Ты должна была знать - Джин Ханф Корелиц

– Что, так и сказали? – спросил отец.

– А тут и говорить ничего не надо, и так все предельно ясно. Я ведь и сама понимаю, что, если явлюсь на эти самые интервью, вопросы задавать будут не про книгу, а про мои собственные семейные дела. Эту тему обсуждать не собираюсь. Тем более на телевидении. И так уже превратилась в посмешище, зачем усугублять?

Отец попытался возразить, но Грейс лишь отмахнулась. Впрочем, попытка была довольно вялая.

– Я-то надеялась, что моя книга поможет людям. Думала, мне есть что сказать. Хотела посоветовать, как выбирать мужа, а теперь оказалось, что я сама в этом деле ровным счетом ничего не смыслю. Посуди сам. Семейный психолог, муж которой завел любовницу, а потом, возможно, убил ее.

Отец чуть вскинул брови.

– Грейс, – осторожно произнес он. – «Возможно»?..

Грейс покачала головой.

– Ты не думай, я все понимаю, – задумчиво произнесла она. – Просто пока… в общем, пока остановлюсь на «возможно». Дальше идти еще не готова.

Грейс окинула взглядом кухню. Уже успело стемнеть. Наступил еще один зимний вечер.

– У нее родился ребенок от Джонатана, – само собой вырвалось у Грейс. – Ты знал?

Отец опустил взгляд на деревянный паркет. Отвечать он не торопился. В кухню от DVD-плеера едва слышно долетала мелодия «На прекрасном голубом Дунае»[46].

– А ведь мог бы догадаться… или хотя бы заподозрить… – проговорил отец. – Джонатан приходил ко мне просить денег.

Грейс испытала уже знакомое неприятное ощущение. Очередная плохая новость про мужа.

– Когда?

– Ну… – Отец задумался. – Кажется, в мае. Сказал, ты беспокоишься, что в этом году у вас не хватит денег на Реардон и придется переводить Генри в другую школу.

– Неправда, – выговорила ошеломленная Грейс. – Не было у нас таких проблем.

– Теперь понимаю. Но он сказал, что ты очень переживаешь, а просить у меня такие деньги тебе неудобно, вот он и пришел сам. Я, конечно, ответил, чтобы вы оба выбросили из головы всякие глупости. Внук у меня один, а денег, слава богу, вполне достаточно, чтобы помочь ему с образованием. Но Джонатан все равно настаивал, чтобы я не рассказывал тебе, вот я и помалкивал.

Грейс ухватилась за край столешницы, чтобы не потерять равновесие.

– Папа, мне очень жаль, что так получилось. Джонатан тебя обманул. Деньги на оплату школы у нас были!

– Теперь понимаю. Но тогда он говорил очень убедительно. Напомнил, что детские онкологи – не самые высокооплачиваемые врачи. Рассказывал, как ему невыносима мысль, что вам с Генри придется в чем-то себе отказывать из-за того, что он не смог достойно вас обеспечить. Мол, несправедливо, чтобы тебе приходилось страдать…

Грейс покачала головой:

– Когда, говоришь, он приходил за деньгами? В мае?.. Джонатана тогда уже уволили. Полицейские сказали, что дисциплинарное слушание, на котором приняли решение, прошло еще в марте. Джонатана выгнали из больницы. А я даже не подозревала…

Отец оперся о стол локтями и прикрыл глаза.

– Я дал Джонатану сто тысяч долларов, – продолжил он. – Чтобы надолго хватило, и вам обоим не пришлось лишний раз ко мне ходить. Думал, на оплату обучения.

– Может быть, на этот счет Джонатан не соврал, – мрачно проговорила Грейс. – Только платить он собирался не за Генри. Джонатан оплачивал обучение другого ребенка. Наконец-то я это поняла.

– За другого?.. Но тот ребенок, кажется, еще в младенческом возрасте?..

– Я имею в виду старшего брата этой девочки. Мальчик был пациентом Джонатана. Так мой муж и встретил ту женщину. Потом мальчик поступил учиться в Реардон. А директор, кажется, думал, что мы с Джонатаном вместе оплачиваем его обучение, так сказать, из благотворительных побуждений. Захотели поддержать ребенка, которому удалось победить рак. К тому же лечил его Джонатан. Все вполне понятно и безобидно. Но я понятия не имела, что Джонатан платит за кого-то еще. Думала, мальчик выиграл стипендию. – Грейс вздохнула. – Впрочем, можно и так сказать. Только «стипендия» поступала от Джонатана. Вернее, от тебя. Еще раз извини.

Отец покачал головой. Когда Грейс подняла глаза, не сразу заметила, что он дрожит.

– Папа…

– Не обращай внимания, все в порядке…

– Извини, – снова повторила Грейс.

– Перестань, тебе не за что просить прощения. Если на кого-то и злюсь, то только на себя. На Джонатана, конечно, тоже, но в основном на себя. Как я мог допустить, чтобы моя дочь оказалась в такой ситуации?..

И только тут Грейс поняла, что отец тоже очень тяжело переживает эту ситуацию, только по своим причинам. Хотя, возможно, «эта ситуация» тянулась уже давно, гораздо дольше, чем казалось Грейс. Причем поспособствовала ее развитию именно она. Много лет Грейс демонстрировала только одну свою сторону: счастливая жена, успешный профессионал, мать его замечательного внука. Общались они довольно часто, но в их отношениях не было тепла. Если честно, Грейс ни разу не пыталась разобраться, вникнуть, что он представляет собой как человек, что его интересует, как он жил в прошлом и как живет сейчас. Грейс регулярно посещала семейные ужины и всегда поддерживала вежливый, корректный разговор, но близости с отцом не ощущала. Но с другой стороны, раньше ей просто не приходило в голову, что отец вообще хочет этой самой близости и заинтересован в ней – он ни разу не давал ей этого понять, во всяком случае напрямую.

Что, если Грейс ошиблась? Вдруг она и впрямь не понимала и не замечала, что нужна отцу? Можно подумать, ей он не нужен! Конечно, нужен! И мама ей нужна – до сих пор! Грейс вела себя так, будто взяла на себя обязательство все делать самой, и за его нарушение полагается наказание. Как самонадеянна была Грейс, полагая, что сможет жить по своим правилам! Увы, надолго правил не хватило.

– Не перекладывай вину с Джонатана на себя, – возразила Грейс и поставила на столешницу бокал. – Ты никак не мог ему помешать.

– Я думал, что помогаю тебе и Генри, – ответил отец. – Я же знаю, какая ты гордая. Никогда не придешь ко мне с жалобами на жизнь. Почему, не понимаю. Я даже был в некотором роде благодарен Джонатану. Сказал «спасибо» за то, что он дал мне шанс о тебе позаботиться. – Отец с горечью покачал головой. Потом вздохнул: – Ева обожает дарить детям подарки, – прибавил он, будто оправдываясь. – Но ты никогда ничего не хотела.

– Почему? Хотела, и даже очень, – возразила Грейс. – Только у меня все это было. По крайней мере, так мне казалось. Счастье – не иметь то, что хочешь, а хотеть то, что имеешь. Слышал этот афоризм? – улыбнулась Грейс. – Не помню, кто сказал.

Между тем суп на плите булькнул. Грейс достала из ящика деревянную ложку и принялась его помешивать.