешивый и покрытый морщинами, словно старый сапог, репт, притаившийся у широкой лестницы, которая уходила пыльными ступенями в сумрак второго этажа, поднял голову только после того, как у его носа звякнул кружок серебра.

– Я смотрю, что, чем выше цены, тем ниже качество услуг? – ласково прошипела Кессаа ему в переносицу.

Репт выдержал ее взгляд, не дрогнув. Он только чуть-чуть приподнялся и посмотрел на спутников незнакомки, затем медленно потянул на себя край бумажного листа.

– Надолго в Ройту?

Марик готов был поклясться, что плешивый распорядитель постоялого двора в мгновение определил, на каком языке говорит каждый из представшей перед ним троицы, но сам разговор начал именно на сайдском, понятном для всех троих.

– Как тебе сказать? – нахмурилась Кессаа.

– Так, чтобы не пожалеть о сказанном, – равнодушно бросил плешивый.

– На ночь, – улыбнулась Кессаа.

– Вас трое? – спросил плешивый и, получив презрительный кивок, ухмыльнулся в ответ. – Две монеты золотом, и у вас будет отдельная комната на третьем этаже в конце коридора. В стоимость входит обильный ужин, который принесет мой человек, собственное отхожее место и бочка со свежей водой, крепкая дверь, которую не смогут сломать даже десять рептских стражников, и два потайных выхода. Один через крышу соседнего дома. Второй по лестнице, которая начинается в люке под бочкой. И всего два золотых.

– За одну ночь? – уточнила Кессаа. – А не дорого ли?

– Нет, – выпятил губы и замотал головой плешивый. – Даже дешево! Дядюшка Браг с Крабовой улицы предлагал мне десять золотых только за то, чтобы я позвал его, если ко мне обратится немыслимой красоты сайдка, которую сопровождают два нерасторопных охранника – невысокий толстяк с луком и безусый крепыш с посохом, подбитым сталью. Опять же, рептская стража еще до пожеланий Брага была обязана разыскивать стройную молодую сайдку, приятную на лицо и фигуру, способную к колдовству. И ведь что удивительно: просьба эта подкреплена значительными посулами сразу с двух сторон – и от хеннов, которых тут ждут, как пожара в летнюю сушь, и от риссов, которых боятся еще больше, потому что не знают, чего от них ждать, хотя и они уже в городе.