Удар из прошлого - Андрей Троицкий

Через лобовое стекло Боков видел, как к воротам подкатил «газик». Зудин заерзал на сидении, Боков ткнул хозяина ресторана стволом пистолета.

– Только пикни, пристрелю, – прошептал Боков.

Он не был уверен в себе, в том, что выполнит угрозу.

– Что ты, что ты…

Зудин поднял руки кверху, тем самым, выражая чистоту своих помыслов. Машина исчезла за забором. Со двора вышел какой-то человек, повесил замок, запер калитку, скрипнули ржавые петли, послышались далекие голоса. Мир снова погрузился в тишину и мрак жаркой ночи. Полная луна то появлялась на небе, то пряталась в облако, шуршали камыши, стрекотали цикады. Зудин горько охал, он тоже страдал, от голода, от неизвестности и, главное, изнемогал от жгучего страха.

Зудина одолевали ужасные мысли. Возможно, вскорости его убьют, как нежелательного свидетеля, обезобразят тело, каким-нибудь тяжелым предметом, который под руку подвернется. Булыжником или кирпичом. Наскоро забросают труп землей. Через пару недель грызуны, которыми кишит степь, обгладают человечину до костей. И старуха мать, доживавшая век в глухой деревне в сотне километров от районного центра, не сможет приехать на могилу сына, потому что этой могилы у Зудина не будет.

– У тебя родители есть? – спросил Зудин. – Ну, мама, папа.

– У меня есть бабушка, ныне покойная. И она тебе передавала привет.

– Моя мать жива, – сказал Зудин. – Я ей помогаю материально. Ну, по мере сил и возможности. Пальто ей купил позапрошлой зимой. И очки купил. Она видит совсем плохо.

– Считай, что ты меня растрогал, – отозвался Боков.

– Кода три года назад мать гостила у меня, не успевала к телефону подойти после десятого звонка. Совсем старенькая. Насквозь больная. Она не переживет, если я… Если меня…

– Ничего, переживет, – успокоил Боков.

Зудин не договорил, к горлу подступил соленый комок, он шмыгнул носом, чувствуя, что может запросто разрыдаться от жалости к себе. Такого сукина сына, как этот Саша, ничем не проймешь, ничем не разжалобишь. Ни слепотой матери, ни её одинокой старостью. Типичный отморозок из молодых, жестокий и бессердечный, с камнем вместо сердца.

Замолчав, Зудин, вернулся к своим мыслям. Скорее всего, его самого заставят копать могилу под дулом пистолета. А потом выстрелят в затылок и скроются с места преступления на машине покойника. Так оно и будет, другого не дано, – убеждал себя Зудин. Но шанс на спасение всегда остается. Сейчас, когда главный бандит куда-то смылся, пропал неизвестно где, и Зудин остался наедине с молодым человеком, глупо не воспользоваться шансом.

Мир вокруг постепенно делался светлее, до утра ещё далеко, но темноту ночи словно ветер разогнал. Теперь в серых сумерках можно было запросто во всех деталях разглядеть высокий забор, висячий замок на воротах. Пора, – решил Зудин. Сейчас ли никогда.

– Слушай, зачем я вам нужен? – спросил он Бокова. – Отпустили бы меня с миром. Я не то, чтобы богатый человек. Но отложил кое-что на черный день. Есть скромные сбережения. Понимаешь?

– Понимаю, – сказал Боков. – Ты отложил на черный день. Напрасно ты не истратил деньги на мороженое.

– Я в том смысле, что можно бы разделить эти деньги.

– Меня не интересуют твои деньги, – покачал головой Боков. – И вообще, заткнись.

– Я ссать хочу, – признался Зудин. – Выведи меня. Не могу ж я здесь нужду справлять, под себя.

– А раньше ты не мог попроситься, когда темно было?

– Я только сейчас сильно захотел.

– Терпи.

– Как скажешь, – вздохнул Зудин. – Кстати, ты бы форточку закрыл.

Боков опустил пистолет, глянул, застегнута ли ширинка на брюках. В этом мгновение Зудин резко взмахнул рукой, ударил молодого человека локтем под нос. Боль была такой резкой, что Боков тихо вскрикнул и на пару секунд лишился чувств.

Кровь брызнула на рубашку, перед глазами разошлись яркие цветные полосы, будто в темноте полярной ночи включилось северное сияние. Зудин изо всех сил вывернул руку, в которой Боков держал пистолет. Но почему-то пальцы не разжались. Тогда Зудин снова навернул противника локтем по лицу. Но этот раз удар пришелся в левую бровь, лопнула кожа над глазом.

Зудин снова крутанул руку, и снова Боков не выпустил пистолет, вцепившись в рукоятку мертвой хваткой. Тогда Зудин нагнулся и с немым остервенением вцепился зубами в предплечье Бокова, едва не вырвав клок мяса и кожи. Боков застонал, разжал пальцы. Зудин подхватил на лету выпавший пистолет, положил палец на спусковой крючок.

Он победил. Зудин поднял руку с оружием, приставил ствол к голове своего тюремщика. Боков находился в полуобморочном состоянии, до конца не понимал того, что произошло. Он согнулся, уткнувшись в ладони, закрыл окровавленное лицо, хлюпая сломанным носом. Кровь с рассеченной брови тонкой струйкой стекала вниз, на брюки, на светлую рубашку.

Свободной рукой Зудин раскрыл заднюю дверцу, опустил ноги на землю. Держа Бокова на мушке и пятясь задом, он выбрался из машины. Праведный гнев и жажда мести душили Валентина Петровича. Сейчас он пристрелит этого молодого отморозка, вышибет ему мозги. Зудин согнулся, Боков, кажется, безучастный к собственной судьбе, не сдвинулся с места, продолжал сидеть, прижимая ладони к лицу и, выдувая из носа кровавые пузыри. Зудин держал пистолет в вытянутой руке и скрипел зубами.

– Я тебе деньги предлагал? – спросил он.

Боков в ответ забулькал носом.

– Дурак, надо было соглашаться, – прошипел Зудин. – Но теперь поздно. Потому что уже ты покойник.

До Бокова, наконец, дошло, что жизнь его неожиданно подошла к концу. В это мгновение захотелось провалиться сквозь землю, оказаться за тысячу верст от этого гиблого места. Или сесть в поезд, в котором объявят: «Следующая станция – Париж». Но те счастливые поезда не останавливаются в здешней глуши. Зудин рассмеялся коротким смешком, больше похожим на чахоточный кашель.

– А теперь сдохни, – сказал он. – На, сука, получи свою пулю.

Зудин приблизил ствол к виску Бокова ещё на несколько сантиметров. Теперь пуля не пролетит мимо цели. И надавил пальцем на спусковой крючок. Но вместо грохота выстрела услышал лишь сухой щелчок опустившегося курка. Патрон что ли перекосило? Зудин снова и снова нажал на спусковой крючок. Он попятился, вытащил из рукоятки пистолета обойму. Господи, да она же пустая.

Кажется, Зудин испугался своего открытия больше чем Боков близкой смерти. Валентин Петрович вскрикнул, отшвырнул пистолет, будто держал в руке не оружие, а ядовитую змею, готовую ужалить. Пистолет взлетел вверх и упал в высокую траву. Боков поднял глаза, не понимая, почему он до сих пор жив.

Зудин, раздвигая камыши, путаясь ногами в траве, бросился бежать к дому. Через несколько секунд он достиг запертых ворот, дернул ручку калитки, изо всех сил стал молотить кулаками по доскам.

– Откройте, откройте. Помогите. Это я.