На путях преисподней - Энгус Уэллс

— Спасибо.

Может быть, теперь он уйдет… Но Эйрик не выказывал готовности удалиться. Напротив, он уселся у нее в ногах. На губах играла светская улыбка.

— Надеюсь, дождь скоро прекратится. Погода ужасно давит, верно?

Уинетт кивнула, ощущая, как покрывало натягивается, прижатое его весом. И с ужасом подумала, что будет, если оно соскользнет.

— Прошу, — он кивком указал на поднос, — поешь немного. Я не хочу, чтобы ты морила себя голодом.

— Я… — Уинетт изо всех сил вцепилась в покрывало, — я не одета.

Золотые искорки в глазах Эйрика затанцевали. В его взгляде, скользнувшем по обнаженным плечам молодой женщины, читалось откровенное восхищение. Но улыбка тут же стала грустной. Он встал, всем видом выражая смущение.

— Может, тебе принести платье? Я бы хотел немного поговорить с тобой… Признаюсь честно, я чувствую себя виноватым, что так надолго оставил тебя одну.

С этими словами, не дав ей возможности возразить, Эйрик направился в прихожую и вернулся с платьем. Оно было бордовым, и казалось, специально сшито под пару к его наряду. Разложив платье на кровати, он вновь удалился, закрыв за собой дверь.

Похоже, так просто от него не избавиться. Уинетт поставила поднос на пол и вскочила с постели, желая как можно скорее одеться. Прикосновение мягкой материи возвратило чувство защищенности, хотя вырез показался слишком глубоким, да и шелк был совсем легким. Такое платье она могла бы надеть для Кедрина, но не хотела носить в присутствии… кого-либо другого. Она вернулась в постель, ища укрытия среди покрывал.

— Можно войти?

Понимая, что выбирать не приходится, она ответила утвердительно. Эйрик вошел и тут же снова уселся в ногах. Уинетт съела немного жареной телятины — скорее для того, чтобы скрыть волнение, чем унять голод.

— Вина? — он взял кувшинчик и наполнил оба бокала. На миг его лицо оказалось совсем рядом. Уинетт подцепила на вилку овощей. Близость Эйрика тревожила. Что-то в нем едва заметно переменилось. Что именно, она не могла понять. Кажется, появилась уверенность, проявления заботы стали более настойчивыми и менее робкими.

— Чудесное вино, — он поднял бокал, втянул ноздрями аромат, затем пригубил и блаженно вздохнул, наслаждаясь букетом. — Не желаешь попробовать?

Уинетт взяла бокал и сделала глоток. Эйрик не обманывал. Вино было легкое, немного шипучее. Пузырьки приятно покалывали язык.

— Что с тобой сегодня?

Похоже, вопрос не столь невинный, как кажется. Интересно, знает ли он ответ? Если у Эйрика есть власть над водоемом — безусловно.

— Я устала, — просто проговорила Уинетт. Скрывать не имело смысла, и она добавила: — Я ходила к водоему.

Идеальные дуги его бровей вопросительно поднялись.

— И попробовала воспользоваться талисманом, как я советовал?

Уинетт кивнула.

— Судя по твоему невеселому виду, результат тебя не порадовал?

В его голосе не было даже намека на двусмысленность, а лицо выглядело не на шутку озабоченным.

— Да, — ответила она.

— И что ты видела?

— А ты не знаешь?

Уинетт прикусила язык. Конечно, не следовало это спрашивать. Она понятия не имела, как это у нее сорвалось. Впрочем, злиться на себя было поздно, и она торопливо попыталась скрыть досаду.

— Откуда? — Эйрик прищурился, на карих радужках плясали золотые огоньки. Он снова вскинул брови с невинным и непонимающим видом, и на лбу собрались морщинки. — Водоем показывает то, что показывает. Я над ним не властен.

Уинетт сосредоточенно разглядывала бокал, пытаясь собраться с мыслями. Сейчас не стоило раскрывать свои подозрения и сердить Эйрика.

— Я подумала… — осторожно проговорила она, — ты можешь знать.

Эйрик покачал головой.

— Откуда? Меня там не было.

Уинетт пожала плечами.

— Прости. Меня смутило то, что я видела.

— И что же ты видела? — настойчиво повторил Эйрик.

— Снова только вероятные события.

— Талисман не заставил его показать истинную реальность? — он нахмурился сильнее, глаза потемнели.

— Нет, — сказала Уинетт, поняв, что он ждет ответа.

— Значит, я ошибался, — Эйрик тряхнул головой, в голосе звучала скорбь. Его рука коснулась ее плеча, но в этом жесте было лишь глубокое сочувствие. — Прости, Уинетт. Я был убежден, что Камень поможет что-то прояснить.

Он снова тряхнул головой, убрал руку и взял бокал.

Его взгляд был полон тревоги. Неужели ее подозрения были ошибочны, а сомнения порождены лишь страхами?

— Что ты видела? — вновь спросил он.

— Многое, — ответила она. — Некоторые вещи меня напугали, других я не могла понять. Эти возможные события… они накладывались друг на друга, а потом все совсем перемешалось.

— Дорогая моя Уинетт! — Эйрик снова положил руку ей на плечо, излучая сочувствие и заботу. — Прости, я искренне верил, что талисман поможет тебе увидеть то, что происходит на самом деле… но теперь ясно, что я заблуждался, — он помрачнел, его пальцы сжались сильнее, словно пытаясь влить в ее тело немного спокойствия.

— Может статься, — его голос упал почти до шепота, — сила твоего Камня здесь ограничена.

— Как такое возможно? — с тревогой спросила Уинетт, потянувшись за кувшином — не столько потому, что хотела вина, сколько для того, чтобы освободиться.

Эйрик пожал плечами. Чуть наклонившись, словно в задумчивости, он какое-то время изучал бокал в своей руке, затем перевел взгляд на ее лицо.

— Этот мир так необычен… думаю, ты это уже поняла. В мире людей сила, заключенная в талисмане, обладает великим могуществом, но здесь нас окружают чары Ашара. Возможно, именно они и ограничивают силу талисмана. Мир, который тебе известен, — это владения Госпожи, но они не простираются до Нижних пределов. Здесь ее власть могла отступить перед волей Ашара.

Он словно читал ее мысли. Именно эти страхи терзали Уинетт, когда она обдумывала свое положение. Слова Эйрика повергли ее в ужас. Она с трудом подавила дрожь в руках. Пища вдруг стала безвкусной. Она с трудом протолкнула в горло кусок, поднесла к губам бокал и сделала жадный глоток.

— Это не значит, что надежда потеряна, — произнес Эйрик, и Уинетт вздрогнула от удивления. — Просто теперь мы знаем, что водоем по-прежнему будет показывать все возможные события.

— Я к нему больше не подойду, — жестко сказала Уинетт.

Эйрик сочувственно кивнул.

— Если это зрелище повергает тебя в такую скорбь — могу только приветствовать твое решение. А о Кедрине я постараюсь узнать другими способами.

— Есть другие способы? — вопрос сам сорвался с ее губ. Надежда вновь ожила, пробиваясь сквозь сомнения.