Сидящие у Рва - Сергей Смирнов

— Сме-ерть… те-елю-у!..

* * *

«Теперь мне незачем скрывать свою болезнь», — подумал Берсей, глядя на стремительно приближавшегося Аххада. Еще мгновение — и боль исчезнет, уйдет окончательно. Он даже успел почувствовать облегчение от этой мысли, и еще от того, что великое бремя будет с него снято одним движением изогнутого клинка.

Но когда конь Аххада едва не налетел на него и Аххад натянул поводья, разворачиваясь, уже привстав для удара, Берсей внезапно увидел на расстоянии вытянутой руки налитый кровью глаз коня. Не раздумывая, подчиняясь мгновенному импульсу, Берсей быстро и сильно ударил кулаком в этот глаз. Перстень с печаткой открылся в последний момент, выпуская короткое жало; брызнула кровь, конь отшатнулся и встал на дыбы, закричав смертельно раненым зверем. Еще мгновение. Клинок сверкнул совсем рядом с лицом Берсея и ушел в сторону. Коня занесло и Аххад в изумлении широко открыл глаза.

Еще мгновение. Конь упал на бок, со всего размаху придавив ногу Аххада. Хрустнули кости. Конь забил копытами, и вскоре ему удалось подняться. С окровавленной морды брызгала красная пена. Аххад лежал на древних камнях Канзара с неестественно изогнутой, расплющенной ногой. Лицо его было белым. Он приподнялся на локте и непонимающе глядел то на свою ногу, то на Берсея.

Берсей огляделся. У фонтана последние воины агемы пытались дорого продать свою жизнь. Берсей соскочил с седла, молча поднял длинный, изящный, слегка изогнутый клинок, машинально подивившись его легкости и удобству. Снова вскочил в седло и помчался к фонтану.

Теперь он чувствовал только ярость. Ярость поднималась из сердца, душила его, жгучая, кровавого цвета ярость заливала глаза.

Он с легкостью расправился с первым же всадником, второго, занятого добиванием раненого аххума, рубанул по шее (голова мгновенно свесилась на грудь, на миг обнажились кости и жилы), и только третий сумел оказать ему какое-то — очень недолгое — сопротивление.

Берсей бился остервенело, но сосредоточенно. Клинок стал продолжением его руки. В эти минуты темник словно помолодел на тридцать лет, и все болезни, страхи, сомнения оставили его, — нет, не оставили, а наоборот, придали сил и ненависти.

Вскоре все намутцы осознали опасность. Часть из них бросилась к Аххаду, часть попыталась окружить Берсея. Между тем Берсей был уже не один. На намутских лошадях и с намутскими саблями к нему примкнули телохранители.

Еще несколько ожесточенных, но скоротечных схваток — и намутцы отступили. Тело Аххада они положили на потерявшего всадника коня. Не слишком торопясь, темные плащи направили коней в проулок — туда, откуда они появились на площади.

Берсей спешился. В груде тел он начал искать Руаба. И внезапно заметил что-то, что до сей поры ускользало от его сознания.

Он распорол накидку одного из поверженных намутцев, разрезал ремни нагрудника и кожаный жилет. Потом резко выпрямился:

— Мы воюем с женщинами?..

* * *

— Соберите всех раненых… И вот эту — тоже. Кажется, она еще жива.

Аххаг покинул жертвенный зал. Жрецы Хааха ни о чем его не спрашивали — лишь склоняли головы, когда он проходил мимо.

Маленький жрец — Хранитель лабиринта — вывел его точно в назначенное место. Оставалось лишь сдвинуть каменную плиту — и открывался выход в город.

Аххаг взял два меча — один длинный, аххумский повесил себе за спину, второй — укороченный арлийский акинак — закрепил на поясе слева, слегка сдвинув назад. Долгополый нуаннийский плащ с капюшоном почти скрывал оба меча. На голову царь надел железный обруч, который мог уберечь от несильного удара, на обе руки — перстни алабарских воров: железные «восьмерки» с отточенными гранями, обращенными наружу.

Он вышел во тьму нуаннийской ночи. Оглянулся. Плита с легким шорохом встала на место. Он остался один.

* * *

Через минуту из темноты вынырнула лодка. Она причалила и Аххаг перепрыгнул через борт. Гребец-нуанниец взялся за весло.

Вода была спокойной и непроницаемой. В ней отражались подсвеченные луной облака и цепочка сторожевых огней на крепостных стенах. Сам город был погружен во тьму.

Аххаг ничего не говорил, ни о чем не спрашивал; нуанниец знал, что делать. Через некоторое время они приблизились к другому берегу, обширному пустырю, на котором некогда стояли дома, а сейчас разросся дикий лесок.

Навстречу Аххагу из тени выступил человек, одетый как бедный крестьянин. Он сразу же заговорил:

— Лагерь находится на северо-востоке. Это ставка нового командующего Хаммара. Там, рядом с шатром Хаммара, разбит другой шатер. В нем ты найдешь своего сына.

— Не называй волчонка моим сыном, — сквозь зубы проговорил Аххаг. — Как подобраться к лагерю?

— В селении Маптах нас ждут. Там мы переоденемся и получим следующие инструкции.

— Хорошо, — кивнул Аххаг. — Как тебя зовут?

— Ассуан. А тебя я стану называть Тумом. Ты — глухонемой.

* * *

Несколько сотен воинов, столпившись у дворца жрецов, колотили ножнами в щиты и требовали Хаммара.

Хаммар появился бледный, как полотно. Он был ранен осколками камня, кровь запеклась в седине.

— Царицу! — выдохнула толпа. — Покажи нам царицу!..

— Она во дворце, — одними губами выговорил Хаммар.

Шум начал стихать и через минуту над площадью повисла пронзительная тишина.

— Царица во дворце! — выкрикнул Хаммар.

И снова тишина. Лишь со звоном кружили мухи над головой Хаммара.

Наконец из толпы вышел угрюмый сотник и сказал:

— Мы пойдем за ней.

Хаммар оглянулся на прятавшего глаза Тхена, на других, вышедших наружу вместе с ним. Потом махнул рукой:

— Идите.

* * *

Тхен склонился к самому уху Хаммара, с опаской глядя на проходивших мимо воинов:

— Не смею советовать повелителю… Но, зная нравы жрецов…

— Говори, — устало приказал Хаммар.

— Они украли ца… — он осекся, снова взглянул на поток воинов, исчезавших под широкой аркой входа во дворец. — Госпожу. Теперь они попытаются украсть последнего человека из царского рода… Наследника…

Хаммар непонимающе взглянул в лицо Тхену. Вскочил и крикнул:

— Коня!

* * *

Ахма, сидя в тени шатра и наблюдая за маленьким Аххагом, игравшим в песок, задремала. Аххаг штурмовал крепость, которую искусно вылепил для него из песка и глины сотник Ахханар.

Сотник был теперь постоянно с наследником, не отходя от него ни на шаг — таков был приказ Хаммара. Крепость была гигантской, в половину человеческого роста, с бойницами и угловыми башнями, воротами, и даже фигурками защитников.