Сегодня – позавчера. Испытание огнем - Виталий Храмов

Потом взял рацию, включил, оттуда донёсся многоголосый хриплый говор.

– Говорит Медведь. Отбой! Кина не будет, все на базу!

Все наши машины замерли, потом стали собирать десанты, выстраиваться в походную колонну.

Генерал-лейтенант подошёл ко мне, улыбаясь:

– Как это «кина не будет»? Пусть колонна идёт сюда. Смотреть будем ваши машины.

– Это Медведь! – сказал я в рацию. – Всем построиться парадом перед галёркой.

– Какие у вас странные команды, – сказал генерал.

– Отрабатываем образность мышления, товарищ генерал! Используем образные выражения эзопова языка и глубину русского. Противник может и обязательно будет перехватывать наши переговоры. Вот и пусть их мозги кипят.

Я заметил, что многие от моих слов заулыбались, некоторые нахмурились. По хрен, главного мы добились – машинами заинтересовали. Командиры, генералы и ответственные товарищи уже начали выходить под небо, когда прозвучал вопрос:

– Так вы говорите, ваши боевые машины заменят танки?

Движение застопорилось, все повернулись ко мне. Что ж, я ждал подобного. Сделав невинное лицо, пожал плечами:

– Ни в коем разе. Это машины пехоты. В спектакле, что вы сейчас видели, не хватает исполнителей главных ролей. Там были только актёры второго плана. Из первых ролей – только пехота. Не хватает тяжелых танков для пролома обороны, средних танков для развития прорыва и противотанковых артсамоходов с мощным орудием и хорошей защитой. А наши машины – это машины поддержки. Поддержки огнём и гусеницами для пехоты, танков. Они дополняют и поддерживают, но не способны заменить ни танки, ни пехоту. А вот с нашими машинами в составе танковых подразделений возможности танков существенно возрастут и расширятся.

Сталин стоял в нескольких шагах и внимательно изучал меня взглядом. Мля, я готов сквозь землю провалиться. Что он на меня так смотрит? Аж до печёнок пробирает!

– Как ваша фамилия, капитан? – спросил он меня.

– Кузьмин, товарищ Сталин, – я вытянулся, как положено при докладе, и пребольно ударился о брёвна наката. Аж в глазах потемнело. И фуражка слетела.

– Ну, что же вы так неосторожны, капитан Кузьмин. Пойдёмте к вашим машинам, надеюсь, там вы ни обо что не бьётесь?

Это надо так опростоволоситься! Я был так раздосадован и зол на себя!

– У них крыш нет, – буркнул я.

Сталин неожиданно рассмеялся:

– Кажется, я догадываюсь, почему.

Кругом грянул дружный смех. Так, улыбаясь, толпа высшего командования прошла к замершим горьковчанам, тянущимся вверх изо всех сил и пожирающих Сталина глазами. Сталин поздоровался:

– Здравствуйте, товарищи.

Сотня глоток рявкнула в ответ, аж уши заложило.

– Орлы, орлы, – кивнул, поморщившись, Сталин. – Ну, показывайте свои машины. Кузьмин, где вы прячетесь?

Не удалось! Хотел затеряться. Думал, пусть Гинзбург отдувается, ему привычнее. Тем более вот он, в первом ряду.

– Никак нет, товарищ Сталин!

– А что это на вас? Это самодельное? Я вижу, многие бойцы в таком же.

– Почти, товарищ Сталин. Это ременно-плечевая разгрузочная перевязь, товарищ Сталин. Производится полковыми мастерскими. Помогает более рационально разместить вес и взять больший боезапас.

– Покажите.

Я снял разгрузку, неуверенно протянул. Какой-то здоровущий лысый генерал передал мою разгрузку Сталину.

– Не тяжёлая.

– Она пустая. Не пустили сюда с оружием. А когда загрузишься – тяжёлая. А на плечах – легче. А в бою сколько боезапаса ни возьми, всегда не хватает.

– А это что?

– Средство индивидуальной защиты «доспех» производства завода № 34. Состоял на вооружении отдельного истребительного батальона НКВД, в составе которого я встретил войну.

– Так это ваш боец, Лаврентий Павлович?

– Нет, товарищ Сталин. Батальон формировался в спешке осенью прошлого года. Из госпиталей в районе формирования брали выздоравливающих красноармейцев других частей, – ответил Берия. Меня его ответ удивил. Тревожно, после обдумаю.

– Защитил вас доспех?

– Дважды. Если бы не он, я бы тут не стоял, – ответил я и стал снимать.

– А сейчас почему в нём?

– Тяжёлый, товарищ Сталин, носить не буду постоянно – отвыкну. А в бою он должен быть так же привычен, как гимнастёрка.

Я снял, тот же генерал взял, удивлённо крутанул подбородком. А Сталин смотрел на мои ордена и нашивки за ранения.

– Ладно, Кузьмин, показывайте машины. А, вот и товарищи Гинзбург и Астров. Так всё-таки кто из вас автор?

А эти два гурея дружно и скромно указали на меня. Я почувствовал, что уши горят огнём. Особенно усечённое. Сталин посмотрел каким-то хитрым, насмешливым, тигриным взглядом. Пришлось рассказывать. Голос мой от волнения срывался, я потел, ноги ватные. Но потом втянулся. И уже с увлечением рассказывал о наших машинах и планах.

– Отделения машин – боевое, управления, трансмиссионное и топливный бак – разделим бронеперегородками. Когда в серию пойдут крупнокалиберные пулемёты под патрон калибра четырнадцать с половиной, перевооружим машины с ДШК на эти пулемёты.

Сталин удивился, повернулся к своей свите:

– У нас начаты работы над подобным оружием?

– Да, недавно.

– Так, а в Горьком об этом уже знают, машины под него планируют. Что ещё вы знаете, чего не знаю я?

И что ему ответить? Я решил продолжить тему БМП:

– А когда появятся станковые реактивные гранатомёты, то наши «Кирасиры» и «Егеря» уже и с танками пободаются.

– Реактивные гранатомёты?

– Я подумал, что реактивные снаряды используются в авиации, в гвардейских миномётах «Катюша», рано или поздно кто-нибудь сделает модификацию эрэса под одиночный запуск из трубы. Вот, ждём.

Сталин насмешливо смотрел на меня, потом сказал:

– Ждите. Думаю, на этом закончим.

На этом ознакомление с нашими машинами было закончено. Сталин сел в подогнанную для него машину и уехал. Товарищи из его свиты пытались чего-то от меня добиться, но я извинился, сказал, что дико перенервничал и что жечь танки врага проще, чем проводить такие экскурсии, сплавил всех к Гинзбургу и отвалил в Пух-13. Там я сел на лежащий на полу «доспех», напялил на голову шлемофон и отрубился.

Растолкал меня Громозека. Я возмутился, но увидев его выразительные глаза, протёр лицо ладонями, встал, нашёл ведро с водой, умылся.

Уже вечерело. Солнце село за деревья, но было достаточно светло, чтобы увидеть, что личный состав учебного полка празднует удачный показ техники. Среди своих людей я увидел достаточно много и чужих, большая часть из них была в серых комбезах танкистов, много воентехов. Тут же слонялись бойцы войск НКВД, но все уже к ним привыкли, как к родным. Во время инсценировки боя за высоту в каждой машине сидело по одному такому же сосредоточенному парню с нашивками НКВД и взведёнными ППД. Возмущаться пытались, но я объяснил, что народу вокруг много, в руках у нас грозное оружие, а Сталин на всех один. Поняли, прониклись.