Двадцать третий пассажир - Себастьян Фитцек

При этом промежуточная палуба не являлась палубой в подлинном смысле этого слова. Она состояла из множества помещений с косыми углами и искривленными стенами, как бы вложенными одно в другое и распределенными на нескольких уровнях, настолько искусно сконструированными, что снаружи неспециалист не мог ничего заметить.

Егор и Конрадин сидели перед транспортным шлюзом, потайной дверью, через которую предстояло вывезти контейнер с Сэнди. Как только наконец удалится восвояси старая Добковиц, которая находилась всего лишь в нескольких шагах от них по другую сторону стены.

– Как там, собственно говоря, поживает наш пациент в свой великий день? – пробормотал Егор, не отрывая глаз от монитора.

Как раз в этот момент Герлинда отъехала на своей коляске на метр назад, словно хотела с некоторого расстояния получше рассмотреть подозрительное место в стене.

– Отлично. Процесс заживления идет хорошо. Как это всегда бывает с натренированными клиентами, – ответил Конрадин.

Подготовка Тайо к исчезновению продолжалась больше года. Фиктивное крушение частного самолета над Гвинейским заливом, посадка на корабль в городе Прая, столице Кабо-Верде, многомесячный психологический тренинг, подготовка легенды, затем оперативное вмешательство. Он заказал полную программу, что обошлось ему в сумму около двух миллионов долларов, что составляло ровно половину его сбережений. Но это были хорошо вложенные деньги. В его случае обычные косметические коррекции ничего бы не дали. Тайо был известным во всем мире спортсменом, те, кто охотился за ним, имели связи повсюду. Его внешность должна была измениться кардинально, если он не хотел, чтобы его тотчас узнали на его новой родине. В конце концов хирургу удалось уговорить его согласиться не только на коррекцию подбородка, губ и носа, но и на ампутацию ноги. Дикая мера, однако, если хорошенько подумать, она наверняка спасет новую жизнь Сэнди. В своем бизнесе они придерживались одной непоколебимой истины: если нужно сделать людей невидимыми, они должны были навсегда порвать со своими старыми привычками. Игрок никогда не должен был появляться в казино, музыкант никогда больше не должен был брать в руки гитару, спортсмен не должен был снова бегать. Когда они только взялись за дело Тайо, сразу поняли, что именно это будет самой большой проблемой. Человек, которого журналисты славили как мистера Ультразвук, не сможет удержаться от того, чтобы снова не выйти на тартановую дорожку на своей новой родине на Карибских островах. Как наркоман зависим от наркотиков, так Тайо не мог и дня прожить без занятий спортом. Стиль его бега был неподражаем, и уже через несколько тренировок, даже если бы он положил себе в кроссовки камень, чтобы снизить скорость, пошли бы разговоры. И молва о незнакомом гении бега, который по ночам накручивает круги на спортплощадке, быстро дошла бы не до тех ушей.

Существовала только одна возможность, чтобы наверняка уберечь Тайо от разоблачения, от мучительных пыток и смерти: нужно было сделать так, чтобы он никогда больше не бегал. Поскольку просто не мог бегать.

По этому поводу велись бесконечные дискуссии; всякий раз, когда уже все было готово к операции, Тайо вдруг заявлял, что передумал. В конце концов эти постоянные колебания так достали хирурга, что сразу после проведенной операции подвыпивший доктор отправился в темную, бурную ночь наверх, на так называемую палубу номер восемь с половиной, и здесь, в месте недоступном для объективов видеокамер, выбросил ампутированную ногу за борт. Непростительный проступок, который, по правде говоря, должен был бы стоить ему работы; но «хирург-косметолог в частной программе по защите жертв на тайной промежуточной палубе круизного лайнера» – это было далеко не то рабочее место, на которое претендовало много желающих. Поэтому Егор вынужден был терпеть даже злоупотребление алкоголем со стороны Конрадина, которое становилось все заметнее. Кроме того, хирург больше ни разу не допустил ни одного проступка подобного рода. Вылазка на палубу номер восемь нагнала на него самого достаточно страху, ведь чуть было не обнаружилось, что он собирается выбросить в Индийский океан отрезанную ногу Тайо. И как раз этой самой девчушкой, Анук Ламар, которая устроилась там с альбомом для рисования.

В ту ночь Конрадин отвел Анук к ее матери. Когда она уже через несколько дней после этого исчезла, хирург рассказал Егору, что уже тогда сразу почувствовал, что девочка не хочет возвращаться в свою каюту; он был уверен, что Анук охотнее осталась бы одна на палубе, несмотря на непогоду и темноту. В то время, когда все исходили еще из того, что это был расширенный суицид, Конрадин подумал, что Анук предвидела намерение своей матери покончить жизнь самоубийством. Сегодня они уже знали истинную причину того, почему в ту ночь девочка не хотела, чтобы ее отвели к матери.

– Как такое вообще могло произойти, что эта старушенция там, на палубе, сумела раскрыть наши замыслы? – спросил хирург.

Егор простонал.

– Ничего она не раскрыла. Просто совершенно случайно она попала в самую точку. Поэтому она и ведет свои поиски не в нужном месте, а рядом с ним.

Там, где она встретила Анук.

Что за бред с этой старухой!

В результате расследования, проведенного Мартином, агенты ФБР получили в свое распоряжение труп преступника и место преступления, и даже тайное убежище Анук, поэтому им не пришлось тщательно обыскивать судно. Агенты ФБР получили ответы на все свои вопросы.

В отличие от Герлинды.

– Разве старуха не собиралась уже давно покинуть корабль? – спросил Конрадин.

– Нет, только через две недели, когда мы будем на Майорке. Как только мы снова вернемся в Европу.

– Настоящее дерьмо! – Хирург бросил быстрый взгляд на часы на своем запястье. – Мы не сможем вывезти контейнер через заднюю дверь.

Егор кивнул. Был еще один выход на лестницу, которым воспользовался хирург, когда выбрасывал за борт отрезанную ногу. Но таким путем им не удастся снять Тайо с борта судна.

– Нам придется подождать, пока не бросим якорь. Эта чокнутая должна же когда-нибудь спустить паруса и убраться отсюда. Мы можем… – Конрадин смолк на полуфразе и рассмеялся. – Вот! Наконец-то! Она сматывает удочки.

Действительно. Герлинда сдалась. Ее инвалидная коляска медленно удалялась из смотрового окошка.

Еще некоторое время Егор следил за ней с помощью передвижной видеокамеры. Потом он с довольным видом даже хрюкнул, когда инвалидная коляска исчезла в одном из открытых лифтов.

– Можно начинать, – сказал он. – Готов Тай… э-э-э… Сэнди к отправке?

Хирург кивнул и собрался уходить, чтобы привести клиента, так как Егор хотел попрощаться с ним. Судовладелец никогда не отказывал себе в этом удовольствии. Егору нравилось оценивать результат проведенной операции, чтобы сравнить, как было до и что стало после. Он наслаждался сопричастностью к этому процессу и тем, что обладал возможностью давать людям путевку в новую жизнь.

Егор открыл бутылку шампанского, которое по этому случаю поставил на лед, и разлил напиток в заранее приготовленные три бокала. Один для себя. Один для хирурга. И последний для высокого темнокожего атлета, которому пришлось нагнуться, чтобы не удариться головой о потолок каюты, когда он, опираясь на костыли, вошел в шлюз.